Охренеть можно! Сжимаю виски, рыча с досады. Открыв шкаф, достаю бутыль.
- Давай сюда, - протягивает руку, когда я захожу в ванную. Натан стоит, облокотившись о стиралку, а моя жена воркует над ним. Просто очаровательно!
- Чай завари, - бросает Лейла, обрабатывая гематому братца какой-то мазью.
- Что?
- Чаем гостя напоим, - обернувшись, повторяет по буквам, будто я умственно отсталый. - Иди, поставь чайник. А потом поговорим, обсудим, что случилось у Натана.
- Лейла, правда, не надо, я пойду, - отстранившись, Натан пытается отойти, но Бобер не дает ему и шага сделать. Один только ее взгляд выбивает из него всю уверенность.
- Вот, Лейла, слушай Натана. Он впервые в жизни дело говорит!
- Рахманов! - рычит Бобер.
- Иди… - окидывает меня недовольным взглядом. - Чай заваривай.
Плюнув на это сумасшествие, выхожу в коридор. Еле сдерживаюсь, чтобы не разнести дверь ванной к чертям. Вовремя вспоминаю про спящую в соседней комнате Морковку.
Рухнув на диван, откидываю голову на его спинку. Прикрываю глаза, пытаясь унять рвущееся изнутри негодование.
Спустя минут десять они проходят мимо меня в сторону кухни. Делать нечего. Оставлять Лейлу наедине с этим идиотом нет никакого желания. Тем более, пора с ним прощаться. Что-то загостился Натан.
- Сейчас сделаю. Погоди, - слышу тихий голос Бобрика из комнаты. А спустя несколько мгновений и сам появляюсь там. Лейла подает кружку с напитком стоящему рядом с ней Натану.
- Спасибо тебе, девочка из космоса, - произносит он, в ответ на что Лейла смущенно улыбается. Ну, все. Это уже перебор. Придурок и так долго испытывал мое терпение.
- Ты клеишься к моей жене? – спрашиваю, приблизившись к нему вплотную.
- Я поблагодарил твою жену. И поздравляю со свадьбой, - не оборачиваясь, продолжает пить чай.
- Поздравил, спасибо. А теперь - на выход.
- Назар, - рычит Лейла. Черт. Когда же это закончится?
Выдохнув, направляюсь к столу.
- Ну, рассказывай, что там с твоим папашей-то случилось. В аду с чертями пляшет, надеюсь? – устроившись расслабленно на стуле, смотрю на него. Натан думает, что я вдруг передумал. Он полный кретин, если считает, что Бобер может как-то повлиять на мое решение.
- Почти. Его посадили, - хрипит, отставляя в сторону чай.
- Ну, туда ему и дорога, - пожимая плечами, поворачиваюсь к Бобру. Смотрю на нее, говоря взглядом: Все, ты просила, я сделал. Пойдем спать.
- Да плевать мне на это, - подает голос Натан. - Не в том дело. Матери угрожают. Сегодня в дом забрались, избили нас. Если бы я не успел, ее бы искалечили. Она в больнице сейчас, - трет ладонями лицо. Чувак и правда выглядит хреново. Вот только меня не трогает ничего, что касается фамилии Аракчеевы.
- Кто угрожает? – спрашивает Лейла. Душу в себе порыв встать и уйти отсюда.
- Не знаю. Сказали, отец им денег должен. Его посадили в мае, шьют мошенничество в особо крупном. Мы столько денег отвалили, чтобы статью изменить. Все почти отдали. Реально, даже дом заложили. Вроде как обещают всего на пару лет посадить вместо десяти. И тут, словно гром среди ясного неба, эти ублюдки, - хрипит, опустив взгляд под ноги. Голос такой, будто расплачется вот-вот. Я не понимаю его. Не стал бы так убиваться о мамаше и папаше. Хотя ему-то ничего плохого не сделали.
- Я не знаю, кто они. Но отец о них в курсе. Они требуют семь тысяч долларов. У меня нет таких денег. Я знаю, ты имеешь полное право злиться на них, - он вдруг поднимает на меня глаза. Я расслаблен. Закрыт от всего этого дерьма. Приобретенная способность – отстранять себя от отчима и матери. Они чужие мне люди. А на чужих мне класть.
- Ну, что я могу сказать, - вздыхаю, удерживая его взгляд. - Хреново. Кредит возьми. Чай допьешь, помой кружку, - поднимаюсь на выход, но он вдруг взрывается.
- Да пошел ты, ублюдок! – в спину летит удар. Меня впечатывает в стену, развернувшись, бью в ответ. Натан уходит от удара, подбирается, берет меня в захват. Я слышу испуганный крик. Лейла. Меньше всего я хочу, чтобы она испугалась, но этот урод по-другому не понимает. Я не знаю, сколько длится наша борьба. Ничего не вижу вокруг. Только его искаженное в гневе лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Брат, не поверишь, впервые в жизни не знаю, - усмехнувшись, делаю глубокую затяжку. Дым царапает нутро, оседая горьким привкусом на языке. Понятия не имею, как поступить. От мыслей голова разрывается.
Полночи прошатался по городу. Тупо колесил по ночным дорогам, пытаясь успокоиться и прочистить мысли. И чем дальше отъезжал от дома, тем сильнее стискивало грудь от тоски. Понимаю, что налажал, как последний идиот. Вскипел в момент, сделал больно Бобру. Но она тоже хороша… Вечно со своей добротой и помощью. Беспросветно наивная, никак понять не может, что в этой жизни нельзя быть таким открытым! Будто не поняла, до чего довело ее поведение. Бабка, Эля, Костя – все это результат ее доверчивости. Пытаюсь ее ограждать от всего дерьма, но она сопротивляется, как кошка взбешенная. Бросилась защищать братца. В кухню потащила, чаи ему делать. И это его «девочка из космоса» - придушил бы умника. Совсем потерял ориентиры, вздумал клеить мою жену.
Несколько часов подряд крыл его, на чем свет стоит. А потом тормознул у обочины, опустил устало голову на руль и понял, что я опустошен. Выпотрошен. До капли, без остатка. Да, Бобер не права. И в любом другом случае я бы и глазом не повел. Послал братца и считал бы себя правым. Но слова Лейлы… и тот бешеный взгляд Натана. Все это что-то сделало со мной. Сам не понял, как набрал номер Олега. Когда твой давний приятель по совместительству работник ФСБ, это очень удобно. Особенно когда нужно срочно нарыть информацию по уголовному делу.
И вот спустя пару часов я подъезжал к его дому. Олег все узнал. Но вот правда… она оказалась намного сложней. Она запутала все еще больше.
- Назар, ты здесь бессилен. Он слишком много дерьма натворил в своей жизни. Твой отчим должен ответить, - произносит Олег, задумчиво глядя на линию горизонта.
- Пацан-то на самом деле ни при чем. Ему жизнь испортят, - мои ли это слова? Но сейчас, узнав все, как есть, я понимаю, каким идиотом был все это время. И слова Натана о том, что он ждал, когда его спасет старший брат. Только сейчас почему-то вспомнил о них. А ведь он прав. Видимо, у каждого из нас свой вид жизненного дерьма. И разгрести его можно только вместе.
Я понимаю, что не могу смотреть в глаза Лейле и знать, что не сделал ничего для них. Не знаю, как получается у этой девушки, но она меняет меня. Переворачивает вверх тормашками все внутри, заставляя поступать так, как я бы никогда не поступил раньше. Подводит меня к действиям и осознанию всей ситуации по-другому.
- Если хочешь, я помогу брату твоему. Приставлю охрану. Но ты же понимаешь, это не закончится вот так просто.
- Понимаю, брат. Все понимаю. Спасибо тебе, - подаю руку, сжимая его ладонь.
* * *
Домой я не поехал. С чем возвращаться? Если расскажу все Лейле, она вряд ли поймет, не поверит. Будет уповать на справедливость правосудия и так далее. Нет. Здесь нужно было действовать быстро и резко. Рубить все на корню. Я понимал, что встречи с ним не избежать. Только он один может положить конец всему. Вот только вряд ли этот му*ак сделает подобное. Я знаю его. Он слишком любит себя.
Припарковав машину у здания СИЗО, вышел наружу. Угрюмая серость обстановки давила на голову. Само место буквально пропитано отчаянием, безнадегой. Не знаю, как он держится все это время там. Отчим привык к роскоши и власти. Хотя, быть может, подобным ему и в тюрьме - словно на курорте.
Зашел внутрь, остановившись на посту. Выпотрошив все карманы, бросил мобилу и ключи от машины в контейнер. Расставил руки, дожидаясь, пока сотрудник СИЗО закончит досмотр.
- Сейчас приведут подследственного. У вас пятнадцать минут. Простите, но дольше никак нельзя, - распахнув дверь одной из комнат, нахмурился мужчина.
- Я понял. Мне хватит, - кивнул, пройдя в небольшое помещение без окон. Темно-синие стены и одинокая лампочка на потолке – снова крик безнадежности. Устроился на стул, с удивлением отметив, что ножки его привинчены к полу.
