Фанон полагал, что для колонизованных вполне правомерен «самый элементарный, самый грубый, самый всесторонний национализм».[41] И что «антирасистский расизм как стремление защитить свою кожу и как ответ колонизованного на колониальное угнетение – это и есть основание для борьбы»,[42] во всяком случае на начальном, стихийном ее этапе.
В принципе, Фанон уже сказал все, что говорят афроцентристы, и даже резче, грубее. Но он говорил это тогда, когда антиколониальная борьба была еще в разгаре, а в Алжире шла кровавая и долгая война за независимость, исход которой был далеко не ясен. Сейчас колониализма нет, имперские идеологии, связанные с ним, – в прошлом, мир, который прежде казался белым, чернеет на глазах и предоставляет своим черным гражданам особые привилегии при поступлении в университеты и приеме на работу. Но идеи Фанона живут, эволюционируют и распространяются все шире. Их муссируют даже те, кто теперь стоит у власти в африканских странах. За что же теперь идет борьба?
* * *Один из заголовков в «Зеленой книге» ливийского лидера Муамара Каддафи: «Править миром будут черные».[43] Его главная идея – заставить белых искупать свою вину перед бывшим колониальным миром. «Мы должны потребовать от белых компенсации за колонизацию и геноцид, которые они устроили на нашей земле».[44] Как и афроцентристы, Каддафи призвал Африку избавиться от культурного наследия белых: «Их языки и традиции не могут выразить наши чувства и мысли, поэтому мы должны говорить только на языках наших предков». С гордостью вспоминал он о том, что в конце 1960-х годов Ливия добилась изгнания более чем 20 тыс. белых, в основном итальянцев.[45]
В сущности, эта книга не исследование, а политическая речь: Каддафи претендовал в это время на лидерство в Африке и говорил с ее представителями тем языком, который должен был быть им близок: языком униженных и угнетенных. В большой степени ему это удалось: ему простили и то, что он сам – представитель кавказской, т. е. «белой» расы; и что арабская работорговля возникла намного раньше европейской и стоила «Черной Африке» не менее 4 млн жизней; простили и несметные нефтедолларовые богатства Ливии и его собственные. Он не стал лидером создававшегося Африканского Союза, на что он рассчитывал, но в Африке он пользуется большой популярностью и поддержкой.
Каддафи – лишь один из примеров того, какие политические дивиденды приносят расистские высказывания. Сукарно, первый президент Индонезии, написал книгу «Индонезия обвиняет». Конечно, Индонезия имела право обвинять бывших колонизаторов. Но какова цель этих обвинений с позиции власти? В большинстве случаев – стремление переложить на них ответственность за свои собственные ошибки, чтобы любой ценой удержаться у власти.
Иногда в жертву этой цели приносится благополучие собственного народа. Самый яркий пример этого – Зимбабве. Президент Роберт Мугабе, заведя страну в экономический тупик, стал поощрять «стихийный» захват ферм, принадлежавших белым и кормивших страну. Результат – развал сельского хозяйства, потеря сотен тысяч рабочих мест, голод, рост преступности, нелегальная эмиграция в соседние страны. Но для Мугабе главным было – не допустить прихода к власти оппозиции, скомпрометировать ее связями с белыми – «колонизаторами», в очередной раз выставить себя борцом за независимость.
Луис Фаррахан, который считает себя лидером афроамериканского населения, как и Каддафи, требует, чтобы все белое население мира расплатилось за то зло, которое белые принесли небелым. Своим движением черных мусульман «Нация ислама» он хотел бы охватить не только афроамериканцев, но и вообще всех небелых, а также и всех мусульман. Чем можно объединить эту разношерстную публику? Только расистскими антибелыми лозунгами.
Еще в 1989 г. на встрече афроамериканских лидеров в Новом Орлеане Фаррахан обвинил в расизме всех белых. Записал в расисты и Линкольна, президента США, который был борцом за отмену рабства. Призвал к созданию в Африке страны, в которой могли бы поселиться афроамериканцы, даже преступники. «Пришла пора освободить из тюрем всех черных! Отпустите их! Дайте им уехать в Африку!», – восклицал он. И вместе с тем предсказывал, что наступит день, когда афроамериканцы будут управлять Соединенными Штатами: ведь «мы опережаем их по рождаемости!» Обвинил Белый дом в распространении наркотиков среди черных, «чтобы преступность среди черных росла». Публично выразил восхищение Гитлером, а иудаизм объявил «религией сточной канавы». Этот митинг, в котором участвовали и Джесси Джексон, и Анджела Дэвис, известная деятельница американской компартии, потребовал от Соединенных Штатов выплаты репараций афроамериканцам за последствия работорговли и рабства.[46]
Потом Фаррахан организовал нашумевший «марш миллиона черных мужчин» на Вашингтон. Миллиона не набралось, но и участия четырехсот тысяч, которые последовали его призыву, было достаточно, чтобы ввергнуть США в шоковое состояние.
Наконец, Фаррахан выступил с еще одной идеей: черные и белые в Америке должны жить порознь. «Если два народа, черные и белые в Америке, не могут жить в мире, разве не мудро развестись?»[47] В 2001 г. «Нация ислама» опубликовала в развитие этой идеи «Мусульманскую программу».[48] В разделе «Чего хотят мусульмане» говорится, что «для всех потомков рабов» в Америке должно быть создано отдельное собственное государство. «Мы считаем, что наши бывшие рабовладельцы обязаны предоставить нам территорию и что она должна быть плодородной и богатой полезными ископаемыми. Мы считаем, что наши бывшие рабовладельцы обязаны на этой территории обеспечивать наши нужды в течение следующих 20–25 лет, пока мы не сумеем сами производить все необходимое… Мы требуем освободить всех мусульман, которые сейчас находятся в федеральных тюрьмах. Мы требуем освободить всех черных мужчин и женщин, которые приговорены к смертной казни…»
Было здесь и требование, чтобы «все черные дети обучались и воспитывались их собственными учителями», т. е. черными, и требование запрета «смешанных браков и смешения рас».
В разделе «Во что мусульмане верят» сказано: «Мы верим, что мы – народ, избранный Всевышним». «Идея интеграции, – говорится там, – лицемерие», а «если белые люди искренни в своем дружеском отношении к так называемым неграм, то они должны доказать это, разделив Америку со своими рабами».
Конечно, сразу же возникла дискуссия: как именно делить Америку? Согласятся ли белые американцы с тем, что их назвали «бывшими рабовладельцами»? Почему надо выпустить из тюрем всех черных и всех мусульман, независимо от их преступлений? Почему слова «черные» и «мусульмане» в этом документе перемежаются как равнозначные, хотя, конечно, не все черные в Америке – мусульмане? Вопроса о том, оправдана ли сама посылка, не возникает.
«Нацию ислама», вероятно, оскорбило бы сравнение ее программы с южноафриканской доктриной апартхейда (апартеида), которую заклеймили в свое время и Организация Объединенных Наций, и весь мир. Но там ведь провозглашалась та же идея раздельного развития рас, раздельного их проживания и запрета на смешанные браки. Объявив борьбу против белых расистов, «Нация ислама» повторяет их расистские лозунги.
Фаррахана принимают во многих странах мира, в том числе в России, в Дагестане и даже в Южной Африке, где у власти стоят те, кто боролся против апартхейда. Но когда, как долгие годы в Англии, в визе ему отказывают, Фаррахан заявляет, что он не расист и не антисемит. «Это ложь, которая преследует меня последние 16 или 17 лет», – говорит он.[49] Однако в его вашингтонском еженедельнике «Файнал Колл» ни разу не нашлось места для опровержения этой «лжи», хотя его статьи, фотографии, рекламы его портрета и портрета его жены, «первой леди Нации ислама» («всего лишь за 10 долларов») присутствуют в каждом номере.
Фаррахан, как и Каддафи, – миллионер, но, выступая от имени сирых и убогих, он не раздает им своих богатств. И тем не менее за ним идут если не миллионы, как говорит он сам, то все-таки сотни тысяч людей, которые считают себя обездоленными, да зачастую такими и являются. Людей, которые хотят не только уйти от нищеты, но и самоутвердиться, покончить с состоянием униженности, поверить в себя, проникнуться чувством собственного достоинства и даже превосходства. Лозунги Фаррахана их привлекают, а он, как и Каддафи, Мугабе и Бин Ладен, использует их чувства в своих целях. Борьба идет за влияние и власть – в общине, в стране, на континенте, в мире. Афроцентризм – не цель, а оружие, и мощное, в этой борьбе.
* * *Пять веков в мире господствовал евроцентризм, европейские империи устанавливали свои законы, подчиняли другие страны и континенты. Были, конечно, и другие империи, и в Азии, и в Африке, а порядки в Османской империи или в Монгольской были никак не лучше европейских. Но из исторической памяти многих народов это стерлось. Стерлась и память о позитивном наследии Европы на других континентах.
