— Сегодня мы показали, кто есть кто. Но это не все. Мы деловые люди и делаем дело, которое позволяет нам оставаться свободными. Поэтому мы должны закончить начатое и добить речников, пока они не пришли в себя. Делать это придется без лишнего шума. Хватит сегодняшней потасовки. Но город должен принадлежать нам. За две недели в нем не должно остаться ни одного речника. Мы станем монополистами. Но пока никакой торговли. Все на зачистку. Через час выступаем. Начнем с мест, где они собираются. Вы их знаете. А это, — Чепер положил на стол лист бумаги, — адреса половины из них, но квартирами займемся позже. Только опять же без лишнего шума, не впутывая мирных граждан. Иначе вмешается милиция. Братва, город жаждет! Ему нужны белые грезы. Не заставим его долго ждать. Станем единственным источником, который утолит его жажду. Запудрим носы этих сытых ублюдков порошком.
Чепер ненавидел буржуев не за то, что у них много денег, а за то, как они ими распоряжались. Он ненавидел их за чванство, за тупые развлечения, за парикмахерские для собачек, за то, что они покупали туалетную бумагу, которая подходила к цвету кафеля в туалете. «Кокаин — это средство от маразма сытых, — говорил он. — Мы вытравим их этим порошком, как тараканов».
— Подготовьте своих курьеров, теперь им придется работать больше, — продолжал Чепер. — Мы расширяемся!
Народ одобрительно загудел. У многих из присутствующих были свои курьеры, которые снабжали клиентов кокаином и травой. Теперь предстояло увеличить их активность, чтобы освоить новые территории, которые раньше обслуживали курьеры речников.
Когда все разошлись, в башне остался только Чепер и Вечер.
— Ты теперь полноправный член сообщества, — произнес Чепер. — И ты не можешь сам брать в руки кокс и травку. Тебе нужны курьеры. Сейчас есть шанс подняться. Уже завтра некоторые клиенты речников не получат ни гашиша, ни кокаина. Послезавтра таких станет еще больше, а через пару недель в городе не будет ни одного курьера речников. У тебя есть шанс стать состоятельным человеком, если ты перехватишь достаточное количество их клиентов. Но для этого тебе нужны собственные курьеры. Я не буду задействовать тебя в зачистке города, ищи себе курьеров.
— Спасибо, — сказал Вечер.
— Не за что, ты заработал сегодня эти льготы.
Две последующие недели южанам пришлось попотеть. Они круглосуточно патрулировали по городу, вылавливая речников и их курьеров. Они отбирали у них кокаин, а самих курьеров либо перевербовывали, либо избивали. Речников, которые имели неосторожность появляться в публичных местах — ночных клубах, кафе или кинотеатрах, вывозили в лес и увечили. Чепер решил навсегда избавиться от конкурентов. К концу первой недели речники перестали появляться на улицах даже днем, но их стали поджидать возле квартир. В конце второй недели речников нельзя было отыскать в городе даже с собаками. Но машины и мотоциклы югов продолжали колесить по улицам. Чеперу нужен был глава речников — Мушкетер. Он либо залег в надежное логово, либо дал тягу из города, но в любом случае следовало найти его, где бы он ни был.
Пока не было стрельбы, милиция не вмешивалась, к тому же она знала, что посадить вряд ли кого удастся. Никто из пострадавших не станет пачкаться в том, от чего потом всю жизнь не отмоешься, — писать заявление под диктовку милицейского следователя. А кроме того, юги были для них предпочтительней, чем хулиганистые речники.
О появлении на вокзале типа, похожего на Мушкетера, сообщил свой носильщик. Чепер тут же послал туда пятерых человек. Они сели в тот же поезд, что и Мушкетер, а на другой день утром проводник не обнаружил его в вагоне СВ. Все вещи были на месте. На столе стояла недопитая рюмка с коньяком и давно остывший стакан с чаем.
«Курьеры, — подумал Вечер, выйдя в тот день из башни. — Если только в этом проблема, то я ее решу». Потенциальных курьеров было навалом, надо было только знать логова малолетних бродяг. Любой из них с радостью согласится за долю малую носить кокаин и травку клиентам. А те места, где обретались бездомные, Вечер знал хорошо. Сам когда-то, во времена бездомного детства, прошел половину из них.
Логова беспризорников делились на три категории. К привилегированным относились те подвалы и чердаки, в которых имелось отопление, затем шли «отели» среднего класса — сараи, будки, заброшенные дачи, где стояли печки. На последнем месте стояли канализационные колодцы, заброшенные дома, где не было ничего кроме стен и пустых оконных проемов. Там ютились совсем безответные и пораженные в правах, отбросы даже среди бродяг.
Было темно, когда он подошел к заброшенной даче, расположенной в районе Второй линии. За покосившимся забором горел костер, рядом колыхались тени людей. Человек шесть, отметил Вечер. Картина была ему знакома. Логова не менялись, менялись только люди в них. Он через пролом в заборе пролез во двор. Босяки хлебали какую-то бурду из общего котла, запах от которого шел такой, что листья на близстоящих деревьях, казалось, вот-вот свернутся и посыплются на головы едоков.
Вечера заметили, и от костра отделились две тени. Вблизи они оказались босяками его возраста. Оба некоторое время настороженно рассматривали пришельца. На Вечере была кожаная куртка не из дешевых — четыре месяца на нее копил, и цепь с палец толщиной, сделанная из дешевого золота. Но никто из босяков не разбирался в нем. Похоже, прикид Вечера произвел некоторое впечатление, и у него спросили хоть и грубо, но без угрозы:
— Чего надо?
— Дело есть, — ответил Вечер и, подойдя к костру, узнал среди сидящих Бибу. Тот заметно вырос и раздался в плечах, но, несмотря на это, остался в босяках, хотя бродяга в его возрасте уже мог бы и найти себе работу. Биба тоже узнал его.
— Фашист! — протянул он с удивлением и, тут же получив кастетом по челюсти, опрокинулся на спину.
Остальные стали медленно окружать Вечера, но тот, прекрасно зная нравы этой среды, пришел не с одним кастетом, при нем был огромный газовый пистолет. Достав его из-за пояса, он сделал шаг назад и наставил ствол на бродяг.
— Здесь семь патронов, если кто не знает. Хватит на всех.
Потом Вечер, не опуская ствола, левой рукой достал из рюкзака несколько бутылок вина, шоколад и две здоровые палки копченой колбасы.
— Здесь тоже на всех хватит, так что у вас есть выбор, — сказал он.
На другой день в пять вечера в сквере напротив театра оперы и балета он подвел Чепера к просвету между акаций и указал через него на две скамейки, плотно забитые босяками:
— Выбирай!
— Это кто? — удивленно спросил Чепер.
— Курьеры. Пять твоих, пять моих, — ответил Вечер. — Ребята битые. Их только в баню сводить да прикид новый выдать, чтобы клиент не шарахался.
Вечер поднялся за месяц, как на дрожжах. Клиентов для своих пяти курьеров он нашел за неделю. Это не составило для него большого труда. Ведь он сам два года отработал бок о бок с другими курьерами, в том числе и с курьерами речников, и знал их клиентов. Правда, некоторым из них остро требовался героин, но юги предпочитали не иметь дело с тяжелым продуктом. Героин за полгода мог превратить человека в животное, в ублюдка, для которого не существовало ничего святого, кроме дозы. Подобных типов общество изрыгало из себя, и они становились неплатежеспособными. А юги хотели иметь надежный бизнес.
Вскоре Вечер перебрался из угла, который снимал, в однокомнатную квартиру. В первую же ночь ему приснилась та девчонка с Народной улицы с фиолетовыми глазами. Проснувшись, он долго лежал, уставив взгляд в потолок и чувствуя, как в нем бродят странные и непривычные ощущения.
Со своими курьерами он встречался раз в три дня, всегда в разных местах, — снимал кассу. Кокаин они получали самостоятельно, без него, у мамы Сары, которая торговала на Матвеевском базаре пирожками с изюмом легально и паленой водкой — из-под полы. За свое спокойствие она щедро платила участковому, и тот берег ее пуще глаза. Ему и в голову прийти не могло, что мама может заниматься чем-то более серьезным. Обычная базарная тетка с криминальным прошлым — шесть лет за мародерство. Для курьеров мама держала пирожки с другой начинкой, и они могли купить их у нее в любое время.
За месяц шпана стала походить на людей. Пропала дикость во взгляде и привычка озираться, появились новые манеры. Самым младшим из курьеров был Узелок, пацан лет десяти-одиннадцати, самым старшим — Душевный, ровесник Вечера, которого тот назначил бригадиром. Остальным было лет по тринадцать-четырнадцать. Сегодня он встретился с ними в кафе, недалеко от городского парка. Глядя на пацанов, он вдруг вспомнил, как сам начинал. После первого захода с товаром, удачно отбомбив клиентов, Вечер зашел в кондитерскую, до отвала наелся пирожных, и лишь после этого у него в голове возникли более благородные желания. На другой день он снял себе угол, а еще через неделю записался в секцию фехтования.
