Впереди был Новый год, и фиеста в предчувствии еще более грандиозных событий начала утихать. Ксения тогда заканчивала дипломный пятый курс института и большую часть времени проводила дома.
* * *В первый раз это случилось через несколько дней после Нового года, когда совершенно ошалевший Абдулла увез всех пирующих с ним на какую-то дачу, и Волковы, наконец, остались вдвоем. Проводив гостей и убрав порядком погромленную квартиру, они закрылись в спаленке и занялись любовью. По привычке тихо – им все еще казалось, что в квартире кто-то есть. Потом рассмеялись и поняли, что просто не отошли еще от бесконечных гостей и, самое главное, что наконец их оставили в покое.
Утром бодрый и чисто выбритый Василий Волков поцеловал спящую жену, говоря что-то насчет лени и погубленного царя, надел пуховую куртку, кожаную шапку-«пилот», и в отличном расположении духа отправился на работу. Входную дверь он при этом запер своим ключом с брелоком-зажигалкой, подаренным женой к Новому году.
Через 45 минут Ксению разбудили шаги в их огромном коридоре и, сладко потянувшись, она сквозь сон спросила:
– Волков, ты еще не убрался в свою дурацкую редакцию?
В семь часов вечера заявился Лысый Абдулла. Василий задерживался на работе, и, открыв дверь, Ксения увидела, что Абдулла абсолютно пьян и восторженно улыбается, а рядом с ним стоит человек – весь заросший, с индейской повязкой на голове и разноцветными ленточками, вплетенными в волосы, и икает. В руках икающий «индеец» держал огромный футляр. «Уж не контрабас ли они там спрятали?» – подумала Ксения.
– Ксюха, восторг моих лаосских грез, доброе утро! – приветствовал ее Абдулла и вытащил из карманов две бутылки замерзшего шампанского. – Терциум нон датур, – заявил он, – но мы прочтем это древнее изречение, как «кто не с нами, тот против нас»[1]. – А стоящий рядом «индеец» согласно кивнул.
– Мы по очень важному делу, – продолжал Абдулла, – подтверди, Старик Прокопыч. – Индеец кивнул. – Всего на пару минуток, можно? – А индеец снова кивнул.
– Опять надрался в хлам, – улыбнулась Ксения, пропуская гостей в коридор.
В футляре оказалась шестиструнная гитара, ухоженная, в отличном состоянии – «индеец», несмотря на свой боевой и несколько запущенный вид, был, видимо, человеком аккуратным, – и несметное количество выпивки. У Ксении глаза полезли на лоб, когда она увидела, сколько там было.
– А, совсем забыл! – стукнул себя по лбу Абдулла и извлек из футляра букет зимних гвоздик. – Прости, дорогая, эдельвейсы этот шерп, – он ткнул пальцем в «индейца», – уронил в пропасть.
«Индеец» отогрелся с мороза, на его заросших щеках появился румянец, и теперь с наслаждением разливал запотевшую водку. Ксения поняла, почему гость звался «Старик Прокопыч» – Он был действительно старше их и старше 30-летнего Абдуллы. На вид ему, наверное, было лет 37, а может, и больше. Старик Прокопыч имел густую бороду на худом, скуластом лице с большими теплыми карими глазами. Ксения подумала, что он, скорее всего, очень добрый малый. В двадцатиградусный мороз на нем была старая кожаная куртка с бахромой, изрядно вытертые джинсы и рубаха с индейским орнаментом, надетая под грубой вязки черный свитер. Поверх свитера висели какие-то амулеты и оловянная голова на цепи.
– Вы мне расскажете о символике ваших камней? – попросила спросила Ксения.
– Не разговор, – бодро пообещал Старик Прокопыч. Он протрезвел, и теперь его ясные глаза светились блаженством. – А вы давно живете в этой квартире?
– Да нет, с полгода – как с Васькой поженились, – она посмотрела на Абдуллу.
– Да не тяни ты, старый шаман, – сказал Абдулла, – выкладывай, чего надо.
– Как бы это сказать… Да ничего особенного, просто здесь одно время жили мои друзья. Ну… они ребята своеобразные, вы с мужем, по всей видимости, более уравновешенные люди. Словом, какая-то неявная эта квартирка. Я не знаю, может, им это все только казалось…
– Что казалось? – Ксения вдруг почувствовала легкий укол в висках. «Какой-то странный разговор…»
– Я не хочу вас пугать, потом, я же говорю, они были ребята специфические.
– Ну вот, начинаются истории с приведениями, – улыбнулся Абдулла, а Старик Прокопыч продолжал:
– Знаете, у страха глаза велики. Только Олежка, это вот как раз мой приятель, говорил, что здесь все время ощущается чье-то присутствие…
– Ну, конечно, потому что здесь все время кто-то есть, – засмеялась Ксения.
– Кто-то есть… – повторил Прокопыч. – А потом эти ночные кошмары… Хотя, может, обкурились на ночь или колес наглотались. Я ж говорю, они ребята специфические. Здесь, я смотрю, остались кое-какие их вещи. Вон и лимон, который они пересадили. А вас не просили ухаживать за лимонами?
– Просили… Дети хозяйки. Сказали, что она очень любит лимоны.
– Хозяйка чудная, она все пересаживает и пересаживает эти растения, не знаю сколько лет. Может, выводит чего?
– А что случилось с вашими друзьями, почему они съехали?
– Да ничего не случилось, – Прокопыч беспомощно поглядел на Абдуллу. – Просто крыша поехала у обоих. У мужа и у жены. И до сих пор в дурке лежат, уже с полгода, с лета. А, может, и ерунда все это… Хотя, чего уж здесь ерундового.
– Короче, вот что, друг мой, – Абдулла взял запотевшую бутылку «Столичной» и некоторое время смотрел через нее на свет. – Старик Прокопыч у нас музыкант, и когда он отвязывается на сцене, получается у него это замечательно. А вам с Васькой надо отсюда съезжать, – подытожил он неожиданно. – Видимо, всю тяжесть разговора мне придется взвалить на свои хрупкие плечи. – Абдулла начал загибать пальцы. – Первое. С Васькой я говорил, он меня и слушать не хочет. Что за чушь, говорит. Не верит во всякий бред. Хотя я на его месте был бы поосторожней. Второе. До вас еще полгода назад эту квартиру снимала семейная паpa, – Абдулла кивнул в сторону Прокопыча. – Где она сейчас? В психушке! До них здесь жила работник одного ВНИИ – она, кстати, хозяйка этой квартиры. Так вот, ее надо искать по тому же адресу. Это только за последний год. А раньше эту квартиру занимали ответственные работники. И они очень быстро сменяли друг друга. И кончал каждый плачевно. Правда, считалось, что из-за неприятностей на работе. Не многовато ли для одной квартиры?! И, наконец, третье. Ты знаешь меня уже давно. Семь лет, правильно? И ты всегда мне доверяла. Послушай, Ксюш, когда я все это узнал, я сам обалдел. Время от времени здесь что-то происходит. Я не знаю, когда именно, но не думаю, что надо ждать следующего раза. Не говоря уже о том, что чье-то присутствие здесь ощущается постоянно. Ксюш, ты можешь мне не верить, но вот Старик Прокопыч вообще завернут на этом и может многое рассказать. И зря ты смеешься, по крайней мере, – Абдулла вдруг разорвал сигаретную пачку и начал что-то писать, – вот его телефон, на всякий пожарный, звони, если что-нибудь…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
