– Помоги нам! – закричал я. – Мы не вооружены!
Он дернул хоботком, поднял бластер и выстрелил в нас. Тедн вскрикнул и выронил футляр с фанфарой. Я пригнулся, ошеломленный. Фигрин завопил, чтобы мы подобрали инструменты. Налан послушно нырнул почти в центр схватки и вернулся; одна рука у него была согнута под странным углом, в другой он тащил фанфары. Я схватил Тедна за здоровую руку и поволок товарища ближе к люку, в мыслях обещая все возможное и невозможное любому божеству, которое слушает меня сейчас, если я выберусь отсюда с целыми пальцами и неповрежденным физззом.
Е5 стоял на посту, хладнокровно сжигая любого, кто осмеливался приблизиться к нему. Фигрин встал как вкопанный, так внезапно, что Тек чуть не врезался в его спину. Я оглянулся через плечо. Назад хода не было – во всех уголках «Звездной камеры» вынималось оружие, как имперское, так и нелицензированное.
Что ж, напомнил я себе, отношения с дроидами у меня всегда устанавливались лучше, чем с разумными существами. Я промаршировал прямиком к Е5.
– Дойкк! – крикнул Фигрин. – Вернись немедленно! Убирайся…
Е5 не стрелял. Как я понимаю, мы по-прежнему находились в списке распознавания.
– Выпусти нас, – попросил я; что-то прожужжало мимо моей головы.
– Задрайте люк за собой, – трубно отозвался дроид.
– Пошли! – позвал я Фигрина.
Наш руководитель нырнул под моей рукой и распахнул люк. Стоило в проем хлынуть солнечному свету, как существа всех мастей и размеров устремились на волю. Я заметил в толпе человека-бармена с уродливым ртом. Я замешкался. В конце концов ничего больше кружки пунша я ему не был должен.
– Вон в того человека не стреляй.
Может, Е5 меня и распознавал, зато не обязан был следовать моим приказам. Его игломет был направлен прямо на бармена. Тот распластался на полу, удивительно подвижный для существа такой комплекции.
– Верхний регистр! – завопил бармен. – Глиссандо!
Это звучало бредом сумасшедшего, но я поднял физзз и выдул самую пронзительную из нот, какие мне когда-либо удавались. Дроид-убийца отключился; должно быть, я прошелся по частоте блокиратора. Бармен вскочил на ноги и бросился ко мне и мимо меня; мы вдвоем протиснулись в бывший шлюз.
– Вонючие дроиды… – бормотал человек, вытирая текущую из носа кровь. – Грязные вонючие дроиды…
Я выбрался на узкий дюракритовый карниз тремя этажами выше. Бармен прислонился к стене, зажав между нею и своей тушей мой физзз.
– Осторожнее! – вскрикнул я. – Это мой инструмент!
Фигрин уже спрыгнул на землю и теперь бежал прочь, пригибаясь и перепрыгивая через кучи песка. Из шлюза высунулась напоминающая наковальню голова арконы. Сжимая физзз в одной руке, я попятился к лестнице. Человек разве что не колотил меня, подгоняя, по голове.
– Шевелись, – пыхтел он. – Двигай!
Лестница закачалась под его весом; я едва удержался на ней, желая, чтобы мы с этим барменом никогда в жизни не встречались ни в прошлом, ни в будущем. Когда из шлюза стал выныривать народ, амплитуда лестницы угрожающе увеличилась.
Я продолжал спуск. Глянув вниз, я заметил, как по рампе к центральному входу трусят штурмовики.
Очередное жаркое утро в Мос Айсли.
* * *
Не обращая внимания на остальных, мы бежали.
– Что теперь? – выл Налан, прижав руку к груди. – Как теперь мы улетим с планеты, если нам не заплатили?
– Три тысячи кредиток, – вторил Тек. – Три тысячи кредиток…
Я опустил взгляд на физзз, он выглядел неповрежденным.
– И не только. Фигрин спустил все наши деньги. Верно, Фигрин?
Бармен сменил направление, не сбавляя темпа.
– Сюда! – позвал он.
– Нам нечем заплатить за дыры. Спасибо, но мы на мели.
– Сюда, – повторил он. – Я найду вам работу.
Я шагал за ним по улицам и проулкам и думал: Я сделаю все, что угодно, буду копать песок, полировать седла бант, но не стану работать на людей!
Но его босс и не был человеком. Владелец кантины, серо-бежевый вуки Чалмун предложил нам контракт на два сезона. Нет, подумал я, обращаясь к Фигрину Д’ану. Слишком людное место. Джабба Хатт нас отыщет в два счета.
– Звучит очень неплохо, – сказал Фигрин и добавил на нашем родном языке: – Мы отыщем путь выбраться, а вуки сохранит наши деньги. Скажи «да».
Я хотел уйти, но верность есть верность.
Мы нашли себе спальное место в «Изолированных комнатах Руиллии». Каждый день мы выходим оттуда играть в кантине, где барменом мой единственный человеческий друг Вухер. Вчера Соло обыграл Фигрина в сабакк, так что кореллианин все еще жив, а вот Д’Воппа отправили домой по частям. Госпожа Валариан опять не замужем и, похоже, такой и останется на какое-то время.
Каждый раз, когда мы настраиваемся, я проверяю толпу. Как раз сейчас я заметил одного зеленого родианца… Гридо. Он не очень умен, зато с бластером.
Наблюдаю за ним.
Марта Вейтч, Том Вейтч
Судьба охотника
Родианская байка
[2]
1. Беженцы– Оона гоота, Гридо?
Ответом на заданный с испугом вопрос было лишь насмешливое кваканье ярких жаб, скрывающихся в каменной пещере в тропических джунглях. Пквеедук почесал свой коротенький хобот, за который его укусило насекомое, и издал бодрый гудящий звук. Он вслушался, как звук эхом разносится по темной дыре, поглотившей его старшего брата.
Костлявая спина Пквеедука дрожала. В левую руку он взял карманный фонарик, а присоски правой руки крепко впились в блестящий охотничий нож, который дядя Нок подарил ему на двенадцатый день рождения.
Пквеедук ступил в зияющую пещеру.
Но эта пещера в джунглях не была пещерой, и за несколько метров от входа камни и утрамбованная земля заканчивались и стены упирались в открытую стальную дверь!
Пквеедук проскользнул через прямоугольный вход и поднял свой фонарик. Он был под каменными сводами полой внутри горы. Молодой родианец увидел три огромных серебристых корабля, неприметно стоящих под громадным куполом пещеры.
– Гридо?
– Нтхан кве кутха, Пквеедук!
Это был голос его брата. Пквеедук увидел сигналы, которые брат подавал фонариком, и пошел в ту сторону. Босыми ступнями он ощущал холодный гладкий пол. Гридо стоял у открытого люка одного из больших кораблей.
– Сюда, Пквеедук! Все в порядке! Зайди внутрь и глянь что тут!
Их выпуклые фасетчатые глаза, и без того большие, увеличились еще больше, пока два юноши обследовали внутренность серебристого корабля. Всюду были непонятные предметы незнакомой формы, которые блестели и сияли на свету или показывали свои таинственные темные силуэты, скрывавшие, казалось, какой-то смысл. Но на корабле были места, где можно было сидеть, кровати и посуда.
У Гридо возникло странное чувство, что он был здесь раньше. Но это было только чувство, не подкрепленное воспоминаниями.
Действительно, единственное, что он знал, – это жизнь в тропических джунглях, в которых его мать собирала тендриловые орехи, а дядья пасли древосидов, чтобы добыть молоко и мясо. Около двухсот родианцев жили вместе под сенью больших тендриловых деревьев. Ему казалось, что они жили здесь всегда, другой жизни он не видел, и все свои пятнадцать лет Гридо провел, носясь по лесу с младшим братом.
У родианцев не было здесь врагов, кроме отдельных манка, перемещающихся в брачный период к отдаленным белым горам. Молодые родианцы старались в это время года держаться поближе к дому. Манки неистовым ревом предупреждали всех о своем приближении, и взрослые мужчины доставали оружие из тайников и стояли на страже на краю деревни, ожидая, когда манка будет проходить ночью. Во время сезона манки Гридо слышал звуки выстрелов и лежал в кровати, не в силах заснуть. На следующее утро туша большой кошки вывешивалась на всеобщее обозрение на скрещивающихся деревьях в центре деревни.
За исключением охоты на манка, родианцы жили тихо и размеренно. Старики никогда не говорили о какой-либо другой жизни, во всяком случае не при детях. Но иногда Гридо притворялся спящим и мог услышать разговоры о том, что творится среди звезд. Он слышал, как старшие произносят незнакомые слова: Империя, Войны клонов, охотники за головами, звездолеты, рыцари-джедаи, гиперкосмос. Эти слова рождали в его сознании смутные образы, не имеющие никакого смысла, ведь единственное, что он видел в жизни, были джунгли, вода и игры все дни напролет.
Но таинственные разговоры старших наполняли его чувством необъяснимой тоски. Каким-то образом он знал, что не принадлежит этому зеленому миру. Его место где-то в другом месте, среди звезд. Серебристые корабли были тому доказательством. С необъяснимой четкостью он осознавал, что это-то и были звездолеты, о которых говорили мать и дядья. Ясное дело, мать могла бы объяснить ему, почему эти корабли спрятаны под горой.
Пквеедук слишком мал, чтобы знать… а я – нет.
