Но если у Гейне множество врагов и противников, не примирившихся с ним до сих пор, потому что до сих пор они чувствуют боль от тех ран, которые наносил им и их классу разящий меч Гейне, - то у него есть друзья, которые ценят в нем не только первоклассного поэта, лирика, и романтика, но и «храброго солдата в борьбе за освобождение человечества».
Эти друзья - те строители нового мира, которые следуют учению великого друга и защитника Гейне, Карла Маркса.
Для друзей Гейне многие политические стихи, и сатиры поэта не утратили своей жгучей силы и актуальности и по сей день великих классовых боев.
Когда во время германской революции 1918 года была издана «для рабочих книжка произведений Гейне, в предисловии к книжке говорилось: «Участники революции, берите и читайте! Вы здесь найдете слова такие блестящие и свежие, как-будто они написаны вчера, - нет, как-будто они написаны сегодня, в наши мятежные дни!»
5
Эта биография пишется для читателей друзей великого германского поэта, и перед автором ее стоит задача показать Генриха Гейне в совокупности разъедавших его противоречий: романтиком, индивидуалистом, эстетом и, вместе с тем, борцом за светлое будущее, поэтом, который, уйдя от романтизма, обнажив до конца его социальные корни, сумел сквозь густую сетку буржуазно-демократических иллюзий разглядеть светлое будущее, идущее на смену старому миру, «в котором угнеталась невинность, процветал эгоизм и человек эксплуатировал человека».
Такой показ Гейне невозможен без того, чтобы не развернуть широкую картину политической и экономической жизни Германии и Франции - двух стран, с которыми был кровно связан Гейне всю свою жизнь.
Только на фоне смены общественно-политических настроений в те десятилетия, в которые слагалось и ширилось творчество Гейне, станет понятной и легко объяснимой противоречивая сложность миросозерцания Гейне.
На этом пути нам встретятся многочисленные препятствия. Нечего и говорить, что пользование такими источниками, как биографии представителей буржуазного либерализма, должно применяться с величайшей осторожностью, так как тенденция укрыть в тени революционные стороны творчества Гейне искажает облик Гейне, отвлекает от социальной сущности его противоречий, отражающих эпоху, в которую он жил и творил.
Не меньшую опасность представляет собою великий соблазн использования автобиографических излияний Гейне. Когда пишешь его биографию, ежеминутно хочется дать слово самому Гейне, и почти всегда это слово у него найдется, потому что творчество его до необычайности субъективно и он очень любит рассказывать о себе, - о своих страстях, радостях и мучениях, о своих друзьях и противниках, о своих родственниках и любимых.
Рассказывая о себе, Гейне позирует, старается замаскировать свой облик; порой весьма прозрачно, порой до неузнаваемости маскирует он и своих персонажей. И все время он вымысел сливает с правдой, так что всегда нужно быть наготове, чтобы отделить мякину от зерна, чтобы под беззаботной шуткой разглядеть горькую правду, а в беспросветной истине почувствовать таящиеся зародыши новых иронических эскапад.
Сам Гейне как-то в разговоре со своим братом Густавом, по свидетельству последнего, предложил ему написать его биографию. Густав ответил, что раз дело идет о Генрихе Гейне, то настоящая биография может быть написана только тогда, когда Генрих продиктует ее сам от начала до конца.
На это Гейне сказал: «Ты прав. Но автобиографии похожи на старых женщин, которые хвастают вставными зубами, искусственными волосами и накрашенными щеками…»
И несмотря на все это, автобиографический материал, оставленный Гейне, имеет для нас огромную ценность, потому что он показывает, как видел Гейне окружающий мир с его борьбой классов и миросозерцании.
Памятник Гейне находившийся на острове Корфу.
ПО СЛЕДАМ ДЕТСТВА
1
Город Дюссельдорф очень красив, и когда на чужбине вспоминаешь о нем, будучи случайно его уроженцем, как-то смутно становится на душе. Я родился в нем, и у меня вое время такое чувство, что я должен сейчас отправиться домой. И когда я говорю: «отправиться домой», то я под этим разумею Болькерову улицу и дом, где я родился».
Так, предаваясь лирическим воспоминаниям о своем детстве, писал Гейне в «Книге Легран».
До сих пор не установлен точно год его рождения, и этой путанице мы обязаны в значительной мере самому Гейне, который любил называть себя «первым человеком девятнадцатого столетия», уверяя, что он родился первого января 1801 года.
Это, конечно, только шутка. Вернее всего отнести рождение поэта к тринадцатому декабря 1797 года.
Как бы там ни было, Гейне родился на пороге тех двух столетий, о которых Шиллер пел: «Столетие ушло в грозе, и новое рождается в убийствах. И связь стран разорвана, и гибнут старые основы».
Еще в семнадцатом веке над Англией пронеслись вихри буржуазной революции, а столетие спустя Великая французская революция совершала свое победоносное шествие, гильотинируя старинный феодализм. Торговая буржуазия Англии и Франции уже в течение двух столетий пользовалась плодами великих открытий водных путей. Но Германия, лежавшая в стороне от этих путей, опустошенная бесконечными войнами, находилась в глубокой спячке. Феодальное дворянство Германии чувствовало себя господствующим классом, тогда как Англия и Франция под натиском торгового капитала подпадали в значительной мере под власть богатой денежной и торговой буржуазии, низвергавшей дворянские устои.
В Германии, где буржуазия как класс была еще слаба, господствовал земельно-дворянский строй. Мелкие и крупные феодалы, Дрожа за неприкосновенность своих земель ограждались друг от друга таможенными и государственными рогатками.
Таким образом в восемнадцатом веке так называемая «Священная римская империя» - как именовалась официально Германия - представляла собою пеструю мозаику крупных, мелких и совсем карликовых владений, светских и духовных, курфюршеств, аббатств, имперских городов и епископств.
В Германии не было ни одного класса, который бы оказывал действительное противодействие дикой тирании многочисленных князей, пользовавшихся своим суверенным правом вступать в союзы с иностранными государствами для того, чтобы продавать в виде пушечного мяса своих подданных иностранным деспотам.
По Вестфальскому миру 1648 года князья получили независимость от императора, сохранившего одно только право - даровать звание дворянина. Сейм в Регенсбурге, представлявший собою конгресс депутатов от трехсот суверенных частей, расточал свое время на болтовню, пьянство и развлечения. В этом отношении регенсбургский сейм успешно соперничал с имперским судом в Вецларе, прославившимся на всю Европу своим взяточничеством и волокитой. Все прекрасно знали, что в вецларском суде найдет управу тот, кто выложит туда путь золотыми дукатами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
