– То есть нет женщин-машинистов?
– Ну, мы не встречали, не знаем. Хотите, вот бутылка у нас есть из-под спрайта.
– Не хотим…
Скорей бы уж эти четыре часа прошли…
Когда они вернулись в купе, их встретила сердобольная проводница.
– Ой, девочки, – запричитала она, прижимая к себе веник – надежный атрибут проводниц. – А я думаю, где вы. Забыли вас. Ой, сколько пережила всего…
Дом
Русско-Абхазскую границу миновали без особых проблем. Сели в автобус, поехали в Сухуми.
Друзья Любавиной мамы встретили их радостно. Хозяйка, женщина статная и волевая, отвела им целый дом и отказалась от платы (при всей своей бедности). Дорогие гости быстро вселились.
Многое в доме напоминало о недавней войне. Дом огромный, двухэтажный. Перилла, обивка, половицы отодраны. Следы пуль на стенах. Шкафы на первом этаже завешаны тряпками. В холле на втором этаже старинная мебель. И на столе – фотография безвременно ушедшего хозяина и несколько роз. Возникало жуткое чувство, что дом принадлежит ему до сих пор. Ночью половички поскрипывали. Слышались и другие странные шумы.
От страха Кланька долго не могла уснуть. Любава боялась не меньше. Тосю приведения не пугали и шумы она игнорировала.
– Кланька, Кланька, вставай, – дышала Кланьке в лицо испуганная Любава.
– Что??? – пришла в ужас разбуженная Кланька.
– Вставай. Надо вставать, – убедительно шептала Любава.
– Вставать? Точно? Зачем?
– Я хочу в туалет!
– А…, – Кланька представила, как трудно будет снова заснуть.
– Куда это вы собрались? – послышался бодрый голос Тоси. – В туалет? Я с вами.
Фуникулер
В один из дней Кланька вылезла передохнуть после двухчасового купания и обнаружила рядом с Тосей и Любавой двух горных орлов.
– Это Аслан и Каха, – представили ей орлов. – Мы едем на фуникулер.
– Даха?
– Сама ты Даха! – обиделся Каха.
Он показался Кланьке скользким типом. Выдавал его тщательно скрываемый золотой зуб.
– Угу… Прекрасно. Прекрасно. Фуникулер. Тося, ты не хочешь окунуться?
– Вы что, что это за такое!? – набросилась Кланька на Тосю.
– А что? Они сказали, не с ними, так с другими. Вон, какая очередь, погляди, – и Тося захлопала ресницами.
И, действительно, местные красавцы выстроились в очередь, хвост которой терялся высоко в горах.
– Выхода нет. Надо соглашаться. Они обещали мед, арбуз и вино.
– Ну, это ж надо быть такими дурами, – разозлилась Кланька.
– Так ты с нами?
– А куда я без вас? Что матерям вашим скажу?
– Едем! – скомандовал Каха. – Еще за медом и вином надо успеть.
Скорость была приличной, колонки разрывались. Любительницы меда начали волноваться. «Что-то здесь не так, может, зря сели». Приехали на опустевший рынок. Каха и Аслан кинулись за покупками. Любава и Кланька вылезли из машины. Любава погрузилась в пучину сомнений.
– Ничего, – попыталась успокоить ее Кланька, – у меня нож.
– Нож? – в голосе Любавы почувствовалось облегчение.
Кланька гордо вытащила из карманов перочинный ножик.
– Вот!
– У…
– Ладно. Лишь бы до места добраться. Там кабинки ездят, семьи гуляют. Дети, опять-таки.
Продукты были куплены. И снова в путь. Пустынная дорога сворачивала в лес. Вздымалась в гору. Начинала петлять. Скорости никто не сбавлял. Перепады давления, как ни странно, действовали на психику. Резко затормозили на вершине. Хм… Ни семейств с детьми. Никого. Обычная гора и несколько ржавых палок, торчащих из земли.
– А?
– Фуникулер, – представили орлы гору.
– Понятно.
Кланька сжала в руке нож. Решила ни пить, ни есть.
Остальные подкрепились и разошлись пообщаться.
– У мэнэ вот что в жызни было. И вот, и вот. И вот ещо что, – рассказывал Аслан Любаве.
Рассказал, преданно заглядывал в глаза и периодически поправлял свою предательски-грязную майку.
Любава начала его поддерживать и утешать. Все больше морально. И вскоре Аслан понял, что помогать ему она не собирается.
Каха был более конкретен.
– Тося. Ты мэнэ нравишся. Очэн.
– Я девушка приличная.
– Вах! – возмутился Каха. – Как ты могла подумат! У нас нэ сразу все будэт. – Помолчал. – Вэчэром.
– Извини.
«Вот дуры», – подумали Аслан и Каха. И повезли своих несостоявшихся подруг обратно.
– А давайте на катамаране покатаемся. Вы ведь можете на станции договориться! – оживилась Тося.
– Да, да. А как жэ. На пятнадцат минут отойдэм. Вэрнэмся. И на катамаранэ.
И ведь пропали. Пропали же. Ни через пятнадцать минут не пришли, ни через час. Ну, как это назвать?
Баня
Отрицательным моментом отдыха было отсутствие воды. Можно было мыться морской и дождевой. Решили посетить местную баню. Подготовились. Купили арбуз.
Рабочий день банщицы был в самом разгаре. Она уже еле двигала языком. Видимо, приняла на грудь. И приняла не мало. Ну, а с другой стороны – как не принять, работа обязывает!
– Девочки, девочки, – приговаривала она, вытирая руки о фартук.
Чувствовалось, что любое посещение бани ей не в радость.
Банные комнаты были вполне приличными. Только вот бассейн… До тухнущей на его дне воды можно было добраться лишь по стремянке. Наливать воду и вытаскивать стремянку банщица не хотела.
– Мы без бассейна.
– Ой, какие хорошие девочки! – банщица тут же полюбила их и даже прекратила теребить несчастный фартук.
Попарились, поели арбуз, и Любава ушла. Тося с Кланькой остались допариваться. Допарились. Неожиданно их потревожил стук в дверь.
– Это Зина, – раздалось пьяное признание. – Открывайте! Время истекло.
– Мы уже выходим, – неохотно пробурчала Кланька, – Хвосты только сооружу…
– Нет, открывайте сейчас же, – настаивала банщица.
– Идем, идем, не все так быстро, – держала оборону Кланька.
Зина не отступала.
– Откройте мне на минутку.
Кланька поверила. На пороге стояла Зина. За спиной у нее возвышалось два старых абхаза. Как два самшита.
– Мужчины! – торжественно произнесла Зина. – Заходите.
– Дэвушки. Вот пришли ваши дэдушки, – отодвинули Зину счастливые деды.
– Нет у нас дедушек! Заняты мы, заняты. В прямом и переносном смысле!
Дедушки обиделись, поникли, опустили глаза. Зина потеряла доверие обеих сторон.
Похищение Любавы и Тоси
Любава и Тося возвращались с рынка. Идти надо было минут семь до следующего поворота. Далековато. Решили поймать маршрутку. Маршруточник доехал до угла. Высадил пассажиров, прихватил пожилого друга и на всей скорости заветный поворот проскочил.
– Вы проехали поворот! – кричали Тося с Любавой.
В ответ – тишина. Было очевидно, что их похитили и везут в неизвестном направлении.
– Давай выпрыгнем, давай выпрыгнем, Любава, – заговорщицки шептала Тося. И кивала головой в сторону обрыва.
– Куда это мы выпрыгнем? – сомневалась Любава.
Загар у нее начал сползать, и она пыталась отодрать несколько лишних кусочков кожи.
– Туда. На свободу! Давай же, Любава! – подначивала Тося. И все кивала, кивала головой, словно по привычке.
– Я с обрыва прыгать не готова, – отрезала Любава. – Куда я на переломанных ногах побегу?
Тося вздохнула. И обиженно выпятила нижнюю губу.
Привезли их на Маяк. У подножья Кукуевой горы. Высадили. Откуда-то извлекли арбуз и вино. Тося с Любавой держались гордо, к пище похитителей не притрагивались. Похитителям досталось больше. Они наелись, упились и развеселились. И тут заметили, что на пляже есть еще кто-то, помимо них. Вот радость-то! Лысеющий друг маршруточника предпринял попытку догнать Любаву. Периодически он падал, выбивался из сил… Маршруточник с Тосей за этим с интересом наблюдали. Любава обижалась и на преследователя, и на Тосю. Когда стало ясно, что заложницы принципиальны, друзья загрузились в маршрутку, загрузили дам и тронулись домой. Пьяные и печальные.
Деревня Моква
В один из дней решили посетить места Любавиного детства. Находились эти мифические области в паре часов от города.
– Надо что-нибудь привезти с собой. Гостинца какие-нибудь. Там дети.
– Деети!
Подумали, посоветовались и купили три чупа-чупса.
В жизни Кланька не видела такой красоты: поросята, буйволята, птица всякая. Территориальный расклад такой: домик – кукурузное поле – домик – кукурузное поле и т. д. В первом доме шел пир. Нежданные гости – тоже дорогие гости! Их радостно встретили, усадили за стол, налили вини, закормили. И повели через поле в соседний дом. Там тоже, как ни странно, был накрыт стол. Их усадили, налили вина… До третьего дома они дошли к полуночи. Вино и еда не лезли. Но гостеприимством пренебрегать было некультурно. Ох, тяжелое это бремя – быть дорогим гостем.