сразу уничтожить?
– Не опошляйте проблему. Во-первых, как мы знаем, вечную жизнь получают не все, а только примерно 30% регенератов. Во-вторых, мы не ставим пока что вопрос на уничтожение – это противоречит принципам формального гуманизма. Но делать что-то надо. Если мы не наладим учёт, то смертное население само примет меры к собственной защите. И должен вас уверить, что они покажутся вам не самыми привлекательными…
Виктор ковырял вилкой в тарелке. Мать пришла на кухню и молча села против него. С тех пор как погиб отец она часто молчала, сидела, уставившись в одну точку. Хотя Виктор был уже взрослым, когда произошёл несчастный случай, для него отец так и остался навсегда в памяти молодым и здоровым человеком. Он работал на стройке. Трос башенного крана оборвался, связка арматурных стержней дёрнулась, и один из них выскользнул. Удар пришёлся точно в голову. Каска не помогла. В это время отец как раз наклонился, чтобы проверить лазерным уровнем качество монтажа опалубки для новой конструкции. Арматура тяжёлым копьём ударила в правый висок и прошила череп насквозь.
Сидеть молча было невыносимо.
– Около «Эдема» человека убили, – сказал он.
– Когда? – поддержала разговор мать.
– Только что. Я как раз из клуба возвращался. Народ, правда, говорит, что это не человек совсем, а вечный. Его, вроде бы, егерь подстрелил.
– Ужас какой, – сказала мать. – Мне одна женщина на работе рассказала, что у её подруги сын в эти самые егеря записался. Вот ведь несчастье какое.
– Почему несчастье?
– А что ж тут хорошего – людей убивать.
– У нас в клубе ребята говорили, что они уже не люди.
– А кто же они тогда?
– Железные дровосеки. Биороботы. У них души нет.
– Дураки твои ребята. С кем ты, Витя, только общаешься. Мракобесие какое-то. При чём тут душа? Мы просто не всё ещё знаем о человеческом организме. Бессмертие – это естественная плата за научный прогресс. И никто ещё не доказал, что эти вечные люди будут жить вечно. У них просто в результате полной регенерации сердца произошли какие-то изменения в мозгу. У кого-то произошли, а у кого-то – нет. Это природа, которую мы ещё не постигли, да, наверное, и не постигнем никогда… А эти егеря – молодые лоботрясы неграмотные – решили, что сами могут судить, кому можно жить, а кому нет. Чушь какую-то болтают про душу. А другие умники – про биобаланс. Если уж так, то по религиозным понятиям душа человека, а не тело, как раз и является бессмертной. И кто его знает, какой должен быть биобаланс. Может быть, эти бессмертные как раз и появились, чтобы его регулировать. Если природа, или Господь Бог, называй как хочешь, допускает существование вечной жизни, значит так тому и быть. И ни тебе, ни мне, ни этом стрелку малограмотному решать, кому жить, а кому нет.
– Мам, а ты сама настоящего вечного когда-нибудь видела?
– Может и видела. Откуда я знаю. Я людей на категории не разделяю.
– Но они же есть?
– Ну и пусть будут. Не мне об этом судить.
– А если еда закончится?
– Ты что, не наелся. Могу ещё котлет нажарить.
– Я не в этом смысле. Я в смысле нарушения биобаланса. Ведь площадь планеты не увеличивается…
– Она никогда не увеличивалась. Что же теперь поэтому половину людей убить надо? И кто это будет решать? Твои егеря что ли?
Мать встала, собрала грязную посуду и сложила в посудомойку. Виктор ушёл в свою комнату, у него на завтра было много заказов.
День выдался удачным. Несколько дорогих заказов и все в одном районе. Богатые клиенты оставили приличные комиссионные. В конце дня Виктор заехал на склад к Тамаре.
– Привет, – сказал он, выкладывая на стойку несколько помятых листков. – Когда уже нормальный учёт наладишь. Таскаюсь с вашими бумажками как почтальон.
– Это не мне, это моему шефу скажи. Он у нас жутко экономный, – улыбнулась Тамара.
Как же он не заметил, какая у неё хорошая улыбка, красивая. Да и сама она – то что надо. Стройная, фигуристая. Русая коса в руку толщиной лежит на плече. Синее платье с белыми кружевами и бантиками. Глаза тоже тёмно-синие – в цвет платья. Губы слегка приоткрыты, без этой дурацкой помады. Чуть-чуть видны перламутровые зубки – ровные и чистые, как жемчужины. Ямочки на румяных щеках. И длинные слегка тронутые тушью ресницы. Не девушка, а федоскинская шкатулка, которая у матери на комоде стоит, наследство от прабабушки.
– Ты чего вечером делаешь? – спросил он.
– Ничего…
Тамара подумала, что надо немного пококетничать, чтобы Виктор пригласил ещё раз, но потом решила, что в этом нет никакого смысла, и сама предложила:
– Пойдём в парк. Я там давно не была.
Затянувшийся экономический кризис серьёзно потрепал индустрию развлечений. Аттракционы не работали, и павильоны по большей части стояли запертыми, без музыки и иллюминации. На центральной аллее работал только лазерный тир.
– Зайдём, постреляем, – предложил Виктор.
Сонный администратор разложил на прилавке оружие. Выбор не отличался большим разнообразием: пистолет, карабин, арбалет и лук.
– Я арбалет люблю, – сказал Виктор. – Я, кстати, в клубе занимаюсь. Хочешь, сходим как-нибудь?
– Давай, – согласилась Тамара. – На что стрелять будем?
– В каком смысле? – не понял Виктор.
– Ну, какой приз? А то так просто – не интересно.
– А ты стрелять-то умеешь?
– А чего тут уметь. Целься и дави на спуск. Только давай без лазеров, по-честному.
Виктор почесал в затылке, как будто обдумывал сложную проблему, и сказал:
– Если я выиграю, ты меня поцелуешь. А если ты, то я тебя.
Настала очередь Тамары размышлять над откровенным предложением. Смысла в нём никакого не было – результат соревнования ничего не менял, и ей тоже захотелось поцеловаться с этим забавным парнем.
На удивление она победила. Все десять коротких стрел-болтов с жёстким оперением утыкали силиконовую голову инопланетного монстра так, что он стал похож на растрёпанного вождя команчей.
Целоваться пошли в тень большого каштана. Белоснежные цветы недавно облетели, и казалось, что трава вокруг дерева покрылась крупными хлопьями тёплого и мягкого снега.
– Пойдём в «Магнолию», – предложил он. – Я проиграл – я угощаю.
Вечером буднего дня народу в парковом кафе было мало. Робот-уборщик ползал между столиками, протирал и без того чистую плитку. Они заняли уютное место для двоих около окна. Робот включил монитор и подъехал к новым посетителям, предлагая сделать заказ. Кризис, очевидно, затронул и индустрию питания. Выбор блюд и напитков был не богаче, чем в тире. Заказали салат, сэндвичи и лимонад в круглых, как увеличительное стекло бокалах.
Над барной стойкой висел телевизор. Футбол только что закончился, и люди в студии рассаживались кружком, как в детском саду, вокруг ведущего, чтобы обсудить насущные проблемы.
– Тема сегодняшней встречи: «Бессмертие, любовь и дети», – объявил ведущий. Зрители в студии послушно захлопали в ладоши.
– Как они уже надоели со своим бессмертием, – сказал Виктор. – Других тем
