Деймиен рассмеялся.
— Твоя жена отпустила птичку полетать на воле? Надолго ли?
Люсьен тоже засмеялся.
— Насколько бы ни отпустила, за время моего отсутствия Элис успеет вспомнить, как сильно она меня любит. И когда я вернусь, сразу же это почувствую.
Снова оправив свой элегантный серый костюм — он сидел на нем безупречно, — Люсьен шагнул к брату и протянул ему газету.
— Думаю, тебе полезно узнать, что происходит в мире.
— Наполеон до сих пор на Эльбе?
— Разумеется.
— Это все, что мне нужно знать.
— Что ж, если тебе этого достаточно, не стану подливать масла в огонь. Ведь ты готовишь аутодафе? — Люсьен покосился на пирамиду дров.
Деймиен криво усмехнулся и взял у брата номер лондонской «Таймс».
Люсьен внимательно посмотрел на него и спросил:
— Так как же тебе здесь живется?
Деймиен пожал плечами и, окинув взглядом свои владения, проговорил:
— Уверяю тебя, мне здесь нравится.
— Нравится? — переспросил Люсьен. Он ожидал более подробного рассказа, но Деймиен не отличался разговорчивостью.
— Правда, придется потрудиться. Надо восстановить ограду. Весной собираюсь посеять овес. — Деймиен указал в сторону поля. — Если, конечно, весна здесь когда-нибудь наступит.
Люсьен тяжело вздохнул.
— О Боже, не делай вид, что не понял меня, Деймиен. Я говорю не о хозяйстве. Я хочу знать, есть ли у тебя какие-нибудь планы относительно…
— Нет, — отрезал Деймиен и отвернулся.
Ему снова вспомнились взрывы и грохот пушек — кошмары войны до сих пор преследовали его. Вспоминая о войне, Деймиен терял чувство реальности, и ему казалось, что он по-прежнему находится в одном шаге от. смерти. Именно поэтому граф Уинтерли решил скрыться от людей в здешней глуши — ведь люди смотрели на него как на героя и спасителя Англии, и это лишний раз напоминало о войне. Деймиен не собирался показываться в обществе до тех пор, пока ему не удастся восстановить душевное равновесие.
Люсьен, внимательно наблюдавший за братом, прекрасно знал, о чем тот думает. Немного помедлив, он спросил:
— Тебя все еще мучают кошмары?
Деймиен промолчал. Граф не хотел говорить о том, что кровавые сцены битв видел во сне постоянно — как он ни старался, ему не удалось вытеснить воспоминания из сознания так быстро, как хотелось бы. «Впрочем, ничего удивительного, — думал Деймиен. — Шесть лет бесконечных сражений не могли не оставить след…»
— Тебе сейчас не следует оставаться в одиночестве, — продолжал Люсьен.
— Возможно. Тем не менее я остаюсь, и ты знаешь, почему я остаюсь, — проворчал Деймиен. Он по-прежнему старался не смотреть на брата.
— По крайней мере ты мог бы съездить в Лондон, чтобы провести там Рождество, — заметил Люсьен.
Граф отрицательно покачал головой.
— Нет, я останусь здесь, — заявил он.
У него действительно не было ни малейшего желания ехать в Лондон. И уж конечно, его совершенно не интересовали фейерверки, которые по случаю праздника приказал устроить принц-регент. Деймиен не собирался ради шумных развлечений жертвовать своим уединением в Бейли-Хаусе.
— Может, выпьешь чего-нибудь? — спросил он, внезапно вспомнив о законах гостеприимства.
— Нет, спасибо. — Люсьен сунул руки в карманы и осмотрелся; было очевидно, что его что-то беспокоит. — Видишь ли, Деймиен, есть еще одна причина… Я приехал сюда, потому что… Черт, даже не знаю, как тебе об этом сказать.
Граф пристально посмотрел на брата. Тот внезапно побледнел — казалось, он ужасно нервничал.
— О Господи, что такое? — Деймиен нахмурился. — Что случилось? Говори же, я тебя слушаю.
Люсьен пожал плечами.
— Дело в том, что я был в Лондоне на прошлой неделе. Вот и узнал эту новость… Мне очень жаль, Деймиен… — Люсьен снова умолк. Наконец, собравшись с духом, проговорил: — Шербрук умер. Он был убит в среду ночью.
— Убит?.. — Деймиен почувствовал, как у него защемило в груди. Не в силах произнести больше ни слова, он в оцепенении смотрел на брата.
— Возможно, произошло ограбление, — продолжал Люсьен. — Его нашли с простреленной грудью. Именно поэтому я поехал к тебе. Это ужасно, но я решил, что ты должен узнать…
Деймиен с трудом перевел дыхание.
— Говоришь, ограбление? — спросил он. Люсьен кивнул.
— Во всяком случае, не исключено.
— Только этого не хватало… — пробормотал Деймиен. Граф побледнел и отвернулся. Взъерошив ладонью волосы, он уставился куда-то в пространство.
Люсьен молча наблюдал за братом; он видел, что тот ошеломлен известием об убийстве.
Внезапно Деймиен рухнул на колени и в отчаянии воскликнул:
— О Боже, снова смерть! Война закончилась, но смерть по-прежнему неотвратима!
Немного помолчав, граф поднялся на ноги и вопросительно взглянул на брата.
— Известно, кто это сделал?
— Пока нет. На Боу-стрит подобное случается довольно часто. Подозревают нескольких грабителей из этого района. Я поручил моим людям заняться поисками убийцы.
— Спасибо, Люсьен.
Деймиен снова отвернулся; ему вдруг пришло в голову, что именно он виноват в смерти Джейсона — виноват, потому что предоставил друга самому себе, хотя тот наверняка нуждался в его поддержке.
Впрочем, не только Джейсон в нем нуждался. Очевидно, в нем нуждались все его люди, все его бывшие подчиненные — ведь именно он, их командир, обязан был помочь тем, кому предстояло приспособиться к мирной жизни.
«Какой же я эгоист, — думал Деймиен. — Да-да, конечно же, эгоист… Ведь я покинул своих друзей и уединился в Бейли-Хаусе, уполз сюда, чтобы залечивать собственные раны. А если бы остался в Лондоне, то сумел бы присмотреть за Шербруком, и, возможно, в этом случае трагедии не произошло бы».
Подавленный этой мыслью, граф вздохнул и склонил голову. Теперь он нисколько не сомневался в том, что, покинув Лондон, совершил ужасную ошибку.
Наконец Деймиен поднял голову и, взглянув на брата, проговорил:
— Я должен присутствовать на похоронах. Я обязан… Шербрук был одинок и с родственниками почти не общался.
Люсьен потупился и пробормотал:
— Деймиен, есть еще кое-что… — Он достал из кармана письмо и протянул его брату. — Адвокат Шербрука пытался с тобой связаться. Я обещал передать тебе его просьбу. Кажется, Джейсон назначил тебя не только своим душеприказчиком, но и опекуном своей племянницы.
— Черт, я совсем забыл… — Граф вскрыл конверт и сломал печать. Лишь сейчас он вспомнил об их с Джейсоном разговоре после битвы при Альбуэре — Шербрук был тяжело ранен и потерял руку. И именно тогда майор попросил его позаботиться о наследстве племянницы. Попросил на тот случай, если не выживет.
