Правда, больше не Мактевишем. Большинство обитателей замка всегда знали, кто он на самом деле, а я, независимо от того, являюсь ли английской шпионкой, теперь уже тоже знала это в силу необходимости. Он официально стал Фрэзером – и я тоже приняла это имя. Ко мне обращались как к миссис Фрэзер в комнате над кухнями, где замужние женщины занимались шитьем и баюкали своих ребятишек, обмениваясь материнским опытом и поглядывая на мою талию с откровенным интересом.
Поскольку у меня раньше были трудности с зачатием, я, давая согласие на брак с Джейми, как-то не подумала о возможной беременности, но теперь испытывала некоторые опасения, пока месячные не пришли в свой срок. В прежнее время я очень огорчалась по этому поводу, но на этот раз почувствовала немалое облегчение. Моя теперешняя жизнь и без того была весьма сложной, не хватало еще и ребенка! Мне казалось, что Джейми воспринял это с некоторым сожалением, хоть и заявил об обратном. Отцовство было роскошью, которую человек в его положении вряд ли мог себе позволить.
Дверь отворилась, и он вошел, вытирая голову льняным полотенцем, капли воды оставили темные следы на его рубашке.
– Где ты был? – удивилась я.
По сравнению с деревенскими домами и фермами замок Леох казался роскошным обиталищем, однако удобствами для мытья похвалиться не мог, если не считать медной лохани, которую Колум использовал в качестве ванны для больных ног, да еще одной, побольше, предназначенной для нескольких избранных дам. Все прочие мылись, так сказать, по частям, пользуясь тазиком и кувшином, либо купались в озере. Можно было воспользоваться и особым помещением за огородами. Пол там был каменный, и молодые женщины, раздевшись донага, поливали друг дружку из ведра.
– На озере, – ответил Джейми, аккуратно повесив влажное полотенце над подоконником. – Кто-то, – с мрачным ударением на этом слове произнес он, – оставил открытой дверь стойла и дверь конюшни тоже, а Кобхар решил немножечко поплавать в сумерках.
– Так вот почему ты не пришел ужинать! Но ведь лошади, кажется, не любят плавать? – спросила я.
Он помотал головой и запустил пальцы в волосы, расправляя их, чтобы поскорее высохли.
– Не любят. Но они, понимаешь ли, как и люди, все разные. Кобхар, например, большой любитель молодых водорослей. Он спустился к самой воде и пощипывал себе их, но тут из деревни набежала целая свора собак и загнала его в озеро. Пришлось прогонять псов, а потом лезть за конем в воду. Ну попадись теперь Хэмиш мне в руки, – пригрозил он, – я ему покажу, как оставлять ворота нараспашку.
– Ты собираешься рассказать об этом Колуму? – спросила я, испытывая сочувствие к преступнику.
Джейми отрицательно покачал головой и начал рыться в спорране. Вытащил булочку и кусок сыра – явно стянул их на кухне по дороге сюда.
– Нет, – сказал он, – Колум очень строг с пареньком. Если бы он узнал о том, что Хэмиш проявил такую беспечность, он бы на целый месяц запретил ему ездить верхом, да Хэмиш и не смог бы ездить после той трепки, которую получил бы. Господи, я просто умираю с голоду!
Он яростно впился зубами в булочку, рассыпая крошки.
– Только не лезь в постель с хлебом, – сказала я, сама забираясь под одеяло. – А что ты думаешь сделать с Хэмишем?
Он проглотил остаток булки и улыбнулся.
– Не волнуйся. Я собираюсь покататься с ним на лодке по озеру как раз перед ужином и кину его в воду. К тому времени, как он доберется до берега, а потом высохнет, ужин уже кончится.
Он в три укуса покончил с сыром и, не стесняясь, облизал пальцы.
– Пусть-ка он отправится в постель промокший и голодный, будет знать, как это приятно!
Он с надеждой заглянул в ящик стола, где я иной раз оставляла яблоко или еще что-нибудь съедобное. Но сегодня вечером там ничего не нашлось, и Джейми со вздохом задвинул ящик.
– Ладно, как-нибудь доживу до завтрака, – философически заключил он.
Быстро разделся и заполз в постель поближе ко мне, весь дрожа. Хотя руки и ноги у него настыли после плавания в холодном озере, тело было блаженно теплое.
– Мм, как славно с тобой пообжиматься, – пробормотал он, занимаясь тем, что следовало понимать как «обжимание». – Ты как-то по-другому пахнешь сегодня, наверное, выкапывала растения?
– Да нет, – удивилась я, – мне показалось, что это ты – я имею в виду запах.
Пахло чем-то острым, явно от растения, и не то чтобы неприятно, но незнакомо.
– От меня пахнет, как от рыбы, – заметил Джейми, понюхав тыльную сторону ладони. – И как от мокрой лошади. Нет, – принюхался ко мне, – это и не от тебя. Но откуда-то поблизости.
Он выскользнул из постели, перевернул одеяло в поисках источника запаха. Мы обнаружили его у меня под подушкой.
– С какой стати?.. – Я подняла это и тут же бросила. – Ой, на нем шипы!
Это был небольшой пучок растений, вырванных с корнем и связанных черной ниткой. Растения завяли, но острый запах исходил от опустившихся листьев. В букете был и один цветок – измятый цветок шиповника, о колючий стебель которого я уколола большой палец.
Я пососала пораненный палец, осторожно поворачивая пучок другой рукой. Джейми некоторое время, не двигаясь, смотрел на него. Потом он вдруг схватил его и, подойдя к открытому окну, вышвырнул наружу. Вернулся к кровати, быстрыми, энергичными движениями собрал в ладонь осыпавшуюся с корней землю и тоже выкинул в окно следом за пучком. Со стуком закрыл окно и отошел от него, отряхивая ладони.
– Выбросил, – без нужды пояснил он, забираясь на кровать. – Ложись в постель, англичаночка.
– Что это было? – спросила я, укладываясь рядом с ним.
– Я думаю, шутка, – ответил он. – Скверная, но всего лишь шутка.
Приподнялся на локте и задул свечу.
– Иди ко мне, mo duinne. Я замерз.
Несмотря на неприятный подарок, я спала крепко под двойной защитой запертой двери и рук Джейми. Перед рассветом я увидела во сне зеленый луг и множество бабочек над ним. Желтые, коричневые, белые, они кружились вокруг меня, словно осенние листья, садились мне на голову и плечи, дождем сыпались вниз по телу, крохотные лапки щекотали кожу, бархатные крылышки трепетали в такт ударам моего сердца.
Я медленно выплыла из сна к реальности и обнаружила, что лапки бабочек, щекотавшие мне живот, на самом деле – кончики мягких рыжих волос Джейми, а бабочка, забравшаяся мне между ног, – его язык.
– Ммм, – промычала я чуть позже, – все это очень хорошо для меня, ну а ты как же?
– Всего три четверти минуты побудь так, – отвечал он, отводя в сторону мою руку. – Но я предпочел отложить для себя еще время про запас. По натуре я человек медлительный и предусмотрительный. Могу ли я просить вас, миссис, составить мне компанию нынче вечером?
– Можете, – сказала я и, заложив руки за голову, вызывающе поглядела на него из-под полуприкрытых век, – если вы хотите этим сказать, что с вашей дряхлостью вас хватает всего на один раз в сутки.
Он пристально посмотрел на меня со своего места на краю постели. Внезапно вспыхнувшим белым вихрем бросился на меня и крепко втиснул в перину.
– Ну вот, – пробормотал он куда-то в мои спутанные волосы, – не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Через три минуты он застонал и открыл глаза. Обеими руками крепко растер себе лицо и голову, так что волосы встали дыбом. С невнятным гэльским проклятием неохотно вылез из-под простыни и начал одеваться, вздрагивая от холодного утреннего воздуха.
– Ты не мог бы сказать Алеку, что нездоров, и вернуться в постель? – с надеждой спросила я.
Он засмеялся и нагнулся поцеловать меня, прежде чем полез под кровать за своими чулками.
– Мне бы очень этого хотелось, англичаночка. Но я сомневаюсь, чтобы даже оспа, чума или тяжкое телесное повреждение были приняты как отговорка. Если бы я лежал при смерти, но не истекал кровью, Алек в одну минуту явился бы сюда и поднял меня со смертного ложа.
Я глядела на его красивые длинные икры, пока он натягивал чулок и подворачивал его верхний край.
– Тяжкое телесное повреждение, говоришь? Я могла бы причинить тебе нечто подобное, – с мрачным видом сообщила я.
Джейми, крякнув, потянулся за вторым чулком.
– Ладно, только хорошенько смотри, куда пускаешь свои волшебные стрелы, англичаночка. – Он пытался лихо подмигнуть, но, занятый своим чулком, только покосился на меня. – Мишень чересчур высокая, как бы не угодить так, что я стану тебе бесполезен.
– Не волнуйся. Обещаю не выше колена, – сказала я и нырнула под одеяло.
Он шлепнул меня по одной из выпуклостей и ушел в конюшню, очень громко распевая песню «Наверху среди вереска». Припев донесся до меня уже с лестницы. Джейми был прав: в смысле музыкального слуха ему медведь на ухо наступил.
Я полежала еще немного в состоянии приятной сонливости и отправилась завтракать. Большинство обитателей замка уже успели поесть и ушли работать. Те, кто еще оставался в зале, поздоровались со мной приветливо. Ни косых взглядов, ни выражения скрытой враждебности или интереса к тому, насколько удалась злая шутка. Но я тем не менее внимательно присматривалась к лицам.
