– Тут осталось… – не глядя на тигель с рыжим сгустком на дне, произнес мастер, – И литник, вот еще! – бросил он штырь в посудину с оранжевым металлом. – Давай, я тебе одним куском остатки вылью? Всяко оно, удобнее хранить-то будет? – без эмоций поинтересовался мой соучастник.
– Долго? – спросил я, взглянув на часы, окончательно удостоверяясь, что спать мне сегодня уже не придется.
– Не долго. Минут двадцать! – заверил меня золотой специалист. – Пошли, пока посмотрим, что там получилось, – сунув тигель в печку, Аверьяныч направился к ящику с формой.
Ильич получился живее всех живых. Вождь полностью соответствовал своей глазурованной под шлифованный мрамор, гипсовой форме. С той лишь разницей, что был золотой, очень тяжелый и из макушки у него торчал огрызок литника.
– Сам потом отпилишь! – посоветовал ювелир-ваятель, – Ножовкой по металлу. Только полотно возьми с мелким зубом!
Вылив в какую-то чашку остатки расплавленного металла, он тут-же опрокинул ее в ведро с водой. Достав мокрую чушку, Аверьяныч сунул ее в свою замшевую рукавицу и протянул мне.
Забрав варежку, которая тянула килограммов на пять, я положил ее на верстак и полез в карман за деньгами. Заранее приготовленная пачка четвертаков была не сильно объемной и перетянута обычной аптечной резинкой. Обстоятельно пересчитав деньги, сталевар перегнул купюры пополам и сунул их в гаманок, щелкнув двумя блестящими металлическими бусинами, служившими застежкой.
– Теперь слушай, Корней Аверьянович! – подошел я вплотную к пролетарию. – Очень внимательно слушай! – мужичок испуганно подался назад, но оттуда его подперла какая-то железяка.
– Работу ты сделал и деньги взял! Так? – я присмотрелся к белесым глазам литейщика и тот вынужден был согласно кивнуть.
– Теперь твоя задача, забыть про все это! – я взял паузу, по-прежнему не отрывая взгляда от его лица, – Не было здесь никогда этого Ленина, – я без уважения пнул стоящий на полу сверкающий бюст ногой. – Не было его здесь никогда и ты сегодня ничего не плавил! Ты это понял, Аверьяныч?!
Мужик как-то неуверенно, хоть и без возражений покивал головой. Плохо! Придется его пугать.
– Я в этом деле всего лишь исполнитель, сам понимаешь! – изо всех сил нахмурился я, – А люди, по поручению которых я это делаю, – я указал глазами на бюст и снова пнул Ильича, – Они жалости не знают ни к ментам, ни к пролетариям, ни к малым детям! Всех закопают! Без суда и следствия!
Сталевар в завязке, ставший в одночасье богаче на тысячу рублей, не понимая недосказанных угроз, только хлопал глазами и переминался с ноги на ногу.
– Аверьяныч, у тебя ведь дочь на фабрике-кухне работает, так? И зять там-же рубщиком, верно? – мой подельник по расстрельной статье все еще без страха кивал головой.
– А внук с внучкой у тебя, вроде бы, в сорок первую школу ходят и все они живут на Средне-Садовой, так? – с лица Аверьяныча постепенно уходила радость от нежданно свалившегося богатства. – Дом у них, вроде бы двадцать седьмой и квартира, кажется, четырнадцатая или нет?
– Вобщем так, Корней Аверьянович, это я к тому, что, я и сам хочу дожить до лет преклонных. И еще хочу, чтобы твои дочь с внуками в какую-нибудь беду с со смертельным исходом не попали, ты понял меня?! Но для этого нам с тобой забыть про все это надо! – и я уже в третий раз совершил святотатство, пнув ботинком вождя мирового пролетариата, указав на него пальцем для пущей надежности. – Иначе всех нас, как кутят слепых передавят!
Аверьяныч что-то замычал и затряс из стороны в сторону головой. Потом дрожащими руками достал из-за пазухи свой кошель. Не открывая его, он протянул его мне, пытаясь что-то выговорить трясущимися губами.
– Нет, друг, так не пойдет! – я аккуратно отвел его руку в сторону, – Работу ты выполнил безупречно и плату тоже получил в самой полной мере! – начал успокаивать я проникшегося соучастника, – Деньги эти твои и ты трать их как захочешь! Ты, главное, язык в жопу засунь и про золото с Ильичом, никому ни слова! Никому и никогда! Ты меня понял?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Понял! – уже человеческим голосом и достаточно громко ответил мне Корней. – Все понял! Вы не сомневайтесь, товарищ! – и скоробчил свой кошелек опять себе за пазуху.
– Ты тогда помоги мне его получше упаковать, – кивнул я на блестящего политического деятеля всех времен и народов. С несвойственной ему скромностью, стоявшего на грязном полу под ногами и зрящего в сторону печки, из которой он совсем недавно вылился.
На воротах нас традиционно досматривать не стали. Впрочем, если бы и проверили, то три бюста Владимира Ильича вряд ли бы послужили причиной конфликта.
Одной ходкой мы втроем подняли груз ко мне домой. От чая и раннего завтрака мои товарищи отказались, объясняя тем, что это я уже дома, а им еще домой добираться.
Начальник СО Данилин и замполит Мухортов
- С Талгатом все ясно, тут вариантов нет, а вот что с этим п#здюком делать будем? – заместитель начальника Октябрьского РОВД по политической части майор Мухортов скривился, как от зубной боли.
– А что с ним делать? Ничего не делать! – виртуозно изобразил на лице равнодушие начальник СО, – Я вчера в области был и там есть мнение, что награждать его надо, – он, не обращая внимания на недовольную гримасу политрука, достал из пачки сигарету и закурил.
– С хера ли его награждать, Алексей Константинович? Мне за него, паскуду, выговор ввалили! – подскочил Мухортов и, как белый медведь в жаркую погоду, заходил кругами по свободному пространству своего кабинета.
– Афанасьев неполное схлопотал, да и ты, уж будь уверен, без пряника тоже не останешься! – не без злорадства добавил замполит, – За Каретникова тебя «поощрят», ты даже не сомневайся! Хочешь я тебе бумагу из города покажу?
Яков Леонтьевич Мухортов кинулся кабанчиком к своему столу и, покопавшись, сунул Данилину бумажку с угловым штампом городского УВД.
– Давить этого змееныша надо, Алексей Константинович! Давить! – Мухортов подошел к холодильнику и, достав початую бутылку минералки, отхлебнул.
Читая партийную портянку из УВД, Данилин, тем не менее, неприязненно отметил, что ему замполит нарзану из своего холодильника не предложил.
– Будешь выносить? – стараясь внешне не проявлять эмоций, Данилин толкнул по полировке стола к Мухортову его мерзотную бумажку.
– А куда мне деваться?! – пожал плечами партиец, – Конечно, буду. Через неделю готовься! – злорадства в голосе Мухортова вроде бы не слышалось, но и сочувствия там тоже не наблюдалось, – Выговор получишь, тут уж ничего не попишешь! Я же тебе говорю, душить этого гаденыша надо!
Поморщившись от нерадостных перспектив, которые были совсем не за горами, Данилин запалил следующую сигарету. Настроение упало ниже нижнего.
– Не получится его схарчить! Говорю же тебе, мне его поощрить велели. Недели через две. Край, через три, – начальник следствия затянулся, – Похоже, ему там, – он указал пальцем на потолок, – Отдельное жилье выделяют! – он опять затянулся.
– Какое еще на хер жильё?! – аж взвился замполит, – Тут, в райотделе, очередь, конца не видно! Я сам сюда из УВД за жильем пришел и не понятно, когда еще получу! А я, если ты помнишь, зам начальника РОВД! По политчасти! – Мухортов опять заметался по кабинету, роняя нецензурные слова и не обращая ни малейшего внимания на укоризненные взгляды членов Политбюро ЦК КПСС, взирающих на него со стены.
– Ты извини меня, Константиныч, но ты херню гонишь! – Мухортов все же уселся за стол, – Ты же спец, каких мало, ты зубы на следствии съел! Ну так неужели ты ему такое дело отписать не можешь, чтобы он на нем обоср#лся и шею себе сломал? – ехидно покачивая головой, словно неразумному ребенку, начал втолковывать Данилину замполит.
– И ты не беспокойся, когда дойдет до дела, я тоже в стороне не останусь! Уж ты поверь, я этому твоему Корнееву своего взыскания просто так не спущу!
Данилин задумчиво разглядывал кольца дыма, которые он пускал к потолку и размышлял над крикливой суетой партийного бездельника. Может, оно и странно, но какой-то непреодолимой злобы по отношению к летёхе Корнееву он сейчас не испытывал. От того, наверное, что будь он, Данилин, на месте пацана, то и сам поступил бы точно также, как молодой, но ранний следак. Если, конечно, у него также ума на все хватило. И, что уж там говорить, борзости тоже.
