— Вот этого гражданина надо доставить в ИВС. Я его на семьдесят два часа оформил, — не теряя времени, начал я ставить Стасу задачу, — А меня только что в горком пригласили. Тот самый человек позвал, который нам с тобой кое в чем подсобил не так давно. Держать в нашей камере этого хлопца мне крайне нежелательно! — кивнул я на Алексея, — И разорваться, сам понимаешь, я не могу. Отвезёшь? Свою машину я тебе дам. У горкома меня высадишь и сразу в ИВС. Вот постановление в порядке сто двадцать второй УПК, — протянул я Стасу бумаги на посадку Алексея. — А это на вступительный взнос! Куму, — протянул я оперу красненькую, — Насколько помню, он крепкие напитки предпочитает. Проследи, чтобы моего друга поселили в одиночку! Бумажку соответствующую я оформил, но ты подстрахуй. Это очень важно, не подведи, пожалуйста!
Стас оглядел клиента и понимающе хмыкнул. После чего заверил, что лично удостоверится, что задержанного определили в одноместный номер.
Прибрав в сейф всю свою процессуальную трихомудию, я, выйдя за попутчиками, замкнул кабинет.
До горкома было не шибко далеко и меньше, чем через двадцать минут я уже шагал по ковровым дорожкам его коридоров.
— Проходи, садись! — без лишних слов, указал мне на стул неулыбчивый Копылов, — Я так понимаю, ты знаешь уже, о чем разговор пойдёт?
— Знаю. Поэтому попрошу вас, Сергей Степанович, сначала ответить мне на один вопрос, — собравшись и прямо глядя в глаза хозяину кабинета вежливо, но жестко молвил я, — Всего на один. Но только предельно честно! Я настаиваю на этом! И уверяю вас, это в ваших же интересах.
Потому, как Копылов тяжело замолчал, я понял, что, скорее всего, он мне не соврёт. Хотя, хрен его знает! Не дождавшись в ответ ни звука, я продолжил.
— Вы в доле?
Вслух уточнять и конкретизировать я не стал. Хоть и знал, что прослушка партслужащих, начиная, как раз с горкомовского уровня, запрещена отдельным и закрытым решением Политбюро ЦК КПСС. И вряд ли кто-то из гэбэшников решится этот запрет нарушить. Про коллег ментов я даже и раздумывать не стал. Понимая, впрочем, что как раз отдельные отмороженные экземпляры могли бы наплевать даже на такие запреты. Но поскольку все возможные мероприятия ОТМ в этом здании контролируются Комитетом, то и теоретически допустимой махновщины со стороны коллег из МВД можно не опасаться.
— Если ты про деньги, то нет! — после долгой паузы, твёрдо ответил мне Копылов. — До сегодняшнего дня я про шалости на эЛВэЗэ не знал, можешь мне поверить! С Никитиным из городского ОБХСС у нас иного рода знакомство. Хотя, не буду скрывать, достаточно близкое. Но ничего противозаконного, уверяю тебя! Его отец мне помогал в самом начале карьеры. Теперь я его сына тащу. Ну и охоту он иногда мне организовывает. Мне и моим старшим товарищам. Вот, собственно и всё.
Копылов уверенно и открыто продолжал смотреть мне в глаза, не пытаясь отвести своего взгляда.
Теперь уже я задумался, пытаясь правильно оценить услышанное и не ошибиться с выводами.
— Подозреваю, что Борис далеко не всё рассказал мне, — поднявшись и подойдя к застеклённому книжному шкафу, продолжил свой монолог Копылов, — Я даже допускаю, что не во всём он был со мною откровенен и честен. Поэтому, я хотел бы услышать от тебя объективное изложение ситуации.
Экая уверенность у мужика в своей исключительности. Жалко, что у меня такой нет.
— Я предлагаю вам прогуляться, Сергей Степанович! — красноречиво обвёл я взглядом кабинет, — Если не по улице, так хотя бы по коридору вашего этажа. Комплексы у меня такие, уж вы меня поймите!
Рефлексы, намертво въевшиеся в мозг еще в прошлой жизни, так и не позволили мне пуститься в крамольные откровения, находясь в кабинете большого начальника.
— Не наигрался в шпионов? — покачал головой партработник, — Ладно, пошли в столовую, может там уже пирожков к обеду напекли.
Я уложился по времени. Когда мы входили в номенклатурную точку общепита, мой попутчик при каждом шаге зло вышептывал по грязному матерному слову.
— Ты на самом деле решил, что тебе позволят арестовать руководство завода? — повернулся ко мне Копылов, — Но тогда зачем ты об этом сказал Никитину? Ты же не идиот? Зачем поспешил?
— Я знать хотел, Сергей Степанович, куда он кинется в первую очередь. Кто у него в главных козырях числится. Чтобы понимание иметь, с какого этажа пряников ждать. Он, пусть и бэх, но всё равно опер. Поэтому телефону не доверился бы.
— Умный ты, Сергей, — открыл кран над финским рукомойником мой собеседник, — Не по годам умный!
Напряжение из голоса Копылова ушло и осталась лишь усталое безразличие.
— Что он вам сказал? — сообразно очерёдности, начал я уже свои расспросы, — То, что этот Борис попросил вас помешать мне с арестами, это мне понятно. Мне хотелось бы знать, насколько его служба при делах? — я тоже принялся за гигиенические процедуры, намыливая руки мылом с запахом земляничного сиропа.
— При делах, — раздраженно выдавил из себя партиец, — Я ему сказал, что, если не признается, помогать не стану. Так что, при делах он, — шумно выдохнув, подтвердил он мои подозрения. — Скажи, можно как-то его в сторону вывести? — было видно, что этот вопрос Копылов задаёт для проформы, наперёд зная мой ответ.
Сунув руки под горячий воздух сушилки, я отрицательно покачал головой.
— Слишком уж много фигурантов, — пояснил я свою неуступчивость, — Молчать будут от силы два-три дня. Потом начнут топить друг друга. Не хочу забегать вперёд, но по своему опыту могу уверенно утверждать, что сломают всех жуликов без исключения. Я эту шайку уже немного изучил, и поверьте, ни одного Рихарда Зорге там нет. Статья-то расстрельная у них будет, вот и начнут зарабатывать жизнь. Сдавая наперегонки друг друга.
— По какому своему опыту, Сергей? — уцепил меня за язык прожженный бюрократ, — Ты уж извини меня, но ты же совсем пацан еще! Ты моей Наташке ровесник! По какому такому опыту⁈ Расскажи, будь добр! — вцепившись в мою промашку, словно клещ из калмыцкой тайги, Копылов не желал размыкать челюсти.
— Ох, не о том вы сейчас голову напрягаете, Сергей Степанович! — как подсеченный карась, начал уходить я в тину, — Вам сейчас себя самого обезопасить надо! Особенно, если учесть, что бенифициаром в водочной афёре вы не являетесь! Глупо будет, если вместе с жульём вы в общую мясорубку попадёте! И даже, если не посадят, то конец карьере, и позор на всю область! И, вы уж тоже меня извините, но дочь ваша также пострадает. Сами понимаете, если вас притянут даже косвенно, Наталье надо будет из прокуратуры уходить. Ей-то за какие грехи такие муки?
Похоже, до Копылова только сейчас начало доходить, что не за судьбу «колбасника» Никитина ему следует переживать. А, что самое время озаботиться собственной планидой.
Всё время, пока нам нагружали на две тарелки горки мелких, но одуряющее пахнущих горячей вкуснотой пирожков, угощающая сторона отмалчивалась. Вступая в переговоры только с персоналом столовой.
— Что ты мне посоветуешь? — не притронувшись ни к пирожкам, ни к компоту, задал вопрос Сергей Степанович, — Сам понимаешь, консультироваться ни с кем я по этому поводу не могу, так как еще дороже выйдет. Скажи, что мне сейчас делать? Ты же у нас юрист!
К двум уже съеденным пирожкам, я загрузил в себя еще три. Мой сотрапезник, понимая, что я думаю, терпеливо ожидал ответа. На мой взгляд, вариантов у него было немного.
— У вас одно слабое место, Сергей Степанович, — вытерев губы и обдумывая каждое слово, принялся я выдавать рекомендации, — Одно, но зато, как бы это точнее выразиться, нехорошее.
Я запнулся и, пристально глядя Копылову в глаза, вслух усомнился в ранее им сказанном.
— Вы уверены, что не имели никакого гешефта с производства и реализации левой водки? — задал я тот вопрос, который был обязан задать.
В первую очередь, для пользы самого товарища партийца. Чтобы потом, не суетиться и не переобуваться в воздухе. Диаметрально меняя стратегию и тактику защиты.
