Она надолго закрыла глаза, а затем приоткрыла их едва заметно.
"Что тебе нужно?" – спросила она.
"Наши путы", – ответил он. "Нужно, чтобы ты нас освободила. Всех нас".
Алистер опять закрыла глаза, и повисла долгая пауза, во время которой Эрек слышал только как ветер обдувает корабль и волны тихо плещутся о борт. Чем больше времени проходило, тем меньше Эрек верил, что она очнётся снова.
Наконец, её веки медленно разомкнулись.
Невероятным усилием воли Алистер открыла глаза, приподняла голову и обвела взглядом все стоявшие вокруг корабли. Эрек увидел, как её зрачки сверкнули синим, озарив ночь, как два ярких маяка.
Внезапно, путы на запястьях Алистер лопнули. Эрек услышал треск верёвок и увидел, как она выставила перед собой обе ладони. Ослепительное сияние вырвалось из них наружу.
Мгновение спустя Эрек почувствовал жар у себя за спиной, ему будто пламенем обожгло запястья, и тут же верёвки на них ослабли. Узлы распутались, и ему хватило одного рывка, чтобы сбросить их с себя окончательно.
Эрек недоверчиво поднёс руки к глазам. Он был свободен. По-настоящему свободен.
Звук лопающихся верёвок раздался снова и Эрек увидел, что Стром тоже освободился от пут. Теперь треск верёвок раздавался по всему кораблю, и на соседних судах тоже, и все люди Эрека один за другим получили свободу.
Сотни пар глаз смотрели на своего главнокомандующего, и он поднёс палец ко рту, давая им знак притаиться. Эрек видел, что имперские стражники, стоявшие к пленникам спинами и лениво переговаривавшиеся друг с другом, ничего не заметили. Никто из них не был начеку.
Эрек махнул рукой Строму и остальным и первым начал подкрадываться к стражникам сзади.
"Вперёд!" – скомандовал он.
Все сорвались со своих мест и разом бросились на имперцев. Стражники, среагировав на скрип досок и топот ног, мигом обернулись и потянулись к своим мечам.
Но Эрек и его люди, закалённые опытные воины, отчаянно уцепившиеся за свой единственный шанс выжить, оказались проворнее. Стром налетел на одного солдата и схватил его за руку, прежде чем тот успел размахнуться, Эрек выхватил у него с пояса кинжал и перерезал ему глотку, а его брат завладел имперским мечом. Не смотря на все противоречия, в бою братья всегда действовали как одно целое.
Вокруг люди Эрека отбирали у имперцев оружие, и те гибли от собственных мечей и кинжалов. Особенно неповоротливых караульных просто сбрасывали за борт, и они с криками исчезали в чёрной толще океана.
Эрек окинул взглядом свою флотилию и увидел, что на всех кораблях его люди успешно разделались с караулом.
"Срезайте якоря!" – скомандовал он.
Матросы ринулись рубить канаты, удерживавшие суда на месте, и вскоре Эрек почувствовал, как палуба под его ногами привычно закачалась на волнах. Свобода была совсем близко.
Ночь огласилась тревожными звуками труб и криками и озарилась огнями факелов – имперцы наконец заметили, что что-то пошло не так. Эрек встал лицом к кораблям под чёрно-золотыми флагами, отрезавшим ему путь в открытое море, и приготовился к главному сражению всей своей жизни.
Но он не боялся. Его люди были живы и свободны. У них был шанс.
На этот раз, если им суждено было встретить смерть, они могли сделать это достойно.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Лицо Дариуса покрылось брызгами крови, когда сразу дюжина его соратников рухнула на землю, сражённые мечом имперца на огромном чёрном коне. Дариус никогда раньше не видел такого длинного клинка, способного одним взмахом срубить дюжину голов.
Крики нарастали со всех сторон, и повстанцы падали, как подкошенные. Всё было, как в кошмарном сне. Удары имперцев были быстрыми и мощными, и войско Дариуса теряло сотню за сотней, тысячу за тысячей.
Внезапно Дариус обнаружил, что стоит на чём-то вроде пьедестала, а всюду, насколько хватает его глаз, лежат тысячи тел. На улицах Волусии, сваленные в кучи, лежали трупы всех, кто пришёл сюда с ним. Никого не осталось. Ни единого человека.
Дариус завопил от отчаяния и собственной беспомощности. Он почувствовал, как сзади к нему подошли имперские солдаты, схватили его, кричащего, обезумевшего от горя, и потащили в темноту.
Дариус резко проснулся, хватая ртом воздух и дрожа всем телом. Он огляделся по сторонам, пытаясь понять, что происходило на самом деле, а что ему приснилось. Он услышал звяканье цепей, и, когда его глаза привыкли к темноте, он нашёл источник звука – это были тяжёлые кандалы на его лодыжках. Всё его тело ныло, свежие раны саднили, и весь он был покрыт потёками запёкшейся крови. Каждое движение давалось ему с таким усилием и болью, будто по нему недавно промаршировал целый батальон. Один глаз у него был сильно подбит и почти не открывался.
Дариус стал медленно изучать своё окружение. Сперва он выдохнул с облегчением, когда понял, что только что пережитый кошмар был просто сном, но постепенно воспоминания вернулись к нему, и он снова скорчился от боли. Многое из его сегодняшнего сна сучилось в реальности. У него в сознании вспышками появлялись и гасли картинки битвы против Империи у входа в Волусию: засада, падающая решётка на воротах, наступающие отряды врага, резня. Предательство.
Он напрягся и восстановил в памяти, как убил нескольких имперцев и как отключился от удара тупой стороной топора в голову.
Под перезвон цепей, Дариус достал руками до головы и ощупал огромную шишку над виском, отёк от которой расползся на пол-лица, и свой заплывший глаз. Значит, память его не подвела.
Вместе с ощущением реальности к нему вернулись горе и сожаления. Его соратники, все, кого он когда-либо любил, были мертвы. По его вине.
Он стал лихорадочно оглядываться в поисках следов кого-то из своих людей, кого-то из выживших. Многие могли остаться в живых и стать пленниками, как и он сам.
"Шевелись!" – раздался в темноте хриплый выкрик.
Грубые руки подхватили Дариуса и подняли на ноги, а затем чей-то ботинок с силой пнул его в поясницу.
Дариус взвыл от боли и, спотыкаясь и грохоча цепями, влетел в спину паренька, стоявшего перед ним. Паренёк резко выставил назад локоть, оттолкнув Дариуса обратно.
"Не прикасайся ко мне больше", – процедил он сквозь зубы.
Дариус присмотрелся к этому отчаянному, тоже закованному в кандалы, мальчишке и понял наконец, что стоит в длинной веренице пленников, прикованных друг другу за лодыжки и запястья, и всю их цепь сейчас тянут по плохо освещённому каменному туннелю. Имперские надзиратели при необходимости ускоряли их движение пинками и толчками.
Дариус всматривался в лица вокруг, но никого не узнавал.
"Дариус!" – услышал он вдруг резкий шёпот. "Не падай больше! Они убьют тебя!"
Сердце Дариуса подпрыгнуло от звука знакомого голоса. Он обернулся и увидел, что в нескольких футах позади него в цепи стояли Дезмонд, Радж, Каз и Люци – его верные друзья. Они тоже были в кандалах и выглядели жутко побитыми, как, наверное, и сам Дариус. В их взглядах читались радость и облегчение от того, что он жив.
"Ещё раз откроешь рот, – прошипел надзиратель Раджу, – и я вырву твой язык!"
Дариус, воодушевлённый встречей с друзьями, сразу же задумался о судьбе всех остальных, кто дрался сними бок о бок на улицах Волусии.
Когда надзиратель двинулся в хвост процессии и скрылся из виду, Дариус обернулся и зашептал в ответ.
"Что с другими? Кто-нибудь ещё выжил?"
Он в глубине души молил о том, чтобы сотни его людей пережили ту страшную ночь и ждали его, пусть даже в тюрьме.
"Нет", – раздался категоричный ответ. "Только мы. Все остальные мертвы".
Дариуса будто под дых ударили. Он осознал, как подвёл всех, и, против его собственной воли, по его щеке покатилась слеза.
Он был готов разрыдаться. Часть его хотела умереть. Он не мог смириться с мыслью о том, что все его воины, все жители рабских деревень… Они начали революцию, которая должна была стать величайшим событием всех времён и навсегда изменить облик Империи.
Но всё оборвалось и их надежды утонули в крови.
Теперь у них не осталось ни малейшего шанса на освобождение.
Дариус плёлся вперёд, превозмогая боль от ран и ушибов, от кандалов, которые впивались в кожу, и гадал, где они могли находиться. Ему хотелось понять, откуда взялись все эти незнакомые пленные и куда их вели. Он заметил, что все парни в веренице были примерно его возраста и крепкого телосложения, будто имперцы специально отобрали воинов.
Они зашли за поворот тёмного каменного туннеля, и внезапно их ослепил яркий солнечный свет, пробивавшийся между прутьями железной решётки в конце коридора. Дариуса грубо дёрнули, подтолкнули дубинкой между рёбер, и вскоре общий поток вынес его в открытую перед ними дверь, на дневной свет.
Дариус не удержался на ногах и вместе с остальными пленниками повалился в грязь. Он сплюнул набившуюся в рот землю и поднял руки, чтобы защитить глаза от безжалостных солнечных лучей. На него сверху рухнули ещё несколько человек, запутавшихся в своих цепях.
