— Да, мистер Константинос? — с трудом выдавила она из себя, надеясь, что это прозвучало не слишком грубо. Но она бы солгала, сказав нечто банальное, вроде «как приятно вас слышать», поскольку ей это было не слишком приятно, а, фактически, даже противно.
— Я хотел бы перенести нашу встречу на завтра, миссис Стентон, — сказал он. — Во сколько вам будет удобно?
Джессика с удивлением отметила, что Константинос кажется не таким высокомерным, как его секретарь. По крайней мере, он спросил, во сколько ей будет удобно, а не приказал ей явиться в такое-то время. Вслух же она произнесла:
— Как насчет субботы, мистер Константинос?
— Я понимаю, что это выходной, миссис Стентон, — с легким оттенком раздражения ответил глубокий голос. — Тем не менее, у меня есть дела, независимо от дня недели.
Это было больше похоже на то, что она ожидала услышать. Слегка улыбнувшись, она ответила:
— Тогда мне подходит любое время, мистер Константинос, у меня не назначено на завтра никаких дел.
— Очень хорошо, давайте встретимся завтра днем, скажем, в два часа.
Он замолчал, а затем добавил:
— И, миссис Стентон, мне не нравятся игры. Почему вы назначили мне встречу на сегодня, если не собирались на ней присутствовать?
Уязвленная, она холодно ответила:
— Встречу назначила не я. Ваш секретарь позвонил мне и сказал, в какое время следует прийти, после чего повесил трубку, прежде чем я успела согласиться или отказаться. Это заставило меня поторопиться, но я приложила все усилия, чтобы успеть, и ждала так долго, как смогла, но у меня была назначена другая встреча. Прошу прощения, если моих усилий было недостаточно, — тон ее голоса явно давал понять, что ее не интересует его мнение, и ей было все равно, мудро она поступает или нет. Ее взбесило то, что этот таракан — его секретарь — осмелился повернуть дело так, словно в произошедшем была ее вина.
— Понимаю, — спустя некоторое время проговорил Константинос. — Теперь мой черед извиняться перед вами, миссис Стентон, и мои извинения искренние. Такое больше не повторится. Что же, тогда до завтра, — он отключился, и в телефонной трубке раздались короткие гудки.
Джессика сердито бросила трубку на аппарат и еще с минуту стояла, притаптывая ногой и стараясь взять себя в руки, затем ее лицо просветлело, и она рассмеялась вслух. Он, несомненно, поставил ее на место! Она уже практически с нетерпением ждала встречи с пресловутым Николасом Константиносом.
На следующий день, одеваясь на встречу, Джессика начала собираться заранее, чтобы у нее оставалось достаточно времени на раздумья о том, что надеть. Она примерила несколько вещей и, наконец, выбрала строгий, сшитый на заказ матово-золотистый костюм, в котором она выглядела зрелой и серьезной, и подобрала подходящую шелковую блузку кремового цвета. Приглушённый золотой цвет перекликался с золотистыми прядями ее рыжевато-каштановых волос и легким загаром кожи, но она не понимала, какую картину являет собой, иначе немедленно бы переоделась. Как бы то ни было, она выглядела, словно ожившая золотая статуя с блестящими, как драгоценные камни, зелеными глазами.
Джессика с нетерпением ждала этой встречи. Когда в два часа дня она вошла в приемную, ее сердце билось в предвкушении, глаза блестели, а на щеках играл румянец. При ее появлении секретарь вскочил на ноги с живостью, которая сказала ей, что он получил сполна за свое поведение в прошлый раз. Хотя в его глазах читалась неприкрытая враждебность, он, тем не менее, сразу проводил ее во внутренний офис.
— Миссис Стэнтон, сэр, — объявил он и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
Джессика пересекала офис своей гордой, грациозной походкой, и сидящий за столом мужчина медленно поднялся на ноги при ее приближении. Он оказался высоким, гораздо выше, чем среднестатистический грек, дорогая ткань его тёмно-серого костюма плотно облегала широкие плечи. Он стоял неподвижно, прищуренным взглядом наблюдая за тем, как его гостья идет к нему. Джессика приблизилась к столу и протянула руку для пожатия. Но, вместо того, чтобы пожать ей руку, он медленно обхватил ее пальцы и склонился над ними своей темноволосой головой. Теплые губы быстро коснулись их, и он тут же поднял голову, отпустив ее руку.
Слегка озадаченная, Джессика уставилась в чёрные, как ночь, глаза под бровями, которые почти соединялись в прямую линию на его лице. Надменный прямой нос, резко очерченные скулы, твердая линия губ, квадратный упрямый подбородок завершали это истинно греческое лицо. Века греческого наследия легко просматривались в этом лице, лице спартанских воинов. Чарльз был прав: этот человек абсолютно безжалостен, но Джессика не ощущала угрозы. Она чувствовала душевный подъем, словно находилась в комнате с тигром, которым может управлять, если будет очень осторожной. Ее сердце забилось сильнее, а глаза засверкали ярче, и, маскируя свой невольный отклик, она улыбнулась и пробормотала:
— Вы пытаетесь очаровать меня, чтобы я проголосовала так, как вам надо, прежде чем полностью растоптать?
К ее удивлению, он улыбнулся в ответ:
— С женщиной я всегда стараюсь сначала очаровывать, — произнес он глубоким голосом, который произвел на нее еще более сильное впечатление, чем по телефону прошлым вечером.
— В самом деле? — спросила она с насмешливым удивлением. — И это срабатывает?
— Обычно да, — признался он, все еще улыбаясь. — Почему у меня такое чувство, миссис Стэнтон, что вы будете исключением?
— Возможно, потому что вы весьма проницательный человек, мистер Константинос, — парировала она.
Он громко рассмеялся и указал на ряд стульев за столом.
— Присаживайтесь, пожалуйста, миссис Стэнтон. Если мы собираемся спорить, давайте, по крайней мере, будем делать это, устроившись поудобнее.
Джессика села и неожиданно сказала:
— У вас ведь американский акцент, верно? Это заставляет меня чувствовать себя так, будто я дома!
— Я учился говорить по-английски в Техасе, на нефтяном месторождении, — объяснил он. — Боюсь, даже Оксфорд не помог стереть техасский выговор из моей речи, хотя полагаю, мои преподаватели считали, что мой акцент — греческий! А вы из Техаса, миссис Стэнтон?
— Нет, но протяжный говор Техаса знаком любому американцу! Как долго вы находились в Техасе?
— В течение трёх лет. А сколько времени вы проживаете в Англии, миссис Стэнтон?
— Я приехала сюда незадолго до того, как вышла замуж, то есть, немногим более пяти лет. — Значит, вы были еще почти ребенком, когда вышли замуж, — заметил он, хмуро приподняв одну бровь. — Я полагал, вы будете, по крайней мере, лет тридцати, но вижу, что это не так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
