Новый казах, ехавший со своим сыном на джипе в Талды-Курган, подвёз нас до Сары-Озека – до городка, где от магистральной трассы на север ответвлялась более глухая дорога на Жаркент и на Китай. Тут автостоп стал весьма прост и приятен: останавливались почти все, правда машин стало в 40 раз меньше, чем на автобане под Алматою. Первая же машина – УАЗик – сразу затормозила, несмотря на то, что там уже ехало трое.
– Да, мы всего 25 километров едем, – оправдывался пассажир.
– Да им всё равно, им хотя бы 1 км проехать, – отвечал пассажиру старый казах, водитель, оказавшийся знатоком жизни и автостопа. – Это у них называется автостоп, то есть без денег. Залазьте, ребята, а то кругом одни таксисты! – и мы поехали.
– Да, бывал я в России, и в этой вашей Москве, и скажу вам: все люди одинаковые, – разговорился он. – И хотя нас там в Москве называют «чёрные», все мы одной крови, и всем нам нужно делать добро. Я вас сейчас здесь бесплатно подвезу, а меня за это Аллах как-нибудь вознаградит, а перед ним все мы одинаковые. И все люди в основном добрые, это я говорю про все простые народы, хотя и в разных странах живём и верим по-разному. А вот 70 лет мы в одной стране жили, верили все не в Бога, а в Ленина-Сталина. Кстати, у меня в доме бюст Ленина стоит, мы на свалке его нашли, подняли (вдвоём тащили), подкрасили и теперь как новенький, а ещё у меня герб СССР есть, с паровоза сняли, железный он. И всё это я у себя дома поставил, и улица Ленина, на которой я живу, люди смеются, а я им говорю: ведь и вы, и мы, все верили же!
Мы подарили водителю книгу «Практика Вольных Путешествий».
– Вот теперь у меня есть и ваша книжка, я её у себя дома, рядом с бюстом Ленина и гербом СССР положу! – обрадовался водитель. – Ну так вот, что хочу вам напоследок сказать: все люди одинаковые и по природе, по натуре своей хорошие, что бы там в Москве о ком ни говорили. И нам нужно добром относиться к людям, потому что все они наши братья, белые ли, чёрные, или ещё какие красные. Всё же нам зачтётся это, и здесь, и на том свете, а я за этим бугром буду с вами, ребята, прощаться: приехали мы! И напоследок вам такую вещь важную скажу: когда на трассе стоите, лучше рюкзаки на спину наденьте, а на землю не ставьте, чтобы сразу было видно, что вы путешественники. Тогда и заберут вас быстрее, и таксисты будут меньше приставать.
…Тут мы переехали бугор, старый мудрый казах, высадив нас, поскакал по кочкам на своём УАЗике в свою деревню, а мы остались на трассе. Но не успели надеть рюкзаки (совет, конечно, правильный; водитель, наверное, сам старый автостопщик), как нас подобрали другие казахи – на легковушке, где ехали уже трое, муж, жена и ребёнок. Взрослые проявляли религиозные свойства: как только проезжали в степи какое-нибудь кладбище (а они там часто встречались), – воздевали руки к небу и возносили молитвы за умерших. Так как водитель при этом отпускал руль, я подумал, как бы нам самим не стать умершими, но всё обошлось. Религиозные люди свернули в своё село, где нас подобрал русский мужик-пролетарий с золотыми зубами, а потом и машина с двумя «новыми» казахами, работавшими, наверное, в милиции или на таможне. С ними мы прибыли в город Жаркент (бывший Панфилов), в 20 километрах от китайской границы. Вечерело.
– Завтра воскресенье, граница закрыта, – предупредили нас последние водители. Мы очень удивились. Крупнейший казахско-китайский автопереход закрыт целые сутки? Невероятно!
Решили ехать в сторону границы, пока едется, и в Жаркенте не задерживаться. Доехали до посёлка Пинжим. Дальше уже ехать некуда – дальше только «первая колючка» (ворота погранзоны), туда вечером пропускают только местных, а нас могут впустить только утром (завтра или послезавтра, когда будет работать переход). Мы с Демидом остановились и сняли рюкзаки у последнего пинжимского дома.
Посёлок Пинжим, в 10 км от китайской границы, населяют уйгуры – мусульманский тюркоязычный народ. Основная масса уйгур живут по ту сторону границы, в Китае – но немного есть и здесь. Дети в школах учат казахский и уйгурский языки, но взрослые ещё помнят русский, изученный во времена СССР. Живущие вдоль дороги граждане приторговывают, кто чем может. Вот и жители последнего дома выставили на трассу холодильник с мороженым, соединив его тройниками и удлинителями с домашней розеткой. Я достал из рюкзака (к большому удивлению Демида) кипятильник.
– Сейчас будем вписываться по-научному!
Набрал из канистры воду в железную литровую кружку, вставил кипятильник и приблизился к хозяйке, которая из ворот наблюдала за нашими действиями.
– Здравствуйте, можно у вас чай закипятить?
И вставил кипятильник в тройник, всё равно две розетки из трёх не были заняты. Чай закипятился, я его заварил; тем временем нас пригласили во двор, мы сели за стол под яблоней; хозяин, его жена и его дети интересовались нашей сущностью. Отец разговаривал по-русски, дети – уже нет. Мы рассказали о своём путешествии.
– А можно у вас тут на ночь палаточку поставим?
Все были очень рады, пригласили нас в дом и выделили супер-комнату с перинами для VIP-гостей. Жили уйгуры на границе не весьма бедно: имели два дома, сад и скотину, спутниковую китайскую тарелку, регулярно ездили в соседний Китай за покупками. Но готовили еду в саду, на печке с дровами. Мы с Демидом прогулялись по вечернему посёлку. Когда вернулись, было уже совершенно темно, и наш дом мы опознали только по лампочке, которая освещала китайский холодильник с мороженым. Очень довольные, улеглись спать, во сне гадая: всё же работает граница завтра или нет?
Воскресенье, 1 августа. Сидение на китайской границе
Наутро (сфотографировавшись на память) мы покинули гостеприимных уйгурских людей и направились на границу, надеясь, что в воскресенье авось куда-нибудь нас да пропустят. Первая же машина провезла нас несколько километров до «первой колючки». Это первый ряд колючей проволоки, за которым ещё находится последний пограничный посёлок Хоргос и основная, вторая колючка – граница бывшего СССР. Но правом проехать в Хоргос ежедневно с 6.00 до 22.00 пользуются только местные жители. Так и живут хоргосяне, между двух колючек. Нас же пограничники в межколючье не пропустили – сказали: завтра. Как и предсказывали вчерашние водители и жители, крупнейший казахско-китайский переход по воскресеньям отдыхает.
Всё первое августа мы с Демидом провели близ границы. Приготовляя в будке пограничника кипяток, я подглядел у него правила охраны Государственной границы Республики Казахстан. Вычитал оттуда, что пограничнику запрещается открывать огонь по животным, пересекающим Государственную границу, а также по гражданам, которые пересекают границу нелегально, но случайно, а также по тем, кто пересекает границу нелегально умышленно, но не вооружён, а также по тем, кто вооружён, но не отстреливается, а также по тем, кто отстреливается, но не попадает, или попадает, но не в пограничников, а мимо них. И только если лицо явно злонамеренно и при этом нелегально пересекает Государственную границу Республики Казахстан, и в самый момент пересечения, будучи вооружено, оно начинает стрелять и метко попадает в некоторых из пограничников, – только тогда оставшиеся в живых имеют право расчехлить опечатанный сейф с оружием и метко выстрелить – конечно, сперва не на убой, а в воздух, чтобы этим предупредить злодея и его сообщников.
У самой колючки, где мы на день поселились, находилось несколько кафе и гостиница на пять кроватей, – всё для блага тех, кто ожидает открытия границы. Но мы не пользовались их услугами. Употребляли чай и овсяную кашу, а потом занялись сбором яблок. Я обнаружил, что совсем рядом, у дороги, ведущей к границе, растут яблони, усеивающие землю спелыми, хотя и мелкими, яблочками.
Пока мой друг писал дневник, я с пакетом пошёл на сбор урожая. Мимо проезжал на телеге местный житель.
– Эй, что ты здесь собираешь? Это плохой сорт! Садись, покажу, где хороший.
