— На раме луны нарастающие, — сказала я, — а не полные.
— Да, действительно, — согласилась Вилл. — Ну так что, будем пробовать?
— Почему бы и нет, вдруг что-нибудь выйдет…
Этим вечером дяде Као стало хуже. Он дышал с трудом и совсем не приходил в сознание. Я взяла его за руку, но он, кажется, не заметил этого.
— Поговорите с ним, — сказала нам медсестра. — Возможно, он слышит вас.
И мы говорили, рассказывали ему какие-то истории о том, что произошло за день, рассуждали о погоде и все в таком духе. Но не было никаких признаков того, что дядя слышит нас. Я подумала: наверное, медсестра дала такой совет не ради больного, а чтобы нам самим стало легче.
Вернувшись домой, я повесила странное зеркало на стену в своей комнате, прямо за фонариком. Когда я наконец отправилась в постель, мне снова приснились горы, и выглядели они еще более реальными, чем в прошлый раз. Там тихо звенели колокольчики, зеленели лиственницы, а тот же девчоночий голос все звал и звал меня. Во сне я открыла глаза и обнаружила, что фонарик светится. А в зеркале, прозрачном как летнее небо, отражались залитые солнцем и покрытые лиственничным лесом склоны гор. Но кто же зажег фонарик? Бабушка?
И тут я проснулась во второй раз, теперь уже по-настоящему. В комнате было тихо и темно, никаких зажженных фонарей. Но когда я заглянула в зеркало, мне всего на секунду показалось, что я вижу там угасающее отражение гор.
Глава 3. Лунное зеркало
Следующей ночью я проскользнула вниз по лестнице, сжимая во влажных от пота руках фонарик и зеркало. Спускалась я очень тихо, так, чтобы ступеньки не заскрипели. Конечно, я меньше всего хотела, чтобы родители проснулись, увидели меня и в тревоге засыпали вопросами, на которые я не готова была ответить. Вилл уже ждала на улице.
— Трудно было выбраться из дома? — прошептала я.
Она покачала головой.
— Нет. Во всяком случае, с мамой проблем не было…
— А с кем были?
— Джеймс пытался втолковать мне, что девочкам неприлично выходить ночью на улицу, — усмехнулась она.
Джеймсом Вилл называла свой холодильник. Как и другие ее бытовые приборы, Джеймс разговаривал с ней — обычно он давал советы насчет правильного поведения и здорового питания. Должно быть, в прошлой жизни Джеймс был дворецким.
— Хорошо, что он не разбудил твою маму. — Да уж.
Тут в ворота вошла Корнелия, а за ней Тарани. Последней появилась Ирма.
— Пррростите за опоздание, — протараторила она, — но у папы сегодня ночное дежурство, и мне пришлось дожидаться, пока он не уйдет.
— Ты уверена, что он тебя не видел? — с беспокойством поинтересовалась Тарани.
— Шутишь, что ли? Он бы тогда живо посадил меня под арест.
Ирмин отец был полицейским. Я искренне надеялась, что ловить преступников у него получается лучше, чем ловить с поличным свою дочь, когда она затевает очередную авантюру.
— Молодец, Ирма, — сказала я. — Ну вот, теперь мы все в сборе. Пора приступать к делу.
Ночь выдалась прохладной, погода не походила на весеннюю, хотя вишневое дерево у нас во дворе уже успело выпустить первые бело-розовые бутоны.
— Повесь фонарик вот сюда, — посоветовала Вилл. — А зеркало туда. Думаю, нам понадобятся обе вещи.
Я кивнула. У меня тоже было такое чувство, что лунное зеркало и фонарик Лю как-то связаны, поэтому я захватила с собой и то, и другое.
Я аккуратненько нацепила фонарик на одну из тонких ветвей вишни. Тем временем Корнелия держала зеркало, а Тарани надевала веревку, на которой оно держалось, на другую ветку, указанную Вилл.
— Подождите, — сказала вдруг Корнелия. — У него тут… у него сзади что-то есть.
Она протерла оборотную сторону зеркала рукавом. На светло-зеленой ткани ее модной куртки осталось темное пятно, но Корнелия была так поглощена своим открытием, что даже не заметила этого.
— Смотрите! — изумленно выдохнула она. — Сзади тоже зеркало!
Я повернула зеркало, чтобы посмотреть. Корнелия оказалась права. Сзади оно было таким темным и тусклым, что сперва мы его не замечали, но теперь, когда Корнелия стерла грязь, стало очевидно, что зеркало двухстороннее.
— На этой стороне изображены солнца, — сказала Тарани. — У зеркала есть солнечная и лунная стороны. Поразительно!
— Да, но что это значит? Мы ведь вроде решили, что оно работает при лунном свете, но теперь выясняется, что оно связано и с солнцем!.. — голос Ирмы звучал слегка растерянно, как будто зеркало коварно обмануло ее ожидания.
Я взглянула на небо. Оно было совершенно ясным и безоблачным, с мелкими точечками звезд и огромной бледно-желтой луной. Луна была почти полной, отметила я про себя, хотя не думала, что это имело значение. Я взглянула на незажженный фонарик. Мне с трудом удавалось различить размытые силуэты гор и улыбавшееся радостное солнышко. Внезапно у меня перехватило дыхание.
— Повесьте зеркало так, чтобы лунная сторона была лицом к луне, — скомандовала я. — А фонарик надо повестить так, чтобы он освещал солнечную сторону.
Вилл на секунду задумалась.
— Кажется, ты права, — сказала она. — Это единственный способ получить солнце и луну одновременно!
Вскоре по-новому размещенные зеркало и фонарик слабо покачивгшись на ветвях вишневого дерева.
— Тарани, можешь зажечь фонарик? — попросила я. — Только, пожалуйста, осторожно, он очень старенький.
— Я никогда ничего не поджигаю, — улыбнулась Тарани. — То есть я хотела сказать, у меня ничто не загорается случайно. Так что можешь быть спокойна.
Стихией Тарани, конечно, был Огонь. Все что ей нужно было для колдовства, это на секунду прикрыть глаза, и вот уже внутри фонарика заплясал маленький огонек. И тут произошло кое-что еще…
— Ой, смотрите! — прошептала Ирма.
Зеркало начало светиться. Внутри него появились горы, те самые, которые были так хорошо знакомы мне по снам. И я снова отчетливо услышала звон колокольчиков на ветру и зовущий меня голос девочки:
— Уважаемая Лин, услышьте нас. Мы нуждаемся в вашей помощи!
Голосок был слабый, полный отчаяния и мольбы. Я поглядела на подруг.
— Вы тоже слышали? — спросила я.
— Кто-то звал тебя по имени, — кивнула Вилл.
— Уважаемая Лин, вы дали обещание! — снова раздался настойчивый умоляющий голос. — Вы нам нужны! Не бросайте нас!
Обещание? Но я не давала никаких обещаний. Если только… если только не имеется в виду обещание заплатить за зеркало. «Я обычно выполняю свои обещания», — сказала я. А молодая женщина с бабушкиными глазами ответила: «Хорошо. Это очень важно».
Но даже без этого смутного ощущения, что я чего-то не сделала, за что-то не расплатилась, я не смогла бы оставить без внимания этот полный отчаяния голос. Да и никто бы не смог.
— Мы должны помочь ей, — тихо сказала я.
— Ты ее не знаешь, — возразила Корнелия. — Может, это ловушка.
— Она назвала мое имя!
— Тем более подозрительно.
Корнелия была самой практичной из нас, она часто была настроена скептически, и ее очень трудно было в чем-то убедить. Сразу было видно, что ее стихия — Земля. Корнелия могла бы взять себе девизом слова: «Твердо стоять на земле!» Это много раз помогало нам — Корнелия удерживала нас от необдуманных поступков. Но сейчас мне совершенно не хотелось слушать ее брюзжание.
— Она в безвыходном положении!
— Ты знаешь, как африканские охотники ловят львов? — не унималась Корнелия. — Они используют в качестве приманки козу. И не один лев покупается на ее громкое жалобное блеяние. Мы должны узнать побольше, прежде чем лезть под дымящиеся дула охотничьих ружей. Или магических жезлов, или что там у них…
— Дымящиеся жезлы? — насмешливо протянула Ирма. — Занятная картинка, должно быть.
— Нужно спросить Оракула, — сказала Тарани. — Он знает, что делать. К тому же, как мы без него попадем к этой девочке, если ей все-таки нужна наша помощь?..
Не успела она закончить фразу, как изображение в зеркале поменялось. Теперь там были не озаренные солнцем горные склоны, а огромный зал со множеством колонн, стены которого терялись в бесконечности. Оплот Кондракара. А в центре бок о бок, улыбаясь, стояли Оракул… и моя бабушка.
Я почувствовала, что сердце вот-вот выскочит у меня из груди. Глаза мои затуманились, я еле могла разглядеть улыбающиеся лица. Зато я отчетливо слышала бабушкин голос, как будто она находилась совсем рядом.
— Воспользуйтесь Сердцем, девочки. Воспользуйтесь Сердцем.
Образ зала потускнел. Вскоре в зеркале отражалась только луна.
— Ну что ж, можем мы считать это самым что ни на есть ясным знамением и неопровержимым доказательством того, что нужно действовать? — спросила Ирма. Хотя она старалась говорить беззаботным тоном, в голосе ее слышалось волнение. И, конечно, я понимала ее — те люди, которые хоть немного знали мою бабушку, испытывали к ней теплые чувства и горевали из-за ее смерти.
