— О чем вы говорите! — воскликнула Катя.
— О том, как беднягу отправили на тот свет, конечно. После того, как он пришел в себя и отказался поехать в больницу, видимо, проследил, как мы вместе сели в машину. Узнал адрес — надо будет выяснить, у кого? Он ведь бывал у вас в конторе и мог сослаться, что разыскивает по делу. Если бы не сломалась машина, то, наверное, валял бы дурака перед закрытой дверью. Атак — приехал раньше, дождался вас, вошел, как говорится, на плечах в квартиру. Пытался… Разделся… — я все-таки снова подошел к лежавшему на диване мертвецу и внимательно осмотрел тыльную сторону его левой руки. — Похоже, этот юноша не очень дружил с законом. Вам нечего бояться. Вы запросто сможете все представить как самооборону.
— Какого черта, кому представить? — взорвалась Катя.
— Милиции. Почему вы их до сих пор не вызвали? Надеюсь, не затем чтобы предложить мне зарыть тело где-нибудь в перелеске?
— Но я его не убивала. Вошла в квартиру и увидела. Все было как сейчас… Понимаете, что я хочу сказать?
— Нет, — честно признался я.
— Где его одежда?
— Одежда?
— Ее не было, — и она нервно засмеялась, как и по телефону.
* * *
— Сосед, который отбуксировал вашу машину, может подтвердить, когда вы приехали?
— Зачем?
— Об этом спросят. Определят время смерти, и если есть свидетель, который подтвердит, что вы приехали позже…
— Свидетеля нет.
— Но сосед…
— Я ему не дозвонилась. Никто не брал трубку. Мне было неудобно в вашей компании. Решила до утра подождать в машине.
Где-то через час рядом остановился КамАЗ. Водитель-дальнобойщик спросил дорогу. Я пожаловалась на машину. Он починил ее в пять минут.
— Плохо дело.
— Плохо, — она кивнула. — Ваши знакомые скажут, что я ушла около двух ночи. На самом деле я как приехала, увидела — сразу позвонила.
— Без десяти пять. Я посмотрел на часы. Его убили раньше. Сложно будет доказать, что это сделали не вы.
— Но одежда? Стала бы я его раздевать и прятать вещи? Это сделал убийца. Но зачем?
— Понятия не имею. — я пожал плечами. — Следователю тоже придется поломать голову. Если бы все было просто — вломился, пытался изнасиловать, самооборона — думаю, вам бы ничего серьезного не грозило. Но когда они сталкиваются вот с такими необъяснимыми штучками, как исчезновение одежды, то просто звереют. Кому охота ломать голову, да за такую зарплату? И это самое скверное. Не считая убийства.
— Не считая убийства, — как эхо повторила она.
— Есть, правда, и положительный момент, только весьма сомнительный. Водитель КамАЗа, который помог починить машину. Но вы, конечно, не запомнили номер?
— Не запомнила, — Катя покачала головой. — На борту только был нарисован смешной навьюченный ослик. Вроде эмблемы.
— Лучше, чем ничего. Может, милиции удастся его разыскать.
— А нельзя обойтись без милиции? — смущенно спросила Катя.
— Вы понимаете… Труп в моей квартире… Да еще без одежды.
Работу я потеряю, это точно. Вместе с работой и квартиру. И еще сын узнает… И еще Этот может все повернуть против меня. Он только и ждет момента, чтобы отобрать у меня Сашку… сына…
— Этот?
— Ну да, муж, — она как-то скомкала последнее слово. — Мы не разведены, но живем врозь. Вернее, я живу отдельно — квартиру дали на работе. А мама, Сашка и Этот — в нашей квартире. Вот такая дурацкая запутанная ситуация. А ведь меня могут забрать в тюрьму, пока не выяснят, кто убил на самом деле. Представляете?
Я представил. Мне очень не хотелось, чтобы кареглазую забрали в тюрьму.
— У вас есть подруга, надежная и неболтливая? Такая, что могла бы подтвердить, что вы сегодня ночевали у нее?
— Вы когда-нибудь слышали про надежных и неболтливых подруг? — она с сомнением посмотрела на меня.
— Конечно, я бы мог сам соврать, но только свидетель получится ненадежный. Потому как тоже могу оказаться под подозрением. Мы ведь подрались с… — я задумался, как правильно выразиться, — с покойным.
Получилось, вроде как мне врезал по челюсти труп.
— Я знаю, кто может помочь, — сказала Катя решительно. — Наш шеф службы безопасности. Сосед, о котором я вам говорила. Он бывший кэгэбешник, работал за границей, у него связи и опыт.
Мне бы не хотелось встречаться с бывшим сотрудником Комитета. Но не мог же я повернуться и уйти?
* * *
В дверь позвонили, Катя пошла открывать. Я тем временем сидел на корточках рядом с собакой и чесал ей загривок. Овчарка нервничала, я чувствовал, как она дрожит. Услышав мужской голос в прихожей, Марта зарычала, приподняв верхнюю губу. Я пытался ее успокаивать все то время, пока женщина рассказывала кому-то в коридоре, что произошло.
Открылась дверь в комнату. Марта рванулась было на вошедшего, но я удержал ее за шею. Потом поднял глаза.
— Ты?! — ошарашено спросил кэгэбешник со связями и опытом. — Какого черта?
— Тесен мир, — я пожал плечами.
— Хочу надеяться, это случайность, — он нахмурился. — Вы давно знакомы? — он пристально посмотрел на женщину.
— Нет, что вы, — она заметно смутилась. — Я уже сказала — нелепая случайность. Абсолютно нелепая, — теперь Катя смотрела на меня недоверчиво. — Давайте, я подержу собаку, — она надела ей «строгий» ошейник.
Вадим подозрительно разглядывал меня. Мы оба не верили в случайные совпадения.
— Что ж, здравствуй, — он встряхнулся, как лис, вылезший из воды, и протянул руку. — Я никогда не считал, что ты был виноват в той истории. Просто кому-то потребовался козел отпущения, когда пришло время расхлебывать всю кашу.
— Для этой каши тоже понадобится козел? — я сделал вид, что не заметил протянутой руки и повернулся к трупу, который лежал на диване. Я занервничал. Вадим был достаточно опытен и подозрителен, чтобы на такой мелочи построить далеко идущие выводы. Пусть лучше считает меня разозленным на весь белый свет.
— Да, кашка что надо, — он похлопал меня по плечу рукой, которую я не пожал. — Но только тут ты вне игры.
— Надеюсь.
— Это наше внутреннее дело.
— Неужели?
— Ваши столики были рядом? Екатерина Александровна заказывала сегодня ужин для президента фирмы и его зарубежного партнера и должна была их сопровождать. Даже она не знала, что планы изменились. Вполне возможно, в лицо знали только ее. Этот бык просто перепутал, принял тебя за…
Он не стал уточнять, за кого.
— Это не объясняет, почему он теперь лежит на диване — мертвый и голый.
— Ты сам знаешь — от исполнителя лучше избавиться. Ведь через него можно выйти на заказчика. Что ж, придумано неплохо: и концы обрубили, и скомпрометировали фирму. Существует правилоесли замешан криминал, значит, и налоговой полиции есть чем поживиться. Боюсь, в ближайшее время нас здорово начнут трясти.
Я посмотрел на Катю. Она внимательно слушала, не спуская с Вадима глаз.
— Тебе лучше всего сейчас исчезнуть, — сказал он, обращаясь ко мне. — И вообще забыть, что был здесь. А я пока позвоню, кому надо. Старые связи… — он осекся и смущенно посмотрел на меня. — Зря ты прервал все контакты с бывшими коллегами. Многие понимали, что тебя просто подставили.
— Жаль, никто из них об этом мне не сказал.
— Да, понимаю, — Вадим кивнул. — У тебя не было выбора. Но как я к этому отношусь, теперь знаешь.
— Спасибо, теперь знаю.
Я не верил, что он говорит искренне. Потому что любой шпион очень быстро усваивает одну простую истину — доверие и смерть идут рука об руку. Любой, даже провалившийся шпион.
— Оставь телефон, вдруг понадобишься. Жаль, встретились в неподходящем месте в неподходящее время. Но теперь как-нибудь повидаемся — по старой памяти, — пообещал Вадим.
— Я… Очень сожалею, что вас впутала в такую историю. — Катя дотронулась до моего локтя. — Просто растерялась. Забудьте все, ладно?
Она замолчала, словно хотела что-то добавить, но так ничего и не сказала.
2. И ВСЕ ПОГЛОТИЛО ПЛАМЯ
Телефон зазвонил в девять утра. Я как раз уже выпал из окна где-то очень высоко, и теперь падал вниз, надеясь, что у самой земли смогу плавно спланировать. Сон прервался на самом интересном месте.
Некоторое время я лежал под одеялом, слушая телефонные звонки. Я был уверен, что это ошибка. Не представляю, кому могу понадобиться в такую рань. По утрам звонят, когда есть дело.
И все-таки я встал и снял трубку.
— Привет, старик, — услышал я мужской голос. — Не узнал?
— Нет, — я положил трубку на рычаг.
Если сейчас опять лечь спать, сон все равно не начнется на том самом месте, где прервался. Телефон зазвонил снова.
— Перестань валять дурака, — голос показался знакомым, — это Вадим.
— Ага. Какой Вадим? — спросонья я плохо соображал.
