Состояние волчицы
Встаете на четвереньки и представляете себя волчицей. Делаете вдох ртом и на выдохе выпускаете когти. Потом растягиваете тело. Выдвигаете таз назад, а руки отводите вперед. Возвращаетесь опять в исходное положение и замираете, словно в ожидании добычи. Взгляд устремлен вперед, и представив, что вы видите добычу, стремительно бросаетесь вперед с волчьим рыком и опять уходите назад, в позу ожидания.
И тетушка показала нам движения, проворно опустившись на ковер. Мы повторили всю последовательность три раза, чувствуя, словно перерождаемся в поджарых волчиц.
— Теперь вы готовы, — одобрительно кивнула тетушка, наблюдая за нами.
— Софья Николаевна, — боязливо спросила Аннушка, — а настоящие волки не прибегут?
— Волки не прибегут, а от других непрошеных гостей нас защитит круг. Пора ехать. — И тетушка, прихватив овечий тулуп, пошла к коляске.
Умирая от страха и от любопытства, мы последовали за ней. В темных платках и наброшенных полушубках мы мало походили на светских барышень. Ехали в полном молчании, пока наконец-то не добрались до парка. В заброшенном пруду отражался полный диск Луны, наблюдающей за нашими приготовлениями. Пока Архип разжигал костер, тетушка очертила палкой большой круг вокруг костра и прошла вдоль этого круга, читая «Отче наш». Отпустив Архипа и велев ему вернуться через полтора часа, тетушка объяснила, что будет происходить.
Вывывание боли
Пока я буду делать практику, вы будете охранять пространство, представляя себя волчицами. Запястье правой ладони касается области третьего глаза, посредине лба, и ладонь смотрит вниз, а запястье левой руки касается копчика, символизируя хвост, и рука развернута ладонью вверх. Тело наклонено немного вперед, и вы ходите по кругу все время, пока я делаю практику. Потом мы меняемся местами. Ничего не бойтесь. С этими словами, тетушка бросила на землю овечий тулуп посредине круга. Она повторила еще раз движения волчицы. Затем встала на колени и, поставив руки на подушечки пальцев между колен, подняла лицо к Луне и завыла, повторяя звук «АУ-У».
Мы с Аннушкой ходили по кругу, всем своим существом сливаясь с этими звуками. Закончив, тетушка подошла ко мне.
Я встала на тулуп и, отбросив всю ложную стыдливость, повторила весь комплекс вхождения в волчицу. Первый звук было трудно произнести, но затем процесс захватил меня. Я выла и чувствовала, как звук поднимается с самой глубины, из самого низа, вытягивая весь негатив и освобождая все тело. Я полностью отдалась этому звуку, казалось, что я могу выть бесконечно. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент я почувствовала освобождение и опустошение, как будто с этим воем ушли все, даже еще неосознаваемые проблемы.
Я вернулась в круг, продолжая идти за тетушкой по кругу, а Аннушка встала на мое место. Мне казалось, что прошла вечность, пока Аннушка закончила. «Сколько же в ней скопилось боли», — думала я, слушая ее леденящий душу вой. Вся невыплаканная боль была в этом звуке, все женское горе, вся вековая тоска. Когда Аннушка закончила, мы с тетушкой остановились и подошли к ней.
— Теперь я понимаю древних женщин, я правда почувствовала, что все из меня просто вытянуло звуком, — Аннушка спешила поделиться пережитым. — Мне показалось, что внутри меня полая труба и выходит все из самого низа. Даже плакать больше не хочется. Будто бы с этим воем вышли все слезы, ушла вся боль. А теперь эта боль не вернется? — с надеждой обратилась Аннушка к тетушке.
— Если бы все было так просто, девочка, — покачала головой тетушка. — Я знаю, как это мучительно, когда ты узнаешь об измене. Первое время ты будешь умирать от боли и предательства, тебе надо просто рыдать и выговариваться. Обычно это длится от грех дней до семи. Максимум две недели. Как в народе говорят, «тяжело после измены только две неделюшки». В это время все в тебе протестует и ты надеешься, что, может, это неправда, может, но случилось не с тобой и все происходящее лишь ночной кошмар, который скоро кончится. Затем наступает осознание, что это реальность, и приходит отчаяние. Но отчаяние сменяется гневом. Ты начнешь злиться, рвать и метать. Гебе захочется все и всех уничтожить. И ни в коем случае нельзя убегать от этого гнева и злости. Ты можешь бить посуду, колотить подушки, но только не давить этот гнев, не убегать от него. И иногда это тоже может длиться неделю. И когда ты почувствуешь, что злость ушла, тогда у тебя будут силы на прощение и благодарность за то, что было хорошего. И важно искренне простить, все отпустить, чтобы почувствовать пустоту, из которой может родиться что-то новое, которую возможно наполнить вновь любовью и радостью.
— И это всегда так? — спросила я.
— Когда так, то происходит исцеление, но иногда мы можем уйти в оцепенение, когда ты просто существуешь, но ничего не чувствуешь, застывая в своем горе, и такое состояние может длиться достаточно долго — от двух месяцев до двух лет, если ничего не предпринимать.
— Два года таких терзаний, — не поверила я. — А я думала, что то, что я страдала год, какая-то аномалия.
— К сожалению, нет. Если любовь была очень сильной, то и боль очень сильна. Но в этом жизнь.
2006
— Если любовь была очень сильной, то и боль сильна, и она так быстро не проходит, — пыталась я утешить Карину, сидящую на кухне и смотрящую в одну точку.
Был почти полдень, когда мы наконец-то проснулись. После практики Ошо мы все-таки повыли на Луну, как было описано в прабабушкином дневнике. И хотя находились в городской квартире и не жгли костров, но постарались повторить древний ритуал. Полный писк Луны заглядывал в окно спальни и так же был готов помочь и убрать все, что мучило и убивало нас, как и сто лет назад.
— Почувствовала себя вчера волчицей? — спросила я.
— Почти, больше, конечно, почувствовала себя полной идиоткой, — ответила Карина. — Не дай бог, увидели бы знакомые, чем занимается жена миллионера в начале XXI века.
— Делает то, что поможет ей остаться женой миллионера, — философски заметила я.
— Господи, и чего ему не хватало? Все-таки я не понимаю мужчин! Я же идеальная жена: каждый четверг — пироги, каждое утро — кофе и теплые булочки, красива, ухожена, умна. Понимаю, была бы толстая и страшная, холодная и противная, а так… Все Антоша да Антоша, родила ему троих детей, всю жизнь для него для детей, и как он мог?!
— Карина, если ты решила высказать претензии Антону, давай сделаем это правильно, — предложила я.
— Давай, я сейчас на все согласна.
— Тогда бери три подушки и раскладывай их в любом месте.
— И что?
— Встаешь перед первой подушкой, представляешь Антона и высказываешь все, что у тебя сейчас на душе, все свои претензии, всю свою боль, все свои сожаления — в общем, все, что идет, не стесняясь и чувствах и выражениях. Думаю, пяти минут тебе хватит. Каринка встала и онемела.
Карина, начинай говорить: «Антон, я ненавижу тебя за…» И Карина начала говорить, повторяя, выплескивая все то, что мучило ее, раздирало, заставляло страдать. Слезы градом лились по ее щекам, она всхлипывала и повторяла опять: «Антон, я ненавижу тебя за то, что ты столько лет морочил мне голову, я презираю тебя за то, что ты променял меня на молодую, за то, что ты…» Наконец-то пять минут, показавшиеся вечностью, истекли.
— Карина, скажи: «Я перестаю думать о тебе, я — свободна». И переходи к другой подушке, начинай бить ее, пинать, выражая свою злость, если тебе хочется, можешь что-нибудь кричать, а можешь молча выражать свою ярость и гнев. Я засеку пять минут. Колошматить подушку у Карины получалось лучше. Через пять минут подруга походила на разъяренную фурию с горящими праведным гневом глазами и пылающими щеками.
— Если бы твой муженек увидел тебя сейчас, он бы поостерегся заводить с кем-то интрижку, — любуясь ею, отметила я. — Скажи: «Я перестаю чувствовать тебя, я — свободна».
— И что там дальше — полет на метле?
— Нет, выражение благодарности. Теперь вставай напротив третьей подушки и постарайся вспомнить все хорошее, что было у вас, и поблагодарить Антона за это. Скажи: «Антон, я благодарю тебя за то, что ты подарил мне детей, и за все хорошее, что у нас было, и я прощаю тебя за то, что ты изменил мне». И говори все, что приходит. И когда все слова уйдут, скажи: «Я — свободна».
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я, когда Карина закончила весь процесс.
— Еще не поняла. Опустошенной, но в то же время действительно свободной.
1906
— Как же хочется почувствовать себя вновь свободной! Уже прошел почти год с момента нашего расставания, а я никак не могу забыть его и успокоиться. Каждый раз воспоминания причиняют почти физическую боль, и слезы начинают литься сами собой. Мне кажется, что такой любви я уже не встречу, и именно он и был той второй половинкой, о которой я мечтала, — жаловалась я тетушке.
