— Мам, мне правда сейчас ничего не хочется, у меня все есть. Давай к моему дню рождения твой замысел передвинем, а? И по магазинам походим, и, может, я даже решусь на какое-нибудь сногсшибательное платье… Сейчас совсем некстати, правда.
Мама разочарованно вздохнула.
— Хорошо. Но ради меня, хотя бы сегодня не надевай эту страсть, — она указала на бесформенную кучу, сваленную на стуле и представляющую собой свитер цвета гнилого сена, особенно любимый Ариной, — у тебя же есть более приличные вещи…
— Есть, — Арина покорно кивнула, лихорадочно соображая, что из ее гардероба смогло бы на время успокоить расстроенную маму, — я блузку надену. С кофтой. Или водолазку.
Мама недоверчиво кивнула, поцеловала Арину в макушку и вышла.
Арина откинулась на подушку и шумно выдохнула. Кажется, обошлось. Объяснять впечатлительной и ранимой маме истинную причину своего наплевательского отношения к внешнему виду у Арины не было ни малейшего желания. Да и морального права тоже не было… Арина решила, что происходящее касается только ее и впутывать ближайших родственников в собственные идиотские переживания совершенно недопустимо. Маму, конечно, так просто не проведешь, она обладает феноменальным чутьем и даже можно сказать нюхом на перемены в настроении своих детей, но попробовать стоит.
Арина откинула одеяло и поднялась. Подержала в руках свитер и с сожалением отложила. Что ж, обещание есть обещание. Одежда и подбор туалетов никогда не входили в число увлечений Арины. Покопавшись на полке шкафа, девушка выудила шоколадного цвета водолазку и впала в ступор. Джинсы грязно-синие. Водолазка коричневая. Кофта сверху предполагалась черная или бежевая. Интересно, эти вещи в принципе сочетаются? Представить в уме эту сомнительную комбинацию у Арины никак не получалось, и она затолкала вещи назад. Начать в любом случае стоит с ванной, и Арина потопала чистить зубы.
Наблюдая в зеркале свое бледное лицо, Арина уже спокойно пыталась оценить виденное ночью во сне. Кошмар был далеко не первым, сны вообще были отличительной особенностью Арины. Последнее видение не было чем-то из ряда вон выходящим, оно вполне вписывалось в общую концепцию ночных грез девушки.
Сколько Арина себя помнила, ей снились странные, фантастические сны. Они были разными, но с некоторых пор Арина начала выделять общие черты и некоторые закономерности, характерные для определенной группы сновидений. Были сны спокойные, размеренные, полные приглушенных красок. В них преобладало чувство покоя и тихой радости бытия, эти сны были по-детски чистыми и лучезарными.
И были такие, как сегодня. На протяжении всего видения пронизывало пульсирующее ощущение ужаса, пока наконец Арина не просыпалась в холодном липком поту и слезах. Объяснения своим чудо-снам Арина не находила, а родители знали только, что время от времени их впечатлительную дочь мучают кошмары. Но на самом деле все было не так просто, и Аринины сны не были просто снами. В этих снах Арина жила совсем другой жизнью.
А снилась ей маленькая индейская деревня, где жизнь течет своим чередом, а она является свидетелем и участником всех значимых и не очень значимых событий. Во сне Арина прекрасно ориентировалась — знала, где ее дом, где дом старейшины, помнила изо сна в сон, что за порослью густого корявого кустарника есть удобная дорога, и, если по ней пойти, приведет она в город. А если свернуть, не доходя до города, то широкая утоптанная тропа выведет на невысокую гору со странным и величественным сооружением, похожим на пирамиду с усеченным верхом и бесконечными ступенями. Обычно именно здесь начинался ее кошмар, и, если это было в ее силах, во сне Арина старалась избегать похода в направлении горы.
Просыпаясь, лиц Арина не помнила. Но во сне все пригрезившиеся ей люди казались знакомыми, многие повторялись, и Арина встречала их в каждом своем новом сновидении.
Относительно самого страшного сна у девушки тоже имелись некоторые соображения. Подковавшись в историческом плане, Арина с ужасом поняла, что видит никакую не казнь, а некий ритуал, апогеем которого являлось человеческое жертвоприношение.
Менее жутким от осознания смысла видение не становилось, и каждый раз Арина переживала свой кошмар заново, пусть и с новым смыслом.
Раз предположив, что ей снятся индейцы Мезоамерики, Арина начала штудировать соответствующую литературу и вскоре в различных источниках нашла массу подтверждений собственной правоты. Данные разнились, авторы порой противоречили друг другу, голова у Арины шла кругом, но она продолжала упорно выискивать в интернете и библиотеках новые сведения о таинственных жителях Древней Америки. Кем именно были грезящиеся ей индейцы, Арина так и не пришла к определенному выводу, но склонялась все же к племени майя. Хотя, с другой стороны, местность, где селились древние майя, если верить картам и интернету, не изобиловала водными артериями, а Арине часто снилась именно река… На деле в голове у Арины образовалась пестрая каша, тольтеки, ацтеки, майя и прочие более-менее изученные племена сошлись в ее утомленном мозгу в одном пестром хороводе. «Неплохо было бы пообщаться с каким-нибудь специалистом в этой области, — размышляла Арина. — Чтоб рассказал, что да как у них там было, и похожи ли мои видения на правду. Только где ж такого взять… кафедра истории явно не подходит, все чистые теоретики… а мне бы такого, что и в Мексике побывал, и сам по разным горам-долам полазил…».
По счастью, «индейские» сны беспокоили Арину не каждую ночь, но в такие дни она бывала особенно рассеянной, и в течение дня невольно обращалась мысленно к своим видениям, заново переживая увиденное. Остальное время она могла спокойно предаваться унынию и борьбе с несостоявшейся любовью и вполне состоявшимся разочарованием. Один холодный мартовский день сменялся другим, и ничего в Арининой жизни не менялось. Так могло продолжаться еще бесконечно долго, однако спокойно прожить эту весну девушке было отнюдь не суждено. Не за горами был апрель, световой день стремительно увеличивался, и вместе с ним росла в душе Арины робкая надежда, что когда-нибудь и у нее все будет хорошо.
Глава 2
Апрель. Ярослав
— Лекция завершена, — ровным голосом произнес Ярослав Лаер и закрыл ноутбук, — все свободны.
По аудитории прокатился вздох разочарования, выражавший преимущественно отношение женской половины потока. Студенты-юноши торопливо собирались и уже спешили на следующее занятие, вне лекции их мало интересовал молодой преподаватель. Стайка девушек окружила кафедру, заглядывая в глаза лектору и тщательно формулируя нежными голосами возникшие по ходу лекции вопросы. Ярослав терпеливо ответил на все, спокойно глядя в озеро из карих, голубых, серых и зеленых глаз. Студентки напоминали ему стадо молодых оленят, хотя в силу своего характера в их наивность или чью-либо еще он верил с трудом.
