Стоп. Кто-то скачет. Камень и ключ на место, спрячемся. Сделав шаг от ворот, усмехнулся. Идиот, я же – как бы – не виден. Из-за угла на коне вылетел парень лет шестнадцати. Это, наверное, Борис. Перед воротами он осадил коня и спрыгнул у камня. Достал ключ и вставил в отверстие. Чуть повернул и навалился на створ. Ворота сдвинулись внутрь, парень толкнул сильней, и в открывающихся воротах я увидел толстую веревку, привязанную к верху створа, а с земли поднималась большая колода. Интересная система, видимо, для быстрого закрытия ворот. Зацепив крюком створ, Борис завел коня внутрь и привязал его к столбу рядом с воротами. Потом побежал к крыльцу большого дома и влетел внутрь, не закрыв дверь. Я двинулся было за ним.
– Борька! Борька, степн… – Крик оборвался, и раздались глухие рыдания.
Это Верея. Я кинулся обратно. Выбежав из ворот, шарахнулся от неожиданности в сторону. Навстречу неслись всадники. Трое влетели в ворота, а двое копошились у угла. Подбежав, увидел, что один держит Верею за руки, второй пристраивается между ног.
Вот твари! Ненавижу насильников! С разбегу пнул держащего за руки. Счас. В злости забыл, что я как бы призрак. Пролетев два метра от них, головой боднул что-то в траве. Черт! Схватил рукой, это оказался березовый шест. Выхватив из травы дубину, с размаху долбанул по загривку того, что устраивался промеж ног Вереи. Хекнув, степняк ничком навалился на девушку.
– Уечн шайтэн! – Второй, округлив глаза, откинулся на задницу и заелозил от летающей по воздуху дубины.
– Куда? Стоять! – Дубиной приложил его о шлем, который от удара, кувыркаясь, улетел в кусты.
– Вот теперь порядок!
Верея, рыдая, пыталась выбраться из-под тела. Я подошел и, удачно подсунув дубину, откинул степняка. Девка отползла в сторону, все еще подвывая. Степняк застонал. Ух, живой еще? Размахнулся и с силой вогнал торец дубины в лицо степняка. Рыдания за спиной резко смолкли. Обернулся – Верея оторопело смотрела на дубину. Ладно, с ней все в порядке, а как там Борис? Кинулся к воротам. Завернув во двор, увидел, что у крыльца с топором в голове лежит степняк, а двое других, помахивая саблями, зажимают Бориса у стены.
Парень, тяжело дыша, держался за грудь, где расплывалось темное пятно. В правой руке сабля.
Эх! С разбегу дубиной сшибаю ближнего. По инерции разворот по горизонту. Бум! Шлем, как у насильника, отлетает. Я опустил дубину на землю и обернулся. Борис сполз по стене на землю. Устало посмотрел на стоящий неизвестно как березовый шест. Страха в его глазах нет. Как будто у них тут летающее дубье в порядке вещей.
– Спасибо тебе, кто бы ни был ты, друг неведанный, – прохрипел парень и закрыл глаза.
– Не за что, – хмыкнул в ответ. – Только я скорее невидимый.
Откинул дубину и подошел к Борису. Кровь из ран еще сочилась, однако опасна была лишь одна, на животе. Как ему помочь? Поднес руку к груди парня и попробовал коснуться. Странно. Рука вроде проходит, но чувствуется какое-то сопротивление. Может, я уже проявляюсь в этом мире как фотография? Еще чуть-чуть – и по местным лесам будет носиться полупрозрачный человек, а аборигены станут толпой его ловить или с ужасом разбегаться. Ха! Будет потом новая сказка про то, не знаю что.
– Борька? – Во двор осторожно заглянула Верея. – Борька!
Девушка, семеня, кинулась к Борису у стены, со страхом обойдя тела, и, сбиваясь, запричитала:
– Там… они… они, меня… ох…
Потом, раскрыв широко глаза, выдала:
– Там береза их убила. Вот!
Вот ведь дуреха! Тут она увидела кровь.
– Бориска, ты ранен?
– Вереш, полотенца неси, перевязать, сухого моха и воды, обмыть.
– Сейчас.
Верея кинулась в дом. Я поднялся и, прихватив дубину, отошел к воротам. Пока девка не видит. Еще хлопнется в обморок. Кто тогда Борису поможет? А я пока посторожу у ворот.
Борис проводил взглядом улетающую к воротам дубину. Вот понятливый и смелый парень. Завалил степняка и отбивался от двоих. Страха в глазах не было. Настоящий воин!
А мне стоит искать ответы на вопросы. На данный момент первый вопрос – когда я? Где я нахожусь, могу представить. Примерно где и жил, не знаю – сколько лет тому…
Ориентироваться здесь можно, овраги и холмы почти не изменились, если судить по пути от дуба. Дуб! Вот ключ! Чертовщина там началась. И ворон ни при чем. Этот большой черный птах только индикатор будущих неприятностей. В следующий раз по клюву подлец получит, как плохую весть принесший.
Я решил посмотреть степняков. Те двое, которых я первыми дубиной приложил, лежали недалеко. Лица как лица. На туркменов похожи, впрочем, и на других представителей восточных народов.
Поднял шлем, повертел, заглянул в него. Простой, остроконечный. Посмотрел на тела. Оп, у второго не шлем, а остроконечная шапка, с железными нашитыми пластинами. Хозяин шлема в кольчуге, а второй в халате. Железо в древние времена очень ценилось. Что еще? У обоих пояса с мелкими мешочками. Стукнул по ним пальцем. В одном зазвенело. Сорвал с пояса и вытряхнул на ладонь. Хм, монеты. Пара золотых – остальные серебряные. И явно не местные, впрочем, я не нумизмат. Ссыпал их в карман – может, пригодится.
Подобрал сабли. Сдернув ножны с одной, осмотрел клинок. Местами покрошен, но острый. Не широкий, чуть изогнут и плавно сужается к острию. Рукоять простая, без гарды и крестовины.
Вторая же была с крестовиной. А сам клинок был хорош. И бывший хозяин хорошо следил за ним. И какой вывод? Я хоть и владею холодным оружием, но историей клинков никогда не интересовался. Лишь кольчуги могут дать примерный ответ. Насколько помню, их использовали до середины семнадцатого века. Получается, на триста пятьдесят лет кинуло?
Стоп! За углом частокола кто-то есть. Покрутил в руке саблю, привыкая к ней, и стал подкрадываться к углу. Выглянул. Тьфу. Два коня мирно пощипывали траву. Осторожно подошел, лошади, насторожившись, отступили. Надо же, чует меня скотинка! Поймать бы – лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Я часто катался на лошадях. Заправским жокеем не стал, однако в седле держался уверенно. Ласково бормоча, стал приближаться и успел ухватить одного за уздечку. Второй отбежал. Мне и одного хватит. Потянул коня за собой, он нехотя пошел. Вот и славно, я теперь на транспорте силой в одну лошадь! Привязав его к березке, заглянул во двор. Там медпроцедуры закончены, кони уже навьючены. Ого, даже тела успели раздеть. Ну да, что с бою взято – то свято. Все оружие степняков увязано и приторочено к тюкам.
Борис, надев плотную рубаху, взял кольчугу, снятую с тела степняка, и, встряхнув, что-то сказал. Я прислушался.
– Говорю тебе, Бориска, надо на Заимку идти. Там подлечишься.
– Нет, я в Верши идти должен. Так отец сказал. И прекрати меня жалеть, не младый, – парень кивнул на тела, – трех порешил в честном бою.
Борис, морщась, влазил в кольчугу. Видимо, что-то там зацепилось, и парень, резко одернув плетение, зашипел от боли.
– Борька! – Девка вертелась вокруг парня и помогала облачиться в бронь. – Ну, куда тебе увечному. Там и без тебя вои есть.
– Как ты не поймешь? – взвился парень. – Я вой. Мой отец вой и дед, все мои пращуры вои были. В Верши пойду. Я сказал! Помоги сумы перекинуть.
Верея подхватила сумы, и они вместе перекинули их у седла. Борис привесил к седлу еще какой-то короб, что сужался книзу. Я пригляделся – вроде на тул похоже. Да, точно, тул и есть.
– Кгарррг!
От неожиданности я подпрыгнул. Обернулся – за воротами, недалеко сидел старый знакомый. Вот ведь взял привычку исподтишка каркать! Ворон, будто убедившись, что его услышали, улетел. А у меня появилось чувство опасности. Надо уходить. Эта пятерка степняков – лишь разведка. Где-то шляется отряд крупнее этого. Забежал во двор. Борис замер, увидев летевшую по воздуху саблю, а Верея вскрикнула и спряталась за парня.
Интересно, а как им сказать-то? Написать на земле? А они грамотные? Попробую. Начинаю выводить: «Уходите, монголы близко!». И с удивлением вижу, что у меня выходит: «Ристать, борзо мунгиты!»
Мать моя! Это на каком я сумел-то? На древнерусском? Вот блин, житие мое!
А эти двое оторопело смотрят на надпись и не шевелятся. Наверное, неграмотные. Нет, Борис шевелит губами, читает. Долго он что-то соображает. Решаю поторопить и дописываю: «Быстро уходите!» Получается: «Вельми гоньзнути!», и машу саблей на ворота. Борис, шевеля губами, читает новую надпись, а Верея круглыми глазами следит за саблей, бормоча молитву.
Наконец доходит смысл написанного. Борис развернулся, довольно резко, Верея, не ожидав, сделала шаг вперед, но шустро отпрыгнула, спряталась за коня и заорала. Борис, собирая навьюченных коней в караван, цыкнул на испуганную девку:
– Замолчи, дуреха, помогай коней управить. Сама на этом поедешь. – И он показал на коня, что в связке был первым.
Перекидных сум на нем было две. На остальных, в сумах и тюках, были увязаны снятые с убитых степняков доспехи и оружие. На последнем – один тюк и связка копий. Я смотрел на сборы, сложив руки на груди, саблю держал в двух пальцах и покачивал ею. Неприятности ждать не любят.
