— Кто? Когда? Цто всяли? Челесные поврешдения? Ну?
— Ничего не взяли… — устало проговорил Воронцов, привалившись к стене, сесть в комнате было не на что.
— Тогда, мошет быть, исбили?
— Нет… Не били!
— Да сто вы мне голову мороците! — вспылил недовольный лейтенант, вгляделся в лицо Воронцова, шумно потянул носом:
— А-а-а! Вы… Пьяный!
Голос милиционера сразу приобрел начальственно-превосходный оттенок:
— Документы! Цто делаете в гостиниче?!
Воронцов с трудом извлек из кармана паспорт:
— Я… не пил! Я… трезв! Они вкололи мне какой-то… наркотик, что ли? Потом обыскали, проверили паспорт… И все…
Лейтенант полистал документ, профессионально сверил фотографию с лицом Воронцова, потом вернул паспорт и сказал:
— Состава преступления нет! Если вам плохо, обратитесь к врацу! Сами дойдете, или вызвать медсестру сюда?
Воронцов махнул рукой, сгорбившись, повернулся и побрел назад. В самом деле, что мог сделать этот «летёха»? Завести уголовное дело о уколе Воронцова Сергея Степановича в вестибюле гостиницы «Гавань» неизвестными людьми и введении вышеозначенному гражданину Воронцову опять же неизвестной жидкости, посредством чего он был обездвижен и подвергнут проверке документов? Бред!
Воронцов оборвал сумбурное течение своих мыслей, добрел до лифта, поднялся к себе и без сил рухнул на кровать, ещё хранившую вмятины от тел троих испуганных психов. Эх, и до чего весело началась командировка!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Учитель, а я научусь разбивать камни рукой?
— Ты научишься не разбивать о них лицо!
Разговор между сенсеем и неофитом
На следующее утро Сергей, проснувшись, долго пытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Мозг, одурманенный неизвестным веществом, словно старался сам по себе забыть все, что приключилось с Воронцовым в вестибюле гостиницы.
По-умному надо было бы доложить руководству «Щита» обо всем, произошедшем с ним, но после долгих размышлений Воронцов решил промолчать — он реально побаивался, что «щитовцы» могут не так все понять и отчислить только-только принятого в школу неофита.
В школу телохранителей Сергей пришел, как и было назначено — к десяти. Их, восемь прошедших медосмотр и тестирование человек, собрали в приемной начальника школы, выдали удостоверения слушателей, секретарша раздала всем расписания занятий, и завертелось колесо учебы.
В день слушатели занимались по десять часов — пять практики, пять теории. Воронцов вместе с остальными писал конспекты, занимался в спортзале, до одури лупил набитые песком груши, оттачивал спецприемы, учился стрелять в подвальном тире из разных видов оружия, от однозарядной ручки-пистолета до черного вороненого чудовища ДШК. Кое-кому могло бы показаться, что телохранителю ни к чему подобные умения, достаточно просто в совершенстве владеть табельным оружием, но методисты «Щита» считали иначе — их ученики должны были суметь сохранить жизни своих будущих клиентов в любых ситуациях.
Слушатели постигали минно-саперное дело, учились по запаху отличать пластиковую взрывчатку от оконной замазки, пластилина и ещё сотни подобных веществ, водили на полигоне под Копотней разные марки машин, ориентировались на местности без компаса, отражали нападение одного, двоих, десятерых «террористов», кидали ножи, сюррикены, заточки, другие острые предметы, вплоть до столовых вилок.
Воронцов до того, как попасть в школу, и знать не знал, что обычная тарелка в умелых руках может стать грозным оружием, что человека можно сковать при помощи обычного стула надежнее, чем наручниками, а эти самые наручники, опять же, если действовать умело, можно легко снять с рук.
Тело Сергея покрывали бесчисленные синяки, вечерами, возвратившись в свой номер в «Гавани», Воронцов едва не плакал от боли в натруженных за день мышцах, а казавшаяся мягкой гостиничная постель вдруг приобрела твердость асфальта, терзая тело будущего телохранителя.
Тяжелее всего было по утрам — ужасно не хотелось вставать, натягивать осточертевшую камуфляжку, и тащиться по темным улицам Васильевского острова в «Щит», где ждали суровые инструкторы и нудные лекторы.
Честно признаться, собираясь в Питер, на учебу, Воронцов где-то в глубине души видел свою учебу этаким курсом увлекательных лекций, в свободное от которых время он собирался поосновательнее изучить достопримечательности города. Теперь, после недели учебы, у Сергея по окончанию занятий возникало только одно желание — спать!
В понедельник их повезли на полигон, в Капотню, где впервые «прогнали» на время через «зал», бывший заводской цех, переделанный под огромную полосу препятствий, ловушек, лабиринтов и коридоров.
Сергей уже слышал об этом «зале», как об одном из самых трудных испытаний в «Щите».
Ребята из его группы толпились в небольшом предбанники, и по команде помощника инструктора по одному уходили «в зал».
Вскоре настал и черед Сергея. Он проверил, хорошо ли вынимается пистолет, снял его с предохранителя, и шагнул в дверной проем, обозначающий границу первого этапа — «лабиринта».
«Веселуха» началась с первых же шагов. Из темноты то там, то ту возникали какие-то повороты, проходы, отнорки, заканчивающиеся тупиками, то и дело попадались ступеньки, ведущие в верхний или нижний этажи — лабиринт, как и весь «зал», был трехъярусным.
Сергей проплутал довольно долго, но как-то безошибочно вышел к выходу — видимо, интуиция не подвела. Дальше его ждал «теневой тир» — тут, тоже почти в полной темноте, надо было поражать внезапно появляющиеся мишени, вдобавок тоже стреляющие в тебя шариками с несмываемой краской — чтобы инструктор потом мог определить, кого сколько раз «убили».
Сергей дошел до середины темного, вытянутого коридора, и тут сзади зашуршало. Началось! Он пригнулся, упал, выхватил пистолет, выстрелил по красноватым точкам, обозначающим глаза предполагаемого противника, снова вскочил, бросился вперед, повернул за угол, больно ободрав руку об шершавый бетон. Снова впереди вспыхнули красные огоньки, снова — падение, выстрелы, характерный сигнал «рапортующей» мишени о том, что она поражена, и опять — вперед.
Лабиринт он прошел быстро, на две секунды быстрее контрольного времени, и «теневой» тир тоже не задержал Сергея на долго, но потом началась силовая полоса препятствий, и тут ему пришлось туго.
Гладкие столбы скользили под ладонями, веревочные лестницы извивались, как змеи, жирная, липкая грязь засасывала подошвы грубых армейских ботинок, и без того тяжеленных, как гири. В довершении всех бед Сергей оступился при «паучей переправе» через канаву с зеленой водой, и ухнул в затхлую жидкость, вонючую и холодную.
Теперь одежда липла к телу и сковывала движения, а у Сергея впереди был ещё один неприятный участок — «коридор ловушек». Там главное было — вовремя среагировать, вовремя увернуться, или отпрыгнуть, а сделать это в мокрой одежде теперь будет не легко…
Сергей вбежал в коридор и остановился. Он знал, что не укладывается по времени в норматив, но тут, в коридоре, ему необходимо было потратить несколько драгоценных секунд на то, чтобы оглядеться. Иначе он попадется на первой же ловушки.
Коридор, длинный, с несколькими загибами, был слабо освещен тусклыми, пыльными лампочками в защитных сетках, расположенными под самым потолком. Стены и потолок, выкрашенные в ходовой «булыжный» цвет, с разводами и подтеками, совершенно не давали возможности определить, откуда вдруг вывалиться или вылетит тяжелый «мешок», готовый придавить неумелого кандидата в телохранители.
Воронцов осторожно двинулся вперед. Шаг — остановка. Шаг — остановка.
— Время, Воронцов! — прогремел из скрытого динамика голос инструктора, видимо, каким-то образом следящего за ним. Сергей взглянул на часы — да, времени было в обрез!
«А что, если попробовать так…», — Сергею пришла на ум одна идея — ещё в школе, в спортзале на уроках физкультуры пацаны из его класса, да он и сам тоже, проделывали такую штуку — разбегались, благо, спортзал у них в школе был — дай Бог, и потом на полной скорости неслись по касательной к стене, обложенной матами, и несколько метров бежали по самой стене — кто дальше. Побеждал обычно то, кто набирал максимальную скорость, и у кого лучше гнулся голеностоп…
Сергей повернулся, выбежал из коридора, пригнулся и изо всех сил бросился вперед, стремительно ускоряя бег. Вокруг, в ушах, засвистел ветер, коридор рванулся на встречу, зазмеились разводы на серой краске, сливаясь в диковинный рисунок, а Сергей уже прешел на «настенный» бег, стараясь всей подошвой опираться о шершавый бетон стены.
Сзади с характерным лязгом открылся в потолке люк, и стокилограммовый «мешок» с резиновыми опилками вывалился и ухнул на пол коридора.
