Кстати уж замечу, что в разных странах Латинской Америки одно и то же слово может означать или сладчайший фрукт, или абсолютно неприличное ругательство. И, между прочим, латиноамериканизмы, собранные филологами, насчитывают немалое количество томов.
Немного отвлекусь от Перу и расскажу реальный факт из своей журналистской практики, когда по какому-то делу меня послали в Колумбию. Спустившись утром после приезда к портье в гостинице, я попросил его заказать «мото» – так перуанцы обычно называют такси. Каково же было мое изумление, когда и сам портье, и все, кто находился в холле, дружно захохотали. Как выяснилось, в Колумбии выражение «заказать мото» означает только одно – «заказать киллера». На горных улицах Боготы, где постоянные пробки, наемный убийца обычно подкатывает к машине, где сидит жертва, на мотоцикле, делает свое черное дело, а потом спокойно удирает, лавируя среди машин. Иначе говоря, чтобы не попасть в глупую ситуацию, местные языковые особенности знать тоже небесполезно.
Эквадорское себиче по сравнению с перуанским напоминает питание для младенцев, поскольку готовится из вареной рыбы. Да к тому же с чем только это блюдо не подают, я пробовал даже с ананасами и вареньем. Ну, в общем-то, как и везде: кому поп, кому попадья, а кому попова дочка.
Авантюрная идея махнуть через эквадорскую границу родилась из пустяка. Как назло, я имел неосторожность передать Бобу слова своего приятеля-журналиста, работавшего в Эквадоре (он залетел на пару дней ко мне в Лиму), о том, какое это чудо, эквадорское себиче. Перуанский вариант мой приятель отверг как нечто почти каннибальское – рыба же сырая (!), и все время, пока я с наслаждением уплетал перуанское себиче, глядел на меня с нескрываемым ужасом, а в конце концов заметил, что эта страна действует на меня дурно. В себя он пришел лишь в кафе-мороженом, где наконец получил в изобилии то, к чему привык в Эквадоре: мороженое с шоколадом, бананами, ананасами, киви и прочими фруктами.
За это теперь и приходилось расплачиваться. Боб соглашался на поездку лишь при одном условии: он меня переводит через эквадорскую границу (о визах индеец даже слушать не пожелал) и ведет в ближайшую местную себичерию. Это, понятно, забегаловка, где готовят себиче. Там я эту «обезьянью мерзость» (слова Боба) пробую и убеждаюсь в том, что все эквадорцы «педики». Прошу прощения, но это опять не мои слова.
После этого Боб обещал вернуть меня на перуанскую землю и доставить в Лиму, причем прямиком в турецкую баню, где мы сначала смоем с себя даже запах Эквадора, а затем там же насладимся настоящим и лучшим себиче, которое только делают в Перу. Во всяком случае, именно таков был план Боба. В духе коммандос.
Нельзя сказать, что к нелегальному переходу границы я отнесся с энтузиазмом, хотя и верил в уникальные способности Боба.
– Не волнуйся, – заверил он меня, – риска ни малейшего. Машину и пса мы оставим на охраняемой стоянке, а дальше проще простого. И перуанским, и эквадорским пограничникам на все глубоко наплевать. Если хочешь пощекотать себе нервы, можешь перейти границу в пяти метрах от них. Все равно ты этих соней не разбудишь. Они возбуждаются, лишь когда завоет сирена и объявят войну. Но из-за того, что мы зайдем в местную себичерию, уверяю тебя, война не начнется.
Тем не менее от самого экстремального варианта – пройтись под носом у эквадорских пограничников – я все же отказался, заявив, что у меня с детства идиосинкразия к людям в погонах, поэтому я предпочел бы перейти границу хотя бы за километр от погранпоста.
– Как хочешь, – равнодушно согласился Боб, – но в пяти метрах гораздо удобнее, там все-таки асфальт, а так придется перелезать через грязную канаву. Можешь мне поверить.
Наконец, был свой интерес в этой поездке (не в Эквадор, а вообще по песочнице) и у Джерри. В прошлый раз, когда я самозабвенно предавался раскопкам, а он был предоставлен сам себе, терьер нашел очень милую местную дворняжку. Это у нас с перуанскими голыми собачками с хохолком носятся рафинированные дамы из светского общества, а в Перу это обычная дворняга. Вот такую совершенно голую даму с хохолком и приглядел себе терьер.
По моим расчетам, он уже должен был стать не только отцом, но, возможно, даже дедом.
Забавно, но как раз в этом пункте программы у всех троих интересы полностью совпадали: мы просто сгорали от любопытства посмотреть на потомство джентльмена. Когда в нашей беседе с Бобом замелькало слово «раскопки», сидевший до того совершенно равнодушно Джерри внезапно наклонил голову, внимательно прислушиваясь к нашим словам, а затем радостно тявкнул.
Шансы на то, что мы увидим, что же получается в результате скрещивания лохматого рыжего англичанина с абсолютно голой перуанской кокеткой, были реальными. Сами судите: крохотный поселок, вокруг один песок, куда потомкам английского джентльмена деться?
Тем более огненно-рыжего.
5
По настоятельной просьбе Боба, выехав рано утром из Лимы, мы повернули к эквадорской границе. Все-таки ущемленная национальная гордость – огромная сила. Нам с Джерри было в принципе все равно, север или юг, в любом случае Панамерикану мы договорились проехать от границы до границы.
Вид за окном не впечатлял: грязноватый серый песок, иссушенные зноем стволы мертвых деревьев и изредка за поворотом сине-зеленое царство Тихого океана. А вдалеке от берега высились исполинские черные скалы – неприступные островки посреди воды. Но даже издалека было видно, как неутомимо бьются могучие волны, поднимая на многие метры вверх тонны океанской воды, которые затем бриллиантовыми каскадами обрушивались вниз. А наверху каждого из этих скалистых островов – вечное смятение: неугомонные тучи чаек и стаи гордых пеликанов.
Столько воды, а на берегу, на много километров вглубь материка простирается одна сушь, причем мертвая сушь. Все русла мелких речушек, что мы пересекали, высохли, кажется, сразу же после Всемирного потопа. Температура в январе достигает в этих местах 40 градусов. Без кондиционера в машине мозги у нормального человека постепенно плавятся. К тому же от сна на однообразной дороге, где из-за жары местами на трассе возникают миражи луж, спасает лишь радио да Джерри – ради развлечения он покусывает меня за ухо. Верный признак, что дорога ему не нравится – смотреть не на что.
Изредка за окном мелькает сараюшка с рекламой кока-колы. Удивительно, но в каждой из этих лачуг, где нет электричества, а следовательно, и холодильника, всегда можно купить холодные напитки. Секрет прост: вдоль дороги все время курсируют грузовики со льдом.
Такая дорога расслабляет. Между тем это опасно: по Панамерикане навстречу тебе несутся громадные трейлеры – именно эта трасса и есть главная артерия, снабжающая всем необходимым перуанскую столицу. В основном все эти трейлеры принадлежат частникам, поэтому каждый из автомобилей расписан сверху донизу согласно вкусу владельца впечатляющими рисунками драконов или сплетенных анаконд с жутким оскалом. Грудастые Белоснежки с похотливыми гномами (их тоже хватает) на этом фоне смотрятся вполне невинно.
Забавляет и обилие обращенных к тебе, встречному водителю, разнообразных приветствий, которые также очень любят дальнобойщики, типа «Убью, но только один раз». Действительно бодрит на такой скучной трассе. Впрочем, это не местный, а особый юмор дальнобойщиков в Новом Свете. Такое можно встретить на разных дорогах Америки.
Ночью встречные трейлеры вообще непередаваемое зрелище, поскольку многотонное чудовище облеплено немыслимым количеством разноцветных лампочек. С одной стороны, это по-детски радует сердце владельца, он словно мчится, как Санта-Клаус, сидя верхом на огромной рождественской елке, а с другой стороны, опять-таки будит задремавшего водителя, случайно выскочившего на встречную полосу. Тем не менее, судя по многочисленным крестам, что стоят в основном на поворотах, будит веселая елка, увы, далеко не всех.
Вернемся, однако, к песочнице. Убогой она кажется лишь человеку несведущему. На самом деле незаметно для себя он пересекает одну древнейшую цивилизацию за другой. Это как в Египте. Помните, красноречивый Наполеон вдохновлял своих солдат, приунывших в пустыне, словами: «Сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид». Вообще-то этих веков было больше, но великий корсиканец об этом еще не знал.
И в нашем случае ни один честный археолог не осмелится точно сказать, когда на перуанской земле зародилась первая цивилизация. И не один местный индеец толком не сможет разобраться, откуда тянутся его подлинные корни. Ближайших родичей он, конечно, назовет. Шаман подскажет более давнюю историю, но и его память не вмещает такую толщу времени. Поэтому неудивительно, что индейцы обычно подменяют знание легендами.
Разумеется, первый же встречный археолог выслушает ваши любительские версии, добытые у местного населения, с ироничной улыбкой. Хотя он и сам, как Сократ, откровенно признает, что знает по большей части лишь то, что ничего не знает. Слишком много тайн еще не разгадано, так что археология живет в Перу немногими точными данными, а в основном лишь умозрительными догадками и логическими выводами. Хотя формально эти догадки и покоятся на научной почве, все они, по большому счету, являются лишь гипотезами.
