Сабуров бросил на него хмурый взгляд.
— Да лучше бы не смотрел…
Водителю, наконец, удалось обнаружить причину тщетности их усилий. Он присмотрелся, отцепил застрявший каблук Лунина, и лейтенант без задержки вошел в проем.
— Кони они и есть кони! — сказал водитель с нескрываемой радостью. — По мячу попасть не могут. Золото им подавай, ишь ты! Во дворах, видно, еще не наигрались…
Сабуров вдруг в сердцах отпустил труп. Голова Лунина при этом громко ударилась затылком о металлическую перекладину тележки. Медсестра вздрогнула и посмотрела на Сабурова сквозь очки.
Сабуров сказал, едва сдерживая ярость:
— Слушай, ты не зли меня, а? Подписывай документы и катись-ка отсюда. Рожа ты спартаковская.
* * *
По длинному коридору, обгоняя собственные тени и тут же вновь отставая от них, двигались Сабуров и медсестра. Каждый из них толкал перед собою по тележке. На тележке Сабурова лежал Лунин. Медсестра управлялась с трупом дезертира. У двери морга они разом затормозили. Сабуров оставил свою тележку, вышел вперед нее, достал из кармана халата ключ и открыл им дверь.
* * *
Тоже по коридору, но уже в лечебном корпусе, дежурный хирург катил кресло, в котором сидел Глеб Ракитин. Теперь на следователе военной прокуратуры была больничная пижама и шлепанцы. Затылок его украшала повязка, держащаяся на тесемках, связанных под подбородком. Медсестра Люда шла рядом.
Налегая на кресло, хирург спросил:
— Голова кружится?
— Кружится.
— Тошнит?
— Да есть немного, — согласился Ракитин.
— Ничего, Глеб. Ночку тут передохнешь. А с утра тебе лучше будет. Вообще-то, четыре шва — для тебя это сущий пустяк. Царапина.
Возле одной из палат тележка остановилась. Медсестра забежала вперед и открыла одну из дверей. Она вошла внутрь первой и тут же включила свет.
Палата оказалась двухместной. На одной из кроватей лежал человек. Лицо его покрывала густая щетина, а брови были сдвинуты так, будто человек не спал, а притаился, и готов был тут же вскочить и ринуться в драку. Одна из ног его, как гипсовая зенитка, была угрожающе нацелена в потолок. В таком положении она удерживалась благодаря противовесу. Храп по комнате шел такой, что вода в стакане, стоящем на тумбочке, вибрировала, будто в соседнем дворе забивали сваи.
Не обращая на спящего пациента никакого внимания, медсестра подошла ко второй кровати. Она откинула одеяло, разгладила ладонями простынь и даже взбила для Ракитина подушку. Когда она двинулась обратно, то зацепила ногой утку, высунувшуюся из-под кровати строителя. Та с грохотом перевернулась, оказавшись, к счастью, пока еще пустой.
Ракитин с сомнением посмотрел на своего соседа.
— Мы его не разбудим? — спросил он.
Дежурный хирург усмехнулся.
— Его теперь и пушкой не разбудишь. Не волнуйся, он после наркоза. Перебирайся на кровать, давай помогу.
* * *
Сабуров и медсестра одну за другой вкатили тележки в зал. В центре его располагались два операционных стола, на которых проходили вскрытия, одна из стен была полностью занята дверцами холодильников.
Сабуров катнул свою тележку, та отъехала к операционному столу и ударилась об него углом. Сабуров поправил галстук, развернулся на каблуках и встал лицом к медсестре.
— Поставьте свою рядом, — строго сказал он. — И немедленно следуйте за мной.
Рук своих с поручня тележки медсестра не убрала.
— Виктор Михалыч! — с сомнением ответила она. — Все-таки, надо бы их в холодильник…
Сабуров скрипнул зубами и направился к двери. Взялся за ручку и бросил, уже через плечо:
— Да не сбегут. Следуйте за мной, сестра. Вы слышите? Скорее!
Сабуров решительно вышел за дверь.
Медсестра с сомнением посмотрела ему вслед. Затем вздохнула, приставила свою тележку к первой и пошла к двери. Выходя, медсестра аккуратно прикрыла обе створки.
* * *
Войдя в кабинет, Сабуров сразу направился к застеленному простынею столу. Следом за ним в проеме двери показалась медсестра — она остановилась и прижалась плечом к косяку. Сабуров ловко, как фокусник, нырнул под стол и достал оттуда курицу-гриль со стреноженными ногами и бутылку советского шампанского. Курицу он положил на одну из тарелок, а донышком бутылки стукнул в центре, у стакана с розой, едва не опрокинув его. Сабуров развернулся и бросил на медсестру звериный пронзительный взгляд.
— Этот скромный натюрморт я посвящаю именно вам, Вера Петровна, — сказал он.
Медсестра сняла очки, однако привлекательности это ее лицу нисколько не прибавило. Она внимательно посмотрела на Сабурова, сложила очки и убрала их в нагрудный карман.
— У меня муж, Виктор Михалыч, — деликатно сказала она. — И двое детей.
Сабуров развернулся и сделал вкрадчивый шаг по направлению к медсестре.
— Всякий раз, когда я слышу от вас эту фразу, кровь во мне закипает, — сказал судмедэксперт. — Ведь за этими словами кроется какая-то тайна. Я угадал?
* * *
До операционной доносилась далекая музыка. Это было какое-то танго, которое с чувством исполняла Клавдия Шульженко. Лунин и его убийца лежали на тележках рядом. В лунном свете, падающем на них сквозь высокое окно, лица их были бледны, миролюбивы и на удивление спокойны. Руки Лунина были сложены на груди — видимо, эту позу придал мертвецу кто-то из коллег, еще на посту КПМ.
Внезапно одна из рук его разогнулась и упала с тележки. Пальцы ее, выпачканные запекшейся кровью, поначалу не двигались вовсе и казались совершенно окостеневшими. Однако, через несколько секунд, по кисти Лунина прошла судорога, и пальцы едва заметно вздрогнули. А затем сжались в кулак.
* * *
Храп в четвертой палате не утихал. Свет был выключен. Ракитин ворочался в своей кровати, гремя панцирной сеткой, приподнимался, вертел головою, затем вновь укладывается на бок. Он вжимал одно ухо в подушку и накрывался с головой, пытаясь изолировать второе ухо. Однако, жидкое казенное одеяло спасти его от чудовищных звуков было просто не в состоянии.
Неожиданно храп прекратился. Тишина оказалась столь внезапной, что Ракитин немедленно открыл глаза. Напряженно прислушиваясь, он медленно повернул голову и попытался разглядеть в полумраке профиль соседа.
В этот момент и строитель приподнял с подушки голову. Лицо его осталось при этом непроницаемым, а глаза так и не раскрылись. Строитель издал вдруг протяжный хрип и прокричал отчаянным глухим басом:
— Двутавр!.. Торцом его кантуй!.. Торцом!..
От неожиданности Ракитин вздрогнул.
— Что?.. — оторопело спросил он.
В ответ строитель с ненавистью прорычал, сцепив зубы и по-прежнему не открывая глаз:
— Штроби, сука!.. Глубже штроби!..
Голова его бессильно упала. Через несколько секунд храп возобновился — с удвоенной силой.
* * *
В дежурном кабинете судмедэкспертизы играло все тоже танго. Медсестра Вера Павловна, сложив ноги и оправив халат, аккуратно сидела на диване. Сабуров взял со стола бутылку шампанского, сорвал с горлышка проволочный фиксаж и выпустил пробку в потолок с громким хлопком. Роняя часть пены, он ловко наполнил стаканчики. Взяв в обе руки по одному, он двинулся, танцуя сам с собою, к медсестре.
Вера Павловна, не спуская с него настороженных глаз, инстинктивно подобрала ноги.
В шаге от цели Сабуров вдруг сделал полный оборот вокруг собственной оси и упал на одно колено, ухитрившись не расплескать ни единой капли.
— Богиня! — страстно воскликнул судмедэксперт, не спуская со своей визави глаз. — Сегодня ночью я буду твоим трупом! Вскрой меня! Выпотроши наизнанку!
Вера Павловна приняла один из стаканчиков и брезгливо отодвинулась еще глубже, вовнутрь дивана.
— Виктор Михалыч! Да вы же отъявленный шизофреник!
Сабуров опрокинул себе стаканчик в рот одним взмахом.
— Я знаю про это! — накаляясь, крикнул он. — И этим горжусь!
* * *
До операционной доносилась все та же мелодия. За окном вдруг поднялся ветер — деревья, подошедшие к самому стеклу, взмахнули ветвями, и тени их, разбросанные лунным светом по полу, зашевелились и поползли. Лицо Лунина оставалось по-прежнему безучастным, однако, когда танго, наконец, добралось до заключительного своего аккорда, веки лейтенанта дрогнули. Тишину, в которой теперь оставался лишь шум листьев, вдруг нарушил тяжкий и хриплый вдох. Лейтенант Лунин открыл глаза и посмотрел в потолок.
* * *
Взгляд его поначалу был пуст и не вполне адекватен. Где он и что происходит с ним, лейтенант явно не понимал. Изучив плафон, подвешенный к потолку, Рядов поднял голову. Затем оторвал спину от тележки и с трудом сел. Какое-то время взгляд его скользил по комнате, до тех пор, пока, наконец, не остановился на лежащем рядом трупе. Лунин наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить, однако совершенное им умственное усилие не принесло никакого результата.
