Президентом Чеченской Республики Джохар Дудаев стал в конце октября 1991 года. Уже в ноябре он объявил о мобилизации всех мужчин в возрасте от 15 до 55 лет и поднял верхний возрастной предел лицам, подлежащим мобилизации, до 65 лет, привёл в боевую готовность «национальную гвардию» и начал отзывать из Вооружённых сил России всех юношей чеченской национальности. На территории Чечни была введена военная подготовка во всех вузах и в старших классах. Республика открыто готовилась к войне. Но для этого нужно большое количество оружия. А где и как его взять? Помощь в решении этого вопроса оказала Москва в лице генерала Грачёва (на тот момент он был первым заместителем министра обороны). В декабре 1991 года в Чечню приезжает делегация во главе с ним с целью помешать вооружению чеченцев. На деле получилось наоборот. После долгого, но продолжительного разговора двух генералов за рюмкой чая Дудаев заверил своих соратников, что министра обороны, маршала авиации Шапошникова, в скором времени снимут и вот тогда все воинские части, дислоцирующиеся на территории республики, окажутся в руках чеченцев. В конце февраля 1992 года Шапошникова действительно сняли. Министром обороны был назначен Грачёв. Буквально через день после его назначения Дудаев и его вице-президент Зелимхан Яндарбиев отдают приказ об очистке воинских частей от оружия и военной техники. Оружие вывозилось со складов воинских частей грузовиками. Не участвовал в дележе вооружения и военного имущества разве что ленивый.
В апреле 1992 года на закрытом совещании Совета безопасности России вновь испечённый министр обороны Грачёв предложил передать генералу Дудаеву 50% находящегося в Чечне вооружения и военной техники, сославшись на то, что это экономически выгоднее, чем перевозить её эшелонами в Россию, – слишком дорогое удовольствие. Членам Совбеза данное предложение понравилось, и Грачёву было поручено реализовать данный проект, который в мае этого же года был закреплён директивой. Документ выглядел следующим образом:
«Министерство обороны Российской Федерации»
Командующему войсками СКВО (лично)
Разрешаю передать Чеченской Республике из наличия 173 гвардейского Окружного Учебного Центра боевую технику, вооружение, имущество и запасы материальных средств в размерах:
– боевую технику и вооружение – 50%;
– боеприпасы – 2 боекомплекта;
– инженерные боеприпасы – 1—2%.
Автомобильную, специальную технику, имущество и запасы материальных средств реализовать по остаточной стоимости на месте.
28 мая 1992 года Генерал армииП. С. Грачёв.По словам самого Грачёва, «…это был вынужденный шаг. Боеприпасы всё равно фактически находились в распоряжении боевиков, к тому же вывезти их не представлялось возможным из-за отсутствия эшелонов и военнослужащих». Он не лукавил, на момент подписания данной директивы в распоряжение боевиков уже перешло порядка 70% вооружения, имущества и запасов материальных средств, находящихся в республике.
В июле 1992 года российские войска под угрозой вооружённых действий со стороны чеченцев покинули территорию республики. По разным данным, в распоряжении у Дудаева осталось:
– бронетанковой техники (в том числе 42 танка Т-62 и Т-72, 34—36 БМП, 30 БТР) – от 108 до 134 единиц;
– артиллерийских систем (в том числе 18 реактивных систем залпового огня «Град» и 30 122-мм гаубиц Д-30) – от 139 до 153 единиц;
– 27 зенитных орудий и установок;
– 77 комплектов ПТУР, несколько сотен ручных противотанковых гранатомётов;
– 426 самолётов (из них 5 боевых);
– 2 вертолёта;
– более 50 тысяч единиц стрелкового оружия;
– 27 вагонов боеприпасов;
– 3050 т горюче-смазочных материалов;
– 38 т вещевого имущества и 254 т военного продовольствия.
К концу 1994 года Дудаеву удалось создать и вооружить весьма многочисленные формирования – около 40 тысяч человек. Часть командных кадров дудаевцев имела опыт боевых действий в Афганистане и Абхазии, остальные приобрели определённые навыки на различных учебных сборах и в многочисленных вооруженных акциях на территории самой Чечни. Кроме того, на службе у чеченского президента состояло от 5 до 8 тысяч наёмников из стран ближнего и дальнего зарубежья.
Вот вам и разрозненные группы пастухов и колхозников с охотничьими ружьями наперевес и несколько неисправных танков. Так что в пунктах контракта была отражена реальная информация, а не форс-мажорные обстоятельства, и контрразведчик не мог этого не знать.
На кремлёвско-олигархической кухне готовилось некое блюдо. Матвею и таким, как он, военнослужащим суждено было стать в этом блюде всего лишь одним из ингредиентов. Так что пока наш герой, не ведая того, пытался поесть, его самого готовили на закуску.
Когда через два часа он стоял возле злополучной железной двери, решение было принято, можно сказать, выстрадано. Но мысли продолжали копошиться в голове.
– Разрешите? – постучав, открыл дверь и вошёл в кабинет.
– Проходите, Матвей Викторович, присаживайтесь, – всё так же обходительно и с улыбкой на лице встретил его контрразведчик. В кабинете он был один. – Покушали?
– Какой там! – Матвей махнул рукой. – Честно скажу, трудно далось принятие решения. Пожалуй, я соглашусь, хотя до сих пор сомневаюсь в правильности своих действий.
– Понимаю вас. Но на то мы и офицеры, чтобы уметь принимать единственно верные, взвешенные решения. Не переживайте, всё будет хорошо.
– Дай бог! – сказал Матвей, а сам подумал, что за эти слова году так в 37-м его заковали бы в наручники.
– В таком случае продолжим, – Михаил Иванович достал из той же папки бланк контракта и подал Матвею. – Ознакомьтесь с документом, если вопросов нет, то вот в этой графе напишите дату, подпись и фамилию.
Матвей прочитал текст контракта, в котором было прописано всё то, что ранее говорил Михаил Иванович. Взял ручку и сделал то, о чём, наверное, скоро пожалеет, а может быть, и нет. Написал: 08.11.1994 год, подпись и фамилию. Протянул документ контрразведчику, который проделал то же самое в своей графе.
– Поздравляю вас, Матвей Викторович! Вы сделали правильный выбор. Начинаем выполнять условия контракта, – Михаил Иванович достал из папки конверт, извлёк из него купюры и подал Матвею. – Пересчитайте.
– Всё верно, один миллион рублей, – сказал Матвей, держа в руке десять новеньких стотысячных купюр, пахнущих типографской краской.
– У вас есть время подготовиться, – продолжил Михаил Иванович. – Сейчас я не могу точно сказать, когда за вами приеду. Но приеду я лично. Все вопросы относительно вашей командировки с командованием части будут улажены, поэтому в части вас не потеряют. В командировку вы должны будете поехать в гражданской одежде. Вот вроде бы и всё. Если нет вопросов, то не смею вас задерживать.
– Да вроде бы всё понятно, бытовые мелочи додумаю сам, – ответил Матвей, встал и направился к выходу.
– Тогда до встречи, – сказал Михаил Иванович, давая понять, что разговор окончен.
Выйдя из кабинета Особого отдела, Матвей направился в парк, от должностных обязанностей его ещё никто не освобождал. Остаток дня получился сумбурным, сказывались нервозность и неопределённость.
Увидев идущего по дорожке Матвея, ему навстречу вышел Егор Камарин.
– Ну что, зачем вызывали?
– Да понимаешь, ещё в училище я узнавал, как попасть после выпуска к ним в контору, в какой-нибудь технический отдел, – придумывал на ходу Матвей. – Заполнил анкету, на разные тесты отвечал, и вот проснулись, вспомнили. Вот особист и интересовался: горю я ещё желанием пополнить их стройные ряды или нет.
– А ты что же?
– А что я? «Поздно, – говорю, – передумал». Ладно, бывай, дел много, – сказал Матвей и пошёл на стоянку батальона.
По окончании работ отправил солдат в казарму, открыл свою летучку5 и взял из неё брезентовую сумку, компактную, но вместительную. Оставалось наведаться ещё в два места. Зашёл в каптёрку к старшине, к старшему прапорщику Приходько Семёну Михайловичу, замечательному и душевному человеку. В свои пятьдесят лет он продолжал служить и к проблемам солдат и молодых офицеров подходил по-отечески.
Михалыч был не один в каптёрке. За столом напротив него сидел старшина одной из мотострелковых рот прапорщик Абдулхакимов – посиделки за кружкой чая у них вошли в давнюю, добрую традицию.
– О, Матвейка, проходи, проходи, составишь нам компанию. Мы с Исмаилом как раз решили чайком побаловаться. Что такой расстроенный, что приключилось?
– Дело у меня к тебе, Михалыч. Позвали меня на охоту: горных козлов пострелять, приятно время провести. Вроде бы ничего особенного, а в своей форме ехать не хочу, мало ли что: там зацепился, здесь порвал, а мне её ещё носить и носить. Вот и пришёл к тебе, челом бью, не оставь в беде дитя несмышлёное.
