— Ладно, давай, звони почаще! Ни пуха ни пера, школьник! Смотри, веди себя там прилично! — голос Кати был бодрым, и у Воронцова потеплело на душе.
Потом он позвонил на работу, в «Залп», доложился, что прибыл, устроился и все в порядке. Начальник службы телохранителей «Залпа», Семаков, пожелал Сергею успехов в учебе, велел звонить в случае чего, и Воронцов остался один.
Он подошел к окну, уселся прямо на стол, придвинул к себе пепельницу, закурил, глядя на раскинувшийся внизу просыпающийся город.
Питер Воронцов любил. Еще с бесшабашных студенческих лет, с подобных набегам викингов хмельных наездов сюда на праздники, на концерты рок-групп, или просто так, потусоваться на Невком или в рок-клубе на Рубинштейна… Эх, и веселое было время! Белые ночи, «Алые паруса», протвейн из горлышка в подворотне с неизвестными, но очень приятными ребятами, смешливые питерские десятиклассницы, вместе с получением аттестата зрелости стремившиеся сдать экзамен и на зрелость половую…
От приятных воспоминаний Воронцова отвлек телефонный звонок. Поскольку он никому в Москве этот номер не давал, явно звонили по ошибке. Сергей снял трубку, приготовившись сказать: «Не туда попали!», но в ответ на его «Да!» приятный женский голос сказал:
— Ал-ло! Это номер 10–32?
— Да…
— Извините, пожалуйста за беспокойство, меня зовут Ирина! В вашем номере жил мой друг, и я, когда была у него в гостях, забыла одну очень нужную мне вещь! Вы не будете против, если я зайду к вам и заберу ее?
«Интересно!», — подумал Воронцов: «Это действительно случайность, или проверка, или эта Ирина просто гостиничная шлюшка, таким вот образом подыскивающая себе клиентов?»
— Эй! — нетерпеливо проворковала трубка: — Вы где там пропали?
— Я здесь! — буркнул Воронцов: — Видите ли, девушка, перед тем, как меня сюда поселить, номер убирали, поэтому я не думаю, что тут что-нибудь могло остаться…
— Меня зовут не девушка, а Ирина! Я же вам представилась! — обиделись на том конце провода: — И между прочим, невежливо не называть свое имя, если собеседник назвал вам свое!
«Ага! Ты поучи меня, соплюха!», — усмехнулся про себя Воронцов, а его собеседница между тем продолжала:
— Конечно, я знаю, что в номерах делают уборку! Но эта вещица, о которой я вам говорю, она… Ну в общем, я знаю, куда я её засунула, и я уверена — она там и лежит! Ну, так вы позволите мне зайти!?
«Вот зараза, и не отвертишься!», — раздраженно подумал Сергей, представив себе раскрашенную гостиничную проститутку, которая, как только попадет в номер, сразу начнет клеить его, забыв о всех своих вещицах…
— Ладно! — буркнул он в трубку: — Приходите. Но только без всяких глупостей.
— Вот и чудненько! Ждите, господин бука, я скоро буду!
Воронцов на всякий случай убрал свои вещи в шкаф, сел в кресло, включил телевизор, в уме подыскивая вежливые, но решительные выражения, которыми он будет спроваживать незваную гостью.
В дверь постучали. Сергей поудобнее уселся в кресле, напустил на себя мрачный и сердитый вид и крикнул:
— Входите!
Дверь распахнулась, цокнули каблуки и в комнату вошла, а вернее, вплыла высокая молодая девушка. Воронцов только глянул на нее, и сразу вспомнил веселый американский фильм «Кто подставил кролика Роджера», в котором рисованные, мультипликационные персонажи действовали наравне с живыми актерами. Так вот, жена кролика выглядела примерно так же. Длинные ноги, раскошное красное платье с умопомрачительным разрезом, золотистые волосы, живописно спадающие на покатые открытые плечи, роскошная высокая грудь, огромные, слегка наивные глаза, чувственные, влажные губы…
«Бр-р-р! Вот тебе и гостиничная шлюха! Сколько же она берет с клиентов?», — в панике подумал Воронцов: «На ней же одного шмотья на стоимость крутой тачки! А драгоценности! Если все это настоящее…»
— Здраствуйте, господин Бука! — улыбнулась девушка Сергею, блеснув на секунду ослепительно белыми ровными зубами.
— Здравствуйте… — несколько ошалело выговорил Воронцов, поневоле вставая, и тут же одернул себя — уже сделал стойку, кобель!
— Может быть, вы все же представитесь? — гостья процокала тонкими высоченными каблуками ко второму свободному креслу, села, закинув ногу на ногу, щелкнула замочком крохотной сумочки, достала длинный мундштук, вставила в него тонкую дамскую сигарету, искательно посмотрела на Сергея.
«Ну вот, началось!», — зло подумал тот, а вслух сказал, стараясь придать голосу презрительный оттенок:
— «… А не угостите даму спичкой, гражданин начальник?» Вы это имеете в виду? Так я вам отвечу так: у меня здесь не курительный салон, я только что с поезда, ещё не умылся с дороги, поэтому забирайте вашу вещь и… всего доброго!
Девушка улыбнулась, сунула сигарету в пепельницу, встала:
— Вы, однако, на редкость плохо воспитаны, господин Бука! Ну, раз хозяин настаивает…
Она под сердитым взглядом Сергея подошла к подоконнику, запустила руку за батарею, нагнувшись при этом так, что Воронцов увидел в низком вырезе платья её упругие, соблазнительные груди, что-то достала и быстро сунула в сумочку.
— Вот и все, мой милый! А ты боялся!
— Я вам не «милый»! — взвился Воронцов, смущенный скрытым стриптизом, показанным ему явно нарочно: — Все, до свидания!
Девушка хмыкнула, покачивая бедрами, прошла к двери, на пороге обернулась, подмигнула Воронцову и вышла, захлопнув дверь.
«Тьфу ты, шалава!», — выругался про себя Серегй, вытащил из кармашка сумки умывальные принадлежности, запер входную дверь и отправился в ванную.
Школа телохранителей находилась в большом, старинном здании с двумя грустными атлантами на фронтоне, поддерживающими большой балкон с пузатыми балясинами.
На медной доске у входа значилось одно единственное слово: «Щит». И эмблема — стилизованное перекрестие оптического прицела, на фоне открытой ладони.
Предъявив на входе свое направление, Воронцов сразу был отправлен к начальнику школы, Сигизмунду Вершанскому.
Начальник, седой, громадных размеров мужчина с колоритным шрамом на щеке, молча взял у Сергея рекомендательное письмо, бегло просмотрел его, затем сказал, серьезно и тихо:
— Вас рекомендует Руслан, пишет, что вы весьма и весьма достойный молодой человек… Сегодня в шестнадцать ноль-ноль вы пройдете тестирование на профпригодность. Если результат тестирования окажется отрицательным, вам, к сожалению, прийдется покинуть нашу школу. Сейчас идите в семнадцатую комнату, на медосмотр. Желаю удачи!
Несколько ошарашенный таким приемом, Воронцов вышел в коридор и отправился разыскивать нужную ему комнату. В коридорах «Щита» было тихо и пусто. Ряды одинаковых дубовых дверей с медными номерками, ковровые дорожки поверх паркета, картины и цветы в холлах, и видеокамеры, поворачивающиеся на ножках кронштейнов. Чисто, пусто, солидно, холодно…
Семнадцатая комната оказалась этажом выше, и по сути была целым залом, с рядами кресел вдоль стен. На креслах в разнообразных позах сидело с десяток мужчин, на первый взгляд показавшихся Воронцову братьями — все под два метра ростом, огромные плечи, руки-клещи, и минимум интеллекта под низкими лбами.
«Видать, тоже претенденты! Абитура! Куда мне до них!», — невесело подумал Серегй, скромно присел на крайнее кресло, и прислушался к разговору двух парней, сидящих неподалеку.
— Да медосмотр — фигня! Главное — тест! — горячо убеждал один другого. Тот мрачно сдвинул брови и пробасил:
— Тебе-то — фигня! А у меня сердце в «качалке» засажено! Не примут, шеф потом шкуру спустит! Скажет, мать его перегреб: «Ты что, в натуре, больной? Ну, вот и давай, канай в больницу!». Он у меня крутой больно, падла!
— Да не боись, Колек! Примут, куда денутся! Бабки им заплатили? Ну и все, базаров быть не должно!
Неожиданно в дальнем углу зала открылась дверь, и появившийся из-за неё парень в камуфляжке выкрикнул три фамилии. Амбал, жаловавшийся на сердце, обреченно махнул рукой:
— Ну все, я пошел!
— Ни пуха, ни пера! — пожелал ему его знакомый.
— Пошел ты на… — буркнул «сердечник» и вместе с ещё двумя названными бугаями скрылся за дверью.
Воронцов повернулся к оставшемуся без собеседника парню:
— А что он так волнуется? Там суровый отбор?
— Хуже, чем в космонавты! Семерых уже завернули! А ты что, тоже сюда?
— Ну да! — Воронцов пожал плечами, мол, я здесь особо не причем, направили вот.
Парень засмеялся:
— Ты что, мужик! Тут такие орлы не проходят, а ты-то, «пардонте», просто хиляк! А может ты этот…
Он поводил руками перед собой, намекая на приемы у-шу. Воронцов, обидевшийся на «хиляка» кивнул:
— Этот, этот…
— Ну, тогда прощения прошу! — посерьезнел парень: — Тогда у тебя со здоровьем все в порядке! Ваших лучше берут, говорят, сейчас «шкафы» не в моде!
