Конечно, не было жесткой, раз и навсегда утвержденной, технологии. При изготовлении такого меча на наковальню ложилась стальная полоса, которая вполне могла «гулять» по ширине от трех до восьми сантиметров, и по длине – до метра. Когда лезвие было готово, наступал черед рукояти. Неважно, выделывалась она из кости или дерева, но от ее удобства во многом зависела разящая сила удара. Обвивающая рукоять рука оказывалась сверху под защитой так называемой гарды, придающей мечу форму креста, а утолщение внизу делало хватку удобной и надежной. Меч лежал на левом боку в ножнах, удерживаемых кожаной перевязью. Хотя было время, когда оружие крепилось на поясе по центру, что, видимо, удобства не создавало. Мечи, как и кони, становились рыцарям лучшими друзьями. Поэтому часто они получали собственные имена. Вспомните Дюрандаль рыцаря Роланда. А его верный соратник Оливье носил меч по имени Альтклэр. Коль уж зашла речь о конях, поведаем и о том, как были они защищены в бою. Добавлю только прежде несколько слов о втором рыцарском важнейшем оружии, как раз связанном со скакуном, – копье. Со временем оно удлинилось до четырех метров. Страшный удар копья несущегося на коне рыцаря могла сдержать, правда далеко не всегда, только чешуя кольчуги. Узкий четырехгранный острый металлический наконечник часто оказывался смертоносным жалом для врага.
Боевые машины
И примешь ты смерть от коня моего…
Такие кони сегодня – редкость. Если судить по гравюрам, а ничего другого нам не остается, то рыцарский четвероногий друг и главный помощник был чем-то средним между арабским скакуном и рейнским тяжеловозом. Ведь от него требовались и скорость, и сила, и выносливость. А выражение «железный конь», которое даже любой мальчишка сегодня понимает как автомобиль, в рыцарские века можно было считать абсолютным отражением действительности. Бронированная одежда лошади была не менее сложна, чем у хозяина. Кстати, и по цене обходилась не дешевле.
Есть одна легенда из истории Столетней войны (1337–1453) между Англией и Францией. На исход конфликта этот эпизод не повлиял – он был, как говорится, местного значения. Но для нашего рассказа очень показателен.
Как-то столкнулись между собой два отряда из противоборствующих сторон, примерно по тридцать человек с каждой. В английском отряде были и немцы, и фламандцы. И, как утверждает легенда, и те, и другие, и третьи – наездники были никакие. Тогда англичане решили пойти на хитрость. Следуя ритуалу вступления в битву, они предложили французам сразиться пешими. Те, хоть и были в такой манере ведения боя слабее, посчитали ниже своего достоинства отказаться. Построили фаланги, копья – наперевес, и вперед. Как и следовало ожидать, англичане начали теснить соперника. Уже четыре французских рыцаря рухнули на землю. И тогда оставшиеся объявили перерыв. (Так и вижу перед глазами эту череду рыцарских реверансов.)
Посовещавшись, французы решили, что жизнь все же дороже рыцарского слова. Тем более что по уставу они обязаны сражаться наиболее эффективным способом, ведущим к победе. И тогда на поле боя пешими вновь вышли только двадцать пять воинов. Двадцать шестой же вылетел верхом. Его тяжелый конь врезался в строй англичан, уложив на месте почти десяток рыцарей. Остальные бросились врассыпную. А всадник помчался за ними вдогонку, продолжая уничтожать врагов. В результате все они либо погибли, либо сдались на милость победителю. Таким образом, один конь решил исход, казалось бы, заведомо проигранной битвы…
Впрочем, подробный рассказ об этой битве еще впереди. Пока же для нас важно одно – хороший боевой конь в нелегком ратном деле был незаменим. Поэтому заботился о нем рыцарь ничуть не меньше, чем о себе любимом. И совсем нередко можно было увидеть броню конских защитных доспехов покрытой роскошной позолотой, сложнейшей чеканкой или гравировкой.
К началу эпохи Возрождения кольчужная или кожаная защита скакуна стала меняться на латы. Это была тяжелая, но надежная преграда для вражеского копья или меча. В конский доспех обязательно входили наголовник с ушными трубками и прорезями для глаз, порой, как фары на автомобиле, заботливо прикрытыми решеткой. Выковывался он, как правило, из цельного листа металла, чтобы надежно защитить лоб. Чешуйчатые полосы, напоминающие устройство панциря креветки или рачьего хвоста, закрывали шею и гриву. На широкую грудь лошади спускался латный шарф, затем следовал металлический накрупник. Несколько широких, загнутых по форме листов обороняли не только грудь, но и верхнюю часть передних ног. Бока тоже находились под защитой стальных листов, которые плотно смыкались с нагрудником. Даже возможным ударам сзади препятствовала броня, хитро собранная из стальных деталей.
Нелегко, конечно, было бедняге под такой «попоной», да еще с закованным в многокилограммовые латы седоком в седле. Сами седла на таких массивных доспехах тоже вынуждены были делать большими. Широкая передняя лука становилась дополнительным щитом, закрывающим бедра седока, а высокая спинка выполняла эту роль сзади. Поводья и узда делались также основательно – из широких полос кожи и покрывались часто наклепанными бляхами из различного металла. Они предназначались, прежде всего, для украшения, но случалось в сече спасали и от ударов меча.
Чтобы весь этот сложнейшей конструкции панцирь не двигался, крепко сидел на нужном месте, не натирал кожу и не наносил коню других повреждений, под него предварительно укладывалась опорная основа. Она тоже была не так-то проста, сбивалась из деревянных брусков, покрывалась тканью или кожей. Те же, кто имел такую возможность, всю опорную основу делали из китового уса. Облаченный конь, тем не менее, должен был активно передвигаться и беспрекословно следовать команде хозяйской руки. Русские тяжеловооруженные воины скакали на конях, породу которых называли «боярской». И так же беззаветно дорожили своими боевыми помощниками. Вспомните русские народные сказки, где на перепутье написано «направо пойдешь – коня потеряешь». Ни в одной из них богатырь не поворачивал в ту сторону.
Между тем рыцарский конь – и это хорошо показал описанный эпизод англо-французского боя – всегда был активным и равноправным участником баталии, от которого требовались абсолютно определенные действия. Тренировкам лошадей, их подготовке по специальной программе посвящались многие часы и дни. В шестнадцатом веке даже появились книги по обучению лошадей, предназначенные, конечно, для учителей, а не для их гривастых подопечных. «Курс молодого бойца» включал тренировку коня на преодоление всевозможных наземных и водных препятствий. Их учили мгновенно стартовать и останавливаться. Причем с места конь должен был уходить в любой аллюр, даже в галоп, и наоборот, – тихо и аккуратно пятиться назад. Но особым мастерством считалось научить боевого скакуна наносить удары копытами.
Словом, конь становился настоящей боевой машиной. Но сделать его таковым было ничуть не проще, чем вести сражение. Ведь «машина»-то живая, причем умная и обуреваемая в бою массой чувств. Сколько раз мы на спортивных соревнованиях наблюдали, как лошадь в испуге тормозит перед препятствием, и его преодолевает только вылетевший из седла всадник. А если животное встречает не просто планка, а лес выставленных копий? Как преодолеть инстинкт самосохранения? Можно найти немало описаний рыцарских и других древних сражений, в которых в панику впадали и обращались в бегство именно лошади. Поэтому коней приучали беспрекословно повиноваться малейшему движению узды, не обращать внимания на шум, не пугаться огня и дыма, на скаку избегать стрел и ударов мечей и копий. В бою они должны сами сбивать с ног и затаптывать всех встречавшихся на пути. Породы «психологически устойчивых», храбрых и злобных боевых лошадей выводили и выращивали специально.
Однако, как ни умен конь, а человек умнее. И он коварно обращал в свою пользу его инстинкты. Всем известны выражения «лошадь понесла» или «загнанная лошадь». Любое животное прекратит бег, если уже нет сил, и не выдерживает сердце. И только конь, практически впадая в транс, может скакать, пока не упадет замертво. А если рядом несутся десятки или сотни его сородичей, то подверженных стадному инстинкту, пришедших в крайнее возбуждение боевых скакунов не заставят свернуть или остановиться ни щиты, ни пики. Помогало и тактическое построение. Атакующая конная рать разворачивалась тупым клином. Первые ряды должны были нестись вперед, иначе их затопчут задние, и уйти в сторону не позволяли крылья клина. Впрочем, на этом кавалерийские атаки рыцарей строились нечасто, так как они все же предпочитали держать лошадей управляемыми. Кроме того, лобовое столкновение, как правило, приводило к массовой гибели его участников с обеих сторон.
Учителя «лошадиных школ» ничего не могли поделать лишь с одним обстоятельством. Никакой дрессурой коня невозможно заставить напасть на кого-либо без команды, по собственной инициативе. Даже самые агрессивные и злые «распознавали» врагов только по указанию всадника. И если того выбивали из седла, то лошадь тут же становилась мирной и старалась свернуть туда, где могла бы с удовольствием пощипать травку. Важным для схватки рубящим оружием являлся и такой фактор, как размер коня. Удар меча или тяжелого топора сверху всегда был смертельным. Но крупные, рослые, а стало быть, тяжелые лошади уступали мелким собратьям в скорости и подвижности…
