– Слушайте меня внимательно. – Иван обвёл глазами десяток человек, собравшихся на берегу. – Скоро сюда придёт Игорь. Помните такого?
Франц пролаял перевод, а собравшиеся на пляже люди дружно затянули 'ес'. Игоря здесь помнили очень хорошо. Как и Аудрюса.
– Он придёт мстить. За друга. Мстить будут жестоко и страшно. А всех, кто останется в живых уведут в рабство.
Ваня сидел в кресле и разливался соловьём. Позади с автоматом стоял Олег и, в одних трусах, совершенно жуткий на вид из-за своих наколок и разбитой рожи, Виталик. В руках этот бандит держал охрененно здоровый топор, так что народ косился на него, гораздо чаще, чем на автомат.
Новость про рабство всех впечатлила. Канадцы и американцы дружно загнусавили, обсуждая такие невесёлые перспективы. В то, что будет именно так, как им сказал Ivan, они нисколько не сомневались.
Маляренко покачал головой. Эти ребята его удивляли – из них словно вынули стержень. Они сдулись и ничем не напоминали тех злых и решительных бойцов, которые не задумываясь шли на смерть и, факая напоследок, лишь бы не попасть в плен, топились.
Даже тот же абордажник – Питер нынче сидел тихо-тихо и всем своим видом показывал, что он готов к любому сотрудничеству.
'Трындец! Не понимаю я их'
Маляренко поманил к себе Питера и, показав на список в его руке, показал – читай, мол. Питер зачитал.
– Приходите все. Сюда. Через час. Будем говорить. Надя с вами будет говорить.
Иван показал на маячившую позади Виталика женщину. Та заметила, что на неё обращено всеобщее внимание и помахала рукой. Народ загомонил ещё громче и замахал ей в ответ. Маляренко посмотрел в список, составленный литовцем – Питера, почему-то, в нём не было.
– Ты не приходи. Понял?!
Вил не верил своему счастью. Лили сидела рядом с ним, положив свою голову ему на плечо, а на руках у него спала крошка Хоуп. Лётчик так был взволнован, что прослушал почти всё, о чём говорил этот русский и его переводчик. Явно из гуннов. Не говорит, а лает. Как собака.
Рядом с Лили, крепко к ней прижавшись, сидела Надин с красными и опухшими глазами. Женщины никак не могли наговориться после почти пятимесячной разлуки. Всё, что понял Уильям из их сумбурного разговора, это то, что ТАМ намного лучше. Сытнее. Безопаснее. Что там у них есть будущее.
'Еп. Годится! Я был прав'
Лили, почувствовав мысли мужа, потёрлась щекой о его руку. Вил развернул плечи и приосанился.
– Да, милый. Мы поедем.
План Ивана привезти одну из женщин сработал на все сто.
Посёлок возле корабля поразил Маляренко со знаком минус. Как можно было жить ЗДЕСЬ – он не понимал. Он обошёл корабль, поглазел на прилепившиеся к его боку хибары, построенные из глины и кусков металла от корабля, и попробовал на прочность одну из дверей. Дверь, сделанная из листа железа, погромыхала и не поддалась. Небольшая мусульманская община заперлась, забаррикадировалась и ни в какую не желала выходить.
'Да и хрен с вами!'
Точно так же повела себя и основная масса остальных жителей посёлка. В ожидании погромов и репрессий все попрятались в трюме, заблокировав двери изнутри, так что компанию ему и сопровождающим его Олегу и Виталику, составляли только те, кто был в списке. Издалека на всю эту тусовку угрюмо поглядывал Питер и, с надеждой, его жена.
'Двадцать две пары. Плюс несколько детей. Итого…'
Ваня снова заглянул в бумажку.
'… пятьдесят девять человек. Нормально. А у меня в округе живёт сто два человека. Да в Бахчисарае и окрестностях где-то сто пятьдесят. Нормально'
В планах Ивана Крым был однозначно русским. Без вариантов. Создавать самому себе проблемы, а тем более – своим детям, Маляренко не хотел.
'Раскидаю всех поодиночке. Обрусеют со временем. Нормально'
– Ну что ж, господа. Прошу.
И Маляренко, широко и фальшиво улыбнувшись, радушным жестом пригласил всех потенциальных переселенцев в заброшенный и недостроенный сарай Лукина.
– Я не знаю, когда они придут. Но они придут. Это точно. Я не смогу разом вывезти всех – лодка слишком мала. Да и не хочу.
Франц пролаял перевод и народ испуганно зашушукался.
– Вывозить буду сначала женщин и детей. В два рейса. Так безопаснее.
– Гав-гав-гав!
'Блин! Франц ты… Гиммлер недоделанный!'
Немецкому инженеру не хватало трибуны, микрофона и аудитории с факелами и в униформе.
На лицах собравшихся появился страх и недоверие. Ваня нагло ухмыльнулся.
– А вы, мужчины, немного на меня поработаете!
– Ты?
– Вил. Пилот.
Маляренко заглянул в бумажку.
– Ага. Радиодело. Электроника.
– Да. Ещё я рыбак. Очень хороший рыбак, сэр.
– Угу.
– Моя жена – стюардесса. Она многое умеет. Нас хорошо готовили, сэр.
Маляренко оценивающе посмотрел на эту семью, которая решилась подойти первой. Женщина, державшая на руках малыша, выглядела очень даже ничего. За руку её держала Надя, которая честно пыталась что-то выдавить из себя по-русски.
– Хорошо. Очень хорошо.
– Вил. Будешь старшим группы. Получишь у меня ножовки по металлу и другие инструменты. Часть людей отправишь разбирать самолёты. Частью будете пилить здесь.
Иван показал на корабль.
– Трубы. Цепи. Тросы. Стёкла. Лампы. Провода. Всё, что сочтёшь нужным. Это будет ваше… приданое. Понял?
– Гав-гав-гав?
– Да, сэр!
Уильям сидел на песке пляжа и смотрел, как скрывается за горизонтом маленькая точка. На этой точке с неприятным названием trouble сейчас находилась Лили. И Хоуп. И ещё десять женщин и детей. Пилот вытащил из кармана тщательно сложенный листок. Письмо. Он должен отдать его людям Игоря, если Босс не успеет вернуться. У каждого из двадцати человек его команды имелся маленький кусочек грубо выделанной кожи, на котором стоял номер из списка.
Ivan сказал, что это билет на юг. С ним их не тронут.
Мужчина вздохнул, подошёл к оставленной русскими пластмассовой лодочке и принялся раздавать людям инструменты и указания. Дел было невпроворот.
Когда через две недели посёлок неожиданно оказался блокированным десятком разношёрстно одетых людей с автоматами, Вил не дрогнул. Игоря он не узнал, но понял – это пришли мстители. Всё, как и говорил Босс.
Армия.
Выправка и выучка у этих ребят была на высоте.
Вил громким криком собрал вокруг себя десяток мужчин из его бригады, что работала здесь, на разборе корабля и всех оставшихся в посёлке женщин и детей из их группы. Усадив их плотной кучей под навесом от солнца и подняв повыше над головой письмо, лётчик смело вышел к вооружённым незнакомцам.
– Коммандер? Коммандер?
Ближайший к нему боец опустил автомат, и вдруг резко повернувшись, от души приложил Вила прикладом в живот.
