Стараясь не завыть от боли в ребрах и отдавленных ногах, Старший, головой вперед, пополз из машины. Земля встретила его обледеневшей острой травой, вдобавок он ощутимо приложился скулой о подножку. Шофер так ничего и не заметил, наверное, смотрел вперед. Пока луна не высунулась из-за туч, брат и сестра успели, пригибаясь, добежать до границы леса. Место, где они находились, Валентин узнал бы и с закрытыми глазами, всего ничего отъехали. За первым же деревом они повалились на землю, хватая ртами морозный воздух.
— Валечка, давай домой, а? — зашептала в ухо Анка.
— Погоди! — отмахнулся Старший. — Дай посмотреть!
Лохматые тучи снова разъехались, обнажив блестящий пятак луны. С противоположной стороны лощины спускались еще трое в «биноклях», впереди беззвучно трусила собачка. Во второй раз Валька поразился диковинной породе — не тявкает, не скулит, под ногами не рыскает. Приостановились, ковыряя что-то на земле. Старика «беркуты» не нашли, это и дураку издали понятно. Солдаты начали поспешно грузиться, между машин прыгал придурок этот в джинсах, затем первый джип задом пошел в гору.
Когда все стихло, Анка потрогала брата за рукав и показала на поляну. На то место, где совсем недавно стояла машина, что их привезла. Старший знал, что глаза у сестры более острые, но, даже сощурившись, долго не мог понять, что она там заметила.
— Валь, светится! Стой, не ходи!
От долгого сидения на сырой земле ноги у Старшего совсем окоченели. Поднявшись, он был вынужден несколько секунд подпрыгивать на месте, разгоняя кровь.
— Валя, они не поймали его, да?
— Видать, не поймали.
— Как думаешь, бородатый-то, не мог из зоны-то сбежать?
— Погоди… — Старший присел на корточки, не отрывая глаз от черной поверхности земли. Он уже узнал этот предмет, несмотря на сгустившиеся сумерки.
На сей раз оно светилось еле-еле, совсем тускло, не то что давеча у старика в ладони…
— Валь, не бери лучше! Я боюсь! Ну, пожалуйста!
Старший огляделся. Спина покрылась мурашками, но не от холода. Ветер почти стих, луна то исчезала, то снова ненадолго выпрыгивала на небо, слабым сиреневым светом обшаривая замершие деревья. Валька прекрасно знал, что в каких-то трехстах метрах проходит дорога, и даже отсюда, с опушки, если внимательно вглядеться, можно различить огни теплотрассы и далекое зарево над городом. Но в равной степени ему казалось, что попали они с сестрой на далекую страшную планету, и вот-вот из темноты появится неведомый хищник…
Старший резко выдохнул, успокаивая сердце. «Все это ерунда, — бормотал он, — померещилось с перепугу!» Превозмогая себя, Валентин тронул желтый сгусток пальцем.
Четыре года назад еще был жив отец, возил их на юг, на Черное море. Таскали с Младшей на пару из воды медуз, скидывали в специально прорытый заливчик.
И это… Тронешь — точно медуза, но теплое, и искрануло слегка, как рубаха из синтетики искрит, если в темноте рукой провести. Валька взялся пятерней.
Теплое. Гораздо тверже, чем медуза, прилипло к ладони, и… почудилось, что ли, но ярче зажелтело. На ощупь мягко, а не продавишь. Попытался сложить кулак — «медуза» мгновенно подстроилась, распласталась, налезла изнутри на пальцы, словно половинка перчатки. Анка дышать перестала, пощупала.
— Горячее, Валь… Че это?
— А я знаю?
Вскарабкались по склону наверх, земля была изрыта следами шин. Сеструха, как всегда, заметила первая:
— Ой… My… Муха!
— Не реви, какая Муха? Копыто просто…
Однако и сам понял — Муха. Вернее, одни копыта, голяшки с обрывками рыжей шерсти. Валька потрогал — свежее мясо, не прихватило еще морозцем. Анка плакала, на сей раз по-настоящему, первый раз с той поры, как бати не стало.
— Что… что они с ней сделали? Ноги отрубили?
Старшему уже не было холодно, как раньше. Напротив, спина предательски покрылась потом, липкий червяк страха шевельнулся в горле. Не вставая с коленок, он тряхнул сестру за руку, заставил замолчать.
Лес хранил зловещую тишину. В неясном лунном свете ближние ветви, потерявшие листву, казались когтистыми жадными лапами. «Одни копыта, — подумал Старший, — будто их кто-то выплюнул — ни шкуры, ни крови. На траве только иней и влажные камушки из карьера. Но так не бывает! Если старикан каким-то чудом в темноте успел разделать тушу, должны были оставаться следы…»
Корова исчезла целиком.
— Ее сожрали! — хрипло сказал Валька. — Живьем и сразу…
Глава 3
МЛАДШАЯ
Анка не знала таких слов, какими себя проклинать. Пыталась сперва бежать за машиной. Куда там… Грохнулась, подвернулась на льду, руки в кровь изодрала. Не отговорила дурня, простить себе не могла. Главное, сама их первая заметила, еще до того как подошли к дому. И отстала-то всего ничего! Так прихватило, что еле до туалета добежать успела. Вроде и не хотела никуда, а тут, как прорвало, — и слезы, и трясет всю, и в туалет… Точно пьяная была, ничего не чувствовала, а теперь отпустило разом! Вот и отстала от Вальки, на свою голову!
Мамочки, что же теперь делать-то?
Конечно, «беркуты» и не думали так легко их отпускать, затаились. Всю дорогу домой Валька ковырялся со своей находкой. То так руку сожмет, то эдак. «Медуза» прилипла накрепко и отцепляться не собиралась. Анка сначала ругалась на дурачка, потом придумала сразу бежать к Степановым, чтобы отвезли в больницу. Но Старший же — упертый; если что вдолбит себе в башку — не переспоришь. Сказал, что хочет при свете все как следует разглядеть. Что коли уж дед кучерявый не помер, то и с ним ничего не случится. Вот и шел впереди, разглядывая, а эта штука страшная у него на ладони светилась.
Выскочили двое из темноты, руки заломали, даже крикнуть не успел. Младшая из уборной выбежала, но только грязь мерзлая из-под колес в лицо полетела… И поминай как звали.
В полном ступоре вернулась домой и присела на табуреточке, с кактусом разбитым в руках. Окна выбиты, печка остывать начала. Анку волнами пробирал озноб. Надо было подняться и бежать к соседям или до милицейского поста, но она никак не могла заставить себя оторваться от сиденья. Точно приклеилась. Ей казалось, что если она встанет, то немедленно шмякнется на грязный половик…
Очнулась от взгляда. Гости сегодняшним вечером никак не кончались.
— Где офхолдер? — тихо спросила женщина.
— Где… что? — не поняла Младшая.
— Не притворяйся, девочка, — женщина быстро обошла комнаты. Одета была сверху донизу в кожу; шапку черных как смоль волос украшала темная косынка, повязанная назад. — Я спрашиваю, где прибор? Я знаю, что он у тебя. Отдай немедленно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
