меня вместо нее.
— Нет, не бейте тетю! Лучше… лучше… меня… хнык… хнык… вя-а-а-а-а…
— Ну что ты, малышка, не надо плакать, не плачь, моя хорошая. Вот видите, чего вы добились, учитель!
— Защитница… Это хорошо! Не будет вам наказания, уговорили.
***
— Тетя, ты такая, просто чудо какая!
— Ты вовремя заплакала, а то бы огребли обе…
— Да-а-а-а!
Урок
— Мия! Смотри, что я умею!
— Мия пришла!
— Мия! Мия!
Радостные дети приветствовали девушку, рассказывали о своих успехах и бедах, делились радостью и тянулись, стараясь оказаться как можно ближе к ней, в идеале — заобнимать. Здесь она чувствовала себя на своем месте. Она занималась тем, что приносило огромное удовольствие, ведь она очень любила детей. И она улыбалась им.
— Сегодня мы поговорим о людях… А потом поиграем, да?
— Да!!! — ответили ей счастливые голоса.
— Тогда рассаживаемся и смотрим.
На объемном экране появился человек, избивающий ребенка. Большие детские глаза следили за ним, а глазки наполнились слезами. Еще секунда — и они заревут. Картинка остановилась. На ней застыл толстый мужчина, с остервенением заносящий ногу, и маленький зеленоглазый мальчуган, в страхе закрывающий руками голову. Только глаза, полные ужаса, выделялись на лице ребенка.
— Смотрите, дети, люди бывают такими. Страшно?
Дети закивали и прижались к своей наставнице. На экране появилась женщина, закрывающая собой ребенка. Картинка не двигалась. Мужчина, выносящий ребенка из огня. Девочка, тянущая за собой недвижимого мальчика.
— Люди бывают и такими, дети.
Дети сидели, замерев. Ни одного звука не издавали закрытые ротики, и только внимательные глазки следили за происходящим. А на экране дед с большой белой бородой отправлял ребенка туда, где его ненавидят и поджидает тот страшный, из первого… «Это для твоего блага, Гарри».
— И такими… Творящими зло и считающими это за благо.
На экране мужчина прятал девочку от других, сначала накричав на нее.
— И вот такими…
Замершие дети обдумывали картинки, которые им показали.
— Значит, люди неодинаковые? — раздался несмелый голосок.
— Да, дети, люди разные. Глядя на человека, нельзя сказать, хороший он или плохой. Но вы всегда должны помнить, что если один человек злой, то другой может быть добрым. Не бывает миров, состоящих только из добра или из зла.
— Мия… А вот люди… Они не чувствуют, когда делают плохо?
— А ты чувствуешь, когда хулиганишь?
— Да-а-а-а… Попа ныть начинает, — прошептала Тринадцатая.
— Люди далеко не всегда умеют чувствовать.
— Бедненькие… А Творцы?
— С Творцами не все так просто. Творец Ро сотворила мир, который понравился многим, но сделала его небрежно, да еще и пошла против сути мира, поэтому миров стало очень много — целые ветви. Хорошо ли это? Плохо ли?
— Получается, что плохо, потому что тетя Творец сделала плохо…
— Хорошо, потому что миров стало много!
— Нет, плохо!
— Нет, хорошо!
— Т-ш-ш-ш, тише, тише, малыши. Никто не сможет это точно сказать, потому что то, что для одного хорошо, для другого плохо. Запомнили?
И детские головки закивали. Дети усвоили еще один урок и это было очень важно. Ведь наставница в детском уголке — это не просто девушка, которая развлекает детей, она еще и учит их избегать черных человеческих качеств.
— А теперь поиграем! Вот у нас «хороший» Темный Лорд и «плохой» Светлый волшебник. Ставим их вместе и начинаем играть. Пусть они сами скажут, почему они хорошие или плохие. Да?
— Да! — восторженный хор голосов.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор позволил убить свое тело, чтобы переродиться в юном Поттере, который должен был достигнуть отчаянья и сделать то, о чем ему говорил Великий Светлый. Но вместо мальчика он увидел десятки детей, разглядывающих его, как муху под магловским микроскопом. Внезапно рядом оказался еще кто-то. Потом появились кентавры и единороги. Появились оборотни, которых дети встретили криками радости, а Дамблдор осознал себя на огромной арене. Оглядевшись, он увидел молодого Реддла, с удивлением озирающегося.
— Дядя, а вы хороший или плохой? — раздался детский голос.
— Конечно, хороший, — ответил Дамблдор, пытаясь нащупать отсутствующую палочку.
— А чем докажете?
И Дамблдор начал вещать о всеобщем благе, но был прерван.
— Значит, всеобщее благо — это благо нас всех, потому что нас больше?
— Да, но только я знаю…
— Тетя Мия, — позвал тот же голос, — а давай для нашего общего блага дадим дедушке по попе?
Дамблдор попытался аппарировать. Не вышло. Тогда он попытался проклясть ребенка. Тоже не вышло. Тогда он затопал ногами.
— О, точно по попе хочет! — радостно воскликнул еще один ребенок, и Дамблдор сел в песок.
— Вот видите, дети, какой он злюка, а говорил, что хочет добра.
Изучающие глаза детей переместились на Реддла, которому стало как-то нехорошо. Сразу вспомнились эпизоды приюта, потом школы…
— Бедненький дядя, — послышался тихий голосок откуда-то слева. — А можно я его с куклами познакомлю?
— Успеешь еще, — более взрослый голос. — Их дядя Смерть вам насовсем подарил.
— Ура!!! — детское ликование заставило Дамблдора закрыть руками голову, а Реддла улыбнуться.
— Ну как, дети, поняли, кто из них «плохой», а кто «хороший»?
— Да! Вот тот дядя хороший, он улыбается!
Названный хорошим Томас Марволо Реддл обтекал, а дети искренне радовались новым героям, которые их, несомненно, многому научат.
Мия улыбалась. Спасибо Смерти одного из миров за подаренные слепки, которые никогда не были самостоятельными душами, но в точности повторяли черты характера оригиналов. Дети веселились, строя веселенький черный замок Реддлу и мрачную белую башню Дамблдору. Наблюдавший за этим Смерть, приглашенный девушкой, прокомментировал:
— Надо тебе сюда настоящие души посылать. На перевоспитание.
Вопросы святости
— Хочешь повеселиться?
— Повеселиться я всегда хочу, когда за это не влетит.
— Влетит, так обоим. Мия сегодня экзамены сдает, и у нас с тобой есть некоторое время, может, никто и не заметит…
— Хи-хи, а что делать надо?
— А что хочешь, то
