Я посмотрел на часы и снова переключил коммуникатор «Стрелец» на внешнюю связь. Не забыл, естественно, заблокировать связь внутреннюю. По времени майор Колокольцев уже мог быть за пределами своего кабинета. Но у него при себе должен всегда находиться собственный коммуникатор и разговорная гарнитура связи. Дежурный офицер узла связи сразу, даже не выслушав до конца, переключил меня на майора.
– Слушаю тебя, Юрий Викторович. Есть проблемы? – раздался голос Семена Ярославовича.
– Так точно, товарищ майор. Извините за поздний сеанс…
– Это не твоя проблема, а моя. Выкладывай свою.
Я свою выложил.
– Сам в них не стрелял?
– Воздержался до выяснения. И не вижу пока, в кого стрелять. Только угол направления знаю, прибор показал.
– Точно я тебе с наскока ответить не могу, слышал краем уха в штабе Антитеррористического комитета, что какая-то группа спецназа ФСБ собирает данные для ликвидации банды эмира Шерхана. Возможно, каким-то образом в ваши места сместились. А это больше тридцати километров восточнее. Я сейчас свяжусь с республиканским управлением ФСБ или с Антитеррористическим комитетом – кого застану среди ночи, попробую выяснить, потом тебя вызову. Жди. Пока ничего не предпринимай и сам не подставляйся…
Майор Колокольцев вышел на связь через сорок четыре минуты – я по часам засек.
– Юрий Викторович, если имеешь возможность, поставь чайник. К тебе сейчас гости заявятся. Готов встретить?
– Только сухим пайком, товарищ майор. Что за гости? В боевой обстановке всегда предпочитаю встречать гостей исключительно закуской. Без злоупотребления…
– Спецназ ФСБ. Специальная группа по физическому устранению бандитов. Ликвидаторы. Много у них не расспрашивай. У них служба такая, сам понимаешь. Группа глубокой конспирации. Даже в местном ФСБ о них не знают. А в Антитеррористическом штабе знает только один московский генерал ФСБ. Они с ним связь поддерживают… Весьма закрытая группа…
– Значит, это они нас на прицеле держали?
– Они самые. Но – разобрались. По твоему индикатору оптической активности догадались, что это не бандиты их караулят. Не стали стрелять, связались со своим командованием, а тут и я появился. Попутно выяснил вопрос с непонятной численностью банды Шайтанова. Ликвидаторы преследовали банду эмира Шерхана, семерых бойцов ликвидировали. Сам Шерхан с остатками укрылся, судя по всему, у Акбар-Шайтана. Влился, скорее всего, в его банду, Шайтанов не тот человек, который двоевластие потерпит, и мы решили, что Шерхан согласился войти к нему в подчинение, хотя бы временно. Он, кстати, сам ранен пулей снайпера. Говорят, что в руку, в предплечье.
– Да, товарищ майор, в джамаате у Шайтанова было двое раненных в руки – один в правую, второй в левую.
– Значит, ликвидаторы правильно сказали. Вопросы у тебя есть?
– Не совсем вопрос, товарищ майор, а просто хотелось бы иметь определенность. Меня интересует статус нашего взаимодействия. Я преследую Акбар-Шайтана, ликвидаторы преследуют Шерхана. Шерхан со своими людьми вошел в подчинение Шайтанова. На каких правах мы со спецназом ФСБ проводим совместную работу? Как армеец, я привык к единоначалию. Но ликвидаторы могут не пожелать подчиняться.
– Могут. Они и местному руководству, как я сказал, не очень подчиняются. В группе три полковника и два подполковника. Не позволят старлею собой командовать. Прибыли из Москвы. Цену себе знают. Волки опытные. Надеюсь, ты сумеешь найти с ними общий язык, несмотря на разницу в званиях. Командует группой полковник Сомов. Я лично с ним не знаком и сказать ничего не могу. Но в подчинение ФСБ ты не поступаешь, просто можете вместе работать. А к тебе в подчинение, как я уже говорил, утром прилетит группа технической поддержки. Эти безоговорочно поступают под твое командование. Отнесись к ним с пониманием – это просьба нашего командования. Не гоняй, как своих солдат, они, по большому счету, призваны работать головами, а не руками и ногами. А если руками и работают, то приборы создают, а в бою становятся преимущественно мишенью. Побереги их. Головы нашей армии тоже нужны.
– Я понял, товарищ майор. Извините, мне знак подают. Внутренняя связь у меня заблокирована, сообщить не могут. Видимо, ликвидаторы приближаются. До связи, товарищ майор…
– До связи, старлей…
Старший сержант Соколянский уже стоял рядом, ждал, когда я закончу разговор и сниму блокировку с внутренней сети, чтобы доложить.
– Идут? – спросил я.
– Идут. Пятеро. Уже не так далеко. Прицел не позволяет их рассмотреть, но в бинокль видно, что это военнослужащие. Экипировка, правда, не наша. Шлемы другие, оружие другое.
– Это спецназ ФСБ. Группа из трех полковников и двух подполковников. Выполняем одну задачу. Эмир Шерхан, похоже, соединился с эмиром Шайтаном. Спецназ ФСБ – группа ликвидаторов! – работает по Шерхану. Теперь будет параллельно с нами действовать.
– Мы что, товарищ старший лейтенант, к ним в подчинение попадаем? – превысив свои полномочия, поинтересовался старший сержант.
– Мы свою работу делаем, они – свою. По мере сил друг другу помогаем. Это всем к сведению… Кстати, к нам утром пополнение прибудет. С вертолетом. Техническая группа. У них большой груз. Первое отделение! Вся помощь на вашей совести. Груз не тяжелый, но объемный. Варкухин, слышишь?
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – отозвался командир первого отделения младший сержант контрактной службы Коля Варкухин. – Обеспечим.
Я не объявлял «подъем» по случаю прибытия группы ликвидаторов, но был уверен, что, как только начался разговор с Соколянским, все солдаты взвода проснулись. Команды не звучало, никто не встал, но разговор слышали все. Служба у нас в спецназе такая, что всегда приходится спать вполуха, а вторая половина обязана все слышать. Бойцы к этому быстро привыкают, хотя не показывают. Показывать готовность – это лишнее. Особенно перед лицом противника. Всегда лучше, когда противник тебя недооценивает, тогда ты к схватке бываешь готов, а он – нет. Это значит, что ты уже наполовину победил.
Мы со старшим сержантом поднялись и вышли из окопа в том месте, где я недавно через прицел пытался найти эту самую группу ликвидаторов. Теперь нашел их в бинокль. Передвигалась группа колонной по одному, но шла ходко, видимо, в одном устоявшемся для группы ритме. Мне, человеку, хорошо знающему, как ходят спецназовцы, стазу стало понятно, что это не случайно собранная группа, а составляющая собой единый, я бы сказал, организм. То есть то, что все мы, командиры взводов, пытаемся сделать из своего личного состава. Правда, получается не всегда. Слишком мал срок солдатской службы, чтобы научиться чувствовать тех, кто рядом или за спиной идет. Другое дело контрактники. Эти друг друга чувствуют на расстоянии. Но во взводе у меня контрактников только чуть больше половины. Остальные – солдаты срочной службы, которым времени полностью притереться друг к другу так и не хватит. А спецназ ФСБ, состоящий из офицеров, вместе служит уже давно, потому идут они все, как единый организм.
Кстати, слышал я, что такого же взаимопонимания в джамаатах призывал когда-то добиваться и Хаттаб. Но времени после смерти Хаттаба прошло уже немало, а цель эта остается недостижимой. Видимо, просто потому, что в бандах часто меняется состав. Одни гибнут, на смену им заманивают других, но и эти «притереться» друг к другу не успевают, а уже требуется новая замена. Благо для эмиров, что на Северном Кавказе найти абреков можно всегда. В последнее время снова, как в период двух чеченских войн, бандитам идет большая помощь из-за границы. Эта общая тенденция появилась тогда, когда Россия стала проявлять право на собственный голос и на собственное видение разных ситуаций. Но идейных моджахедов, хотя такими казаться желают все, в действительности слишком мало, чтобы составлять сильный костяк банд. Чаще в банды идут те, кто прячется от правосудия в силу своих криминальных склонностей, и сделать из них настоящих бойцов бывает очень сложно. А мы, по мере сил, стараемся не позволить им это сделать…
Глава вторая
Далеко удаляться от своей позиции мы не стали. Просто поднялись на пригорок, где, стоя в полный рост, и дожидались ликвидаторов из спецназа ФСБ. Меня еще издали удивила их пружинистая походка. Звания должны были бы говорить о возрастных бойцах, тем не менее, когда они приблизились и ведущий шагнул ко мне ближе, я при свете луны хорошо его рассмотрел. Он был ненамного старше меня. Но я давно слышал, что в ФСБ звания даются не так, как у нас в армии. У них, случается, даже генералы служат в спецназе. А в военной разведке даже у командующего только полковничья должность. Но мы служим не за звания, и я не знаю офицера спецназа ГРУ, который променял бы свою нарукавную эмблему с летучей мышью на щит с гербом и мечом на заднем плане, даже за лишние звездочки на погонах. Хотя кое-кого, как я слышал, приглашали для дальнейшего прохождения службы.
