«Да», она сказала, но боги во что она ввязалась?
6.
«Возможно, стена не так и повреждена, как я боялась» Каденс сказала Гериону. Сохраняя крепкую хватку, она использовала зубчатые камни чтобы осторожно идти бочком, постоянно ощущая, по-видимому, бесконечную пустоту, ожидающую ее, утрать она равновесие. «Богиня может надеяться, по крайней мере.»
«Да богиня может надеяться.» Герион сохранял устойчивый шаг впереди нее, оставаясь так близко насколько это было возможно на каждом дюйме пути, но фактически не касаясь ее.
Она стремилась скользнуть к нему, испить от его силы, принадлежать ему даже на мгновение, но она не делала этого, слишком опасаясь напугать его. И даже когда камень выскочил из маленького выступа, на который она поставила ногу, она не смягчилась. К сожалению, он тоже.
«Не показывай языкам пламени страха», сказал он. «Они питаются им, постараются увеличить его.»
«Они живые?»
«Некоторые из них».
Святые боги. Как она могла не знать? «Я и не представляла, что придется так карабкаться. Я предполагала, что мы мелькнем туда, куда нам надо. Глупо с моей стороны.»
«Мелькать?»
«Да. Способность перемещаться с места на место с помощью только мысли».
«Сложно будет промелькнуть вдоль этой стены. Ты можешь остановиться в точке без карниза. Когда мы закончим здесь, ты сможешь «мелькнуть» нас на дно преисподней?»
«Нет», вздохнула она. «Хотела бы, но нет. Я никогда не ходила этим путем. Я не буду знать, где остановиться, и могу материализовать нас под землей».
Он не выказал разочарования. «И все же, ты владеешь ловкой силой. Завидую тебе».
Бедняга. Он был привязан к вратам ада в течение большего количества лет, чем она могла сосчитать. «Если б ты мог мелькнуть куда угодно в мире, куда б ты отправился?» Уничтожив пытающихся сбежать демонов, возможно она перенесет его туда.
Он проворчал. «Я не хочу лгать тебе, богиня, потому не отвечу».
Любопытство атаковало ее. Почему он не ответил на такой вопрос? Разве что… может ответ смущал его? Если так, почему? Она отчаянно хотела знать, но отложила это. Пока.
Когда они достигли дальней стороны стены, он каким-то образом оказался позади нее. Он по-прежнему не касался ее, все же она почувствовала его жар, давящий ей на спину, заставляющий ее остановиться. Это был не тот жар, что она знала, даже посреди горящего горна, которым был ад. Его был…опьяняющим.
«Мне жаль сообщить, но все гораздо хуже, чем я предполагал» Его дыхание прошло по ней.
«Чт – что?», спросила она, ужасаясь. Находиться возле нее хуже, чем он предполагал.
«Стена. Что же еще?»
Благодарение богам, подумала она, выдыхая. Глупая женщина. Ее жизнь зависела от этой стены. Ей не пристало заботиться, находит мужчина ее привлекательной. Или нет.
Она направила взгляд вперед, сконцентрировала ум на работе, а не на загадочном мужчине позади нее.
Толстые отметины от когтей имелись в большом количестве. И то, что казалось тонкими впадинками с той стороны, здесь было массивными кратерами. Надежда покинула ее.
«Они более целеустремленны, чем я осознавала», сказала она с легкой дрожью в голосе.
Герион приспособил свою хватку, его рука как раз над ее плечом. Дрожь охватила ее. Если она встанет на цыпочки, она почувствует его кожу на своем химатионе. Хотя прошли сотни лет с тех пор, как у нее был мужчина, она помнила покой, который может доставить такое простое соприкосновение.
«Не беспокойся. Я не позволю им навредить тебе».
«А я не позволю им навредить тебе», поклялась она.
Усмехаясь, он обвил рукам ее талию. Она задохнулась. Наконец-то. Это было удивительно и чудесно… дико и сильно. Но не было в этом покоя, как она ожидала. Нет, напротив она испытала раскаленное, опаляющее возбуждение.
«Герион?»
«Время падать, богиня» сказал он, а затем отпустил камни, увлекая ее за край с собой.
7.
Казалось она падали вечно. Герион сохранял железную хватку на дрожащей Каденс, ее волосы хлестали вокруг них словно злые шелковые ленты. Она не кричала, как он ожидал, но она обхватила его ногами, чего он не ожидал.
Это была его первое вкушение рая.
«Я держу тебя», сказал он. Ее тело превосходно подходило его телу, мягкое, где он был твердым, гладкое, где он был мозолистым.
«Когда это закончится?» прошептала она, и он все еще улавливал скрытую панику в ее голосе.
Они не кружились, лишь падали, но он знал, что и это ощущение может причинять боль. Особенно, поразмыслил он, тому, кто привык мелькать с места на место.
«Скоро». Он падал так только один раз, когда Люцифер взял его в свой дворец чтобы объяснить его обязанности. Но он никогда не забывал об этом.
Как и раньше, пламя разжигалось вокруг них, искры золота в дрожащей темноте. В тот раз пламя стегало его как языки змей, лизало его. В этот раз нет… боялось ли оно его? Или богиню?
Она была превыше всего, что Герион понимал. Более отважной. Более целеустремленной. С каждой проведенной с ней минутой его страсть к ней возрастала. Она была прорывом рассвета в бесцветности, которой являлась его жизнь. Она была освежающим льдом в тлеющем жаре.
Она не для тебя.
Поскольку он был так уродлив, она бы убежала быстро и далеко узнав, сколько фантазий начал сплетать его разум про них. Его, кладущего ее наземь, раздевающего ее, его язык, танцующий на каждом прекрасном дюйме ее тела. Ее, стонущую от наслаждения, когда он вкусит ее сердцевину. Несдержанно выкрикивающую, когда он заполнит ее своим естеством.
«Что-то не так?» спросила она, с очевидной и всевозрастающей паникой.
«Все в порядке», соврал он. «Еще немного и мы ударимся. Приземление покоробит тебя, но я вберу большую часть удара». Он передвинул одну руку вверх к основанию ее шеи. Предлагая утешение, сказал он себе. Он пытался не касаться ее, боролся с этим, но не было другого способа защитить ее в середине преисподней.
Какой вред от прикладывания одной руки?
«Но ты одеревенел»
Намного более чем она, возможно, поняла, подумал он сухо. Мне надо перестать желать ее. Ее кожа была мягкой, такой мягкой, и он ощутил маленькие напряженные выпуклости поднимающиеся под его ладонью, когда он нежно поглаживал.
К его удовольствию, ее мышцы расслабились под его заботливыми прикосновениями. «Скажи мне, что не так», сказала она. «Ты скрываешь что-то, я уверенна. Я знаю, что эта преисподняя создана для душ, а не для дышащих тел из плоти и крови. Мы станем…»
«Нет. Я клянусь. Мы будем жить». Разговор, казалось, успокаивал ее.
«Расскажи мне о себе. О своем детстве».
«Я… хорошо. Не о чем много рассказывать. Я была изгнана из дому, будучи ребенком. Ради вящего блага», добавила она, поскольку линия была проведена для нее давным-давно.
Он крепко ее обнял, понимая. Поскольку по своей природе она была таким же изгоем, как и он. «Богиня, я…» Воздух уплотнился вокруг них, языки пламени разбрызгивались как расплавленные капли. Он заметил признаки; конец был близко.
«Спусти ноги с меня, но не позволяй им дотронуться до земли»
«Хор..»
«Сейчас!»
Бум. Они шлепнулись, и Герион всадил ноги в землю, пока удар вибрировал сквозь него. Он старался устоять, чтобы удержать богиню от земли, но его колени вскоре сдались, и он повалился на спину.
Каденс оставалась в его руках, все-таки расправив ноги, как он просил, и его спина приняла основную тяжесть удара от падения, дыхание было выбито из его легких. Он лежал так мгновение, тяжело дыша.
Они были целы и по настоящему внутри ада.
Теперь возврата не было.
8.
«Герион? Ты в порядке?»
Приглушенная темнота преисподней дала путь яркому сету, огонь освещал любое направление. Каденс парила над ним, словно солнце, иногда виденное им во снах, яркое и славное. «Я в… порядке»
«Нет, ты не в порядке. Ты хрипишь. Чем я могу помочь?»
