— Дай, я сам открою! — бэх попытался перехватить у меня инициативу.
— Отвали! — не убирая нож карман, отказался я от помощи, — Не беспокойся, лишнего я не возьму!
Поставив кастрюлю на пустую полку и ближе к свисающей с потолка лампочке, я поднял крышку.
Как я и думал, первым, что я увидел, было оружие. Револьвер-самовзвод системы «наган» лежал на вдвое сложенном вафельном полотенце.
Осмотрев его, я убедился, что он был заряжен. В каждой каморе барабана был патрон. Значит, не просто так стремился стоявший неподалёку упырь, поперёд меня добраться до своей заветной кастрюльки.
— Эвон, как! Может, мне тебя прямо сейчас завалить в этом подвале? — без какой-то доли юмора спросил я у товарища из горУВД. — Тебе же проще, бегать и скрываться не надо будет. И у всех других хлопот сразу поубавится! Когда еще тебя здесь найдут! Да и найдут ли вообще? В твоём погребе крысы водятся?
Проговаривая вслух свои мысли, я прикидывал варианты, отслеживая заметно побледневшего бэха. И тот вариант, который я только что озвучил, был бы сейчас самым оптимальным. Никитин, как мне показалось, уловил мои мысли и инстинктивно подался назад, упёршись спиной в стеллажи с коробками и ящиками.
— Вот этой гнилой картошкой тебя прикопаю и воняй вместе с ней дальше! — вслух рассудил я.
Ноги экономического коллеги подкосились и он начал сползать на пол. Пиджак его задрался до затылка.
— Не убивай! — прокряхтел он, — Забери всё, но только не убивай! — правой рукой Никитин принялся растирать левую сторону груди.
Я с надеждой присмотрелся к стяжателю, боясь спугнуть удачу. Если вдруг сейчас этот крендель крякнет от какой-нибудь сердечной недостаточности, то для меня это будет весомым поводом поверить в бога.
Но не сложилось. Атеизм остался при мне. А товарищ из городского УВД начал медленно вставать с грязного пола. Второй костюм за сегодня уже испоганил, машинально отметил я в то время, когда Борис Евгеньевич совал в рот какие-то мелкие таблетки.
— Забирай всё и уходи! — указал он мне взглядом на посудину, — А я в себя приду и поеду новый паспорт добывать! Всё сделаю, как ты сказал! Добуду паспорт и сразу уеду. Завтра же уеду! Ты только в розыск меня не подавай несколько дней! Два дня, хотя бы!
Я кивнул, давая понять, что согласен с такой постановкой вопроса и сунув револьвер сзади за пояс, снова взял в руки лопату. Пришлось перекидать из загороженного угла почти половину находящейся в нём гнили, прежде чем лопата упёрлась во что-то твёрдое.
Находкой оказался обыкновенный посылочный ящик, добросовестно укутанный в детскую клеёнку. Ящик был больше, но гораздо легче кастрюли. И тоже весил несколько килограммов.
— Что здесь? — поинтересовался я у бэхээсного Корейко, с кислой мордой стоявшего у стеллажа.
— Ерунда там! — попытался он уверить меня, — Вещи кое-какие и посуда. Тебе это неинтересно, оставь мне этот ящик! — жалобно начал канючить охранитель соцсобственности.
— Что добросовестному следаку на пользу, то беглому бэху смерть! — уверенно перефразировал чей-то постулат, — Бегать следует налегке, поэтому никаких вещей! Спалишься на раз! Ты лучше скажи мне, есть тут у тебя еще захоронки? Честное лейтенантское, если еще что-нибудь найду, я тебя здесь оставлю!
По заметавшимся в глазах «колбасника» сомнениям, я понял, что вымя его еще не порожнее.
Пришлось вытащить из-за пояса заслуженный революционный наган. Этот аргумент сразу же прекратил колебания Бориса Евгеньевича. Громко икнув, он утвердительно мотнул головой.
— Наверху, — икнув еще раз, указал он пальцем в потолок погреба, — Картины. Кое-что из живописи. Я картины собираю! — проблеял товарищ из городского УВД.
— Собираешь. Но хранишь ты их в гараже! — понятливо согласился я. — Ну да, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Тогда пошли наверх! Бери кастрюлю и вперёд иди!
Выбравшись из прохладной сырости наверх, я заставил поставить эмалированный сосуд на верстак. Ящик я оставил на полу, поскольку с его содержимым решил ознакомиться позже.
— Где культурное наследие? — вспомнил я о недавно упомянутой живописи.
Не говоря ни слова, раскулаченный «колбасник» указал рукой на два студенческих тубуса, лежавших на полке противоположной стены. Смотреть, что в них, я не захотел, решив, что время на это у меня еще будет.
Отогнав Никитина от верстака, я снял с кастрюли крышку и убрал полотенце.
В эмалированной пасудине на две трети от объёма были плотно уложены пачки денег.
Часть из них были в банковской упаковке, другие просто перетянуты черными аптечными резинками.
Отобрав нужное количество красных, фиолетовых и зелёно-коричниевых упаковок, я указал на них товарищу Никитину.
— Забирай и не трать время на ерунду! — посоветовал я ему, сместившись на пару шагов в сторону, — Сутки у тебя! Завтра после обеда повезу ваше дело в прокуратуру.
— Но здесь меньше моей половины! — попытался возмутиться нечистый на руку «колбасник», — Мы же на пополам договаривались! Добавь еще!
— Прокурор добавит! — осадил я обнаглевшего бэха, — Ты, сука, завалить меня хотел в своём вонючем погребе! Скажи спасибо, что я тебе это даю!
Товарищ не стал доказывать мне, что дурного умысла у него не было и, что про револьвер в кастрюле он попросту забыл. Раздраженно сопя и сверкая злыми глазами, он начал рассовывать пачки по всем имеющимся карманам.
— Где у тебя второй комплект ключей от гаража? — спросил я состоятельного мужчину, после того, как он распределил на себе наличность.
— Нет второго комплекта! — думая о чем-то о своём, машинально ответил Никитин, — Это не мой гараж, это дальнего родственника гараж! Свою машину я сюда не ставлю.
— Тогда я его на время за собой придержу! — поставил я перед фактом без пяти минут нелегала. — Поехали, меня уже на работе потеряли. И тебе пора документами своими заняться!
Забрав с верстака связку ключей, которыми бэх открывал гараж, я вышел вслед за ним на свежий воздух.
— Не вздумай сюда заявиться без меня! — предостерёг я лишенца, закрывая воротину гаража на два самодельных нутряных замка. — Иначе всерьёз поссоримся!
На мои угрозы Никитин отреагировал молчанием. Он двинулся к машине и я последовал его промеру.
Как только мы выехали со двора на Ленинский проспект и показалась первая телефонная будка, я попросил Бориса Евгеньевича остановиться. Сработал рефлекс разгильдяя. Я решил на всякий случай справиться у Зуевой, не искал ли кто меня. Кто-то со стороны или из руководства.
Я не успел задать ни одного вопроса, а Лида уже начала слезливо кудахтать. Она почему-то решила, что я попал в аварию.
— Из Промышленного ГАИ сорок минут назад звонили! — сбивчиво пыталась объяснить она, — ДТП с пострадавшими. Номер твоей машины назвали! Грузовик в неё врезался! В ней двое мужчин было. У одного служебное удостоверение на имя Гриненко, а второй неизвестный. Оба в тяжелом состоянии доставлены в травму Клинической больницы! Я и подумала, что второй, это ты! Ты где⁈
— Через двадцать минут буду! — не вдаваясь в подробности, доложился я начальнице и повесил трубку.
Ох, ты ж, какая жопа! Бедолага Стас! Только бы жив был! Надо будет появиться в райотделе, а потом к нему в больничку метнуться! Может, расскажет что-нибудь.
Очень не хотелось верить в чей-то недобрый умысел, но обстоятельства принуждали быть реалистом. Сжимая кулаки, я направился к красной «шестёрке».
— В РОВД потом, а пока проедь вперёд и сверни в проулок! — скомандовал я товарищу Никитину.
Тот скорчил недовольную гримасу, но подчинился. Проехав метров триста по частному сектору очаковских времён, мы остановились у нежилой двухэтажки.
— Глуши мотор! — велел я беглому бэху, уперев ствол ему в правый бок.
— Т-ты чего? — обмяк он, послушно повернув ключ в замке зажигания, — Ты это зачем⁈ — Никитин начал озираться по сторонам, словно ища поддержки.
— Говори, тварь, кого подрядил меня убить? — щелчок от взведённого курка заставил его мелко затрястись.
