– Кислой капустой да чёрствым хлебом? – Константин покачал головой. – Да, видно община совсем прогнила, если такие дела в ней творятся. Выдай-ка мне положенное, да пойду я отсюда прямо с утра. Нечего мне делать в месте, где имя закон – пустой звук. – Он встал и шагнул к выходу, когда на его плечо легла тонкая женская ладонь, пахнущая травами.
– Постой, воин. – Возникшая словно ниоткуда моложавая женщина, в длинном сарафане, с тонким золотым ободком на лбу и в повойнике[3] вздохнула и, взяв гостя за руку, посадила на лавку. – Простите моего мужа, гости дорогие. От забот и тревог за нашу весь забыл и законы людские, и законы богов.
Теперь Константин видел настоящего главу поселения. Высокая, темноволосая, статная женщина с властным лицом и пронзительными льдисто-голубыми глазами. Жена старосты говорила низким, бархатным голосом и так, что казалось, трепетала каждая жилка в организме.
– Ты, Горыня, получишь всё до последней монеты, а ты, волхв, прими в дар от мира[4] сто рабочих часов на благо травного подворья и лекарской избы.
– Я согласен. – Никифор кивнул и посмотрел на Константина.
– А расскажите, хозяйка, для чего срочно нужны деньги? – Константин внимательно посмотрел в глаза женщине. – Может, я как-то смогу помочь?
– Помочь… – Жена старосты невесело усмехнулась. – Недород же был в прошлом году. Вот и скопились недоимки. Могли бы списать за счёт воинского набора, да куда там. Только три человека в этом году в набор уходят. Больше никак не собрать. Тридцать гривен нужно заплатить – столько, сколько взяли вирой. А ещё зерно закупать на посев…
– Хорошо. – Константин кивнул. – Люди действительно не дали мне помереть, когда я без разума был, и это – долг чести. Пусть моя часть виры с той девицы вся уходит в казну, но мне нужно кое-что. Лес строевой, инструмент плотницкий и столярный, посуда для дома да стёкла оконные. Буду дом в порядок приводить.
– Будет так. – Зоря склонила голову, признавая договор заключённым. – А теперь, гости дорогие, прошу к столу…
2
Жизнь нужно прожить так, чтобы депрессия была у других.
Старшему управителю собственной государевой канцелярии боярину Орлову
Настоящим спешу донести, что имеются случаи засылки в империю магов-кромешников и боевых магов – выпускников военно-магических факультетов Лейпцигской, Лозаннской, Лондонской и иных школ, проходящих служение в Орденах Креста, Странствующих рыцарей, Огненной купели, Песочных часов и других.
Цель внедрения – получение Камня – источника, а также проведение массового обряда жертвоприношения для инициации выброса некротической энергии с последующим её собиранием в артефактах и боевых амулетах.
Лавинообразное повышение стоимости подобных амулетов на рынках Европы, Магриба и Востока способствует попыткам различных орденов получить новые источники энергии, а также упрочить своё положение в ситуации внутри европейских войн.
Управитель первого стола Тайной канцелярии дворянин Джимгурдин Бэлджо.Резолюция главного управителя дел Тайной канцелярии боярина Худякова.
Копию в Личную канцелярию государя.
Копию в архив в дело номер 288/100.
Копию в третий стол Тайной канцелярии, с пометкой «срочно».
Собственной рукой написано и печатью заверено.
ХудяковИстория обретения благодати восходит своими корнями к временам столь древним, что предания о них сохранились лишь благодаря памяти людской и скрижалям, что высекали на золотых листах монахи древних монастырей.
В своём труде Гермес Трисмегист прямо указывает дату обретения благодати как год тысяча сто пятый до Рождества Истинной Благодати и описывает его как божественное сияние, спустившееся с небес и зажёгшее двадцать больших источников по всей Земле.
Поиски этих источников, соотнесение их с силами стихий и божественных сил продолжались на протяжении более чем тысячи лет, и обретение последнего источника – Золотой Пирамиды, в империи инков, произошло в один день и в один миг, с появлением на свет дитяти богов и людей, прозванного в народе Иисусом Иерусалимским, великим магом, прославившим своё имя многими славными делами, включая создание десятков средних и сотен малых источников на землях монастырей и храмов.
Каждый источник был посвящён своей стихии, и именно этому мы обязаны столь широкому разнообразию видов и типов магических сил на землях Европы, Северной Африки и Ближнего Востока.
Из книги «Источник в душе и в сердце»монаха Ордена Песочных часов Джона Бенедикта Благословенного.А полусотней километров восточнее, на берегу неширокой реки, где раскинулось родовое владение князей Стародубских, начинался праздник. Князь, потерявший сына в случайной стычке с разбойниками, всю свою любовь обрушил на единственную наследницу огромного состояния семьи – юную Марию Стародубскую. Для неё нанимались лучшие учителя, покупались дорогие наряды, и вот теперь, в день совершеннолетия, князь устроил роскошный бал, словно желая сиянием свечей затмить горе, обрушившееся на семью с потерей единственного сына.
На бал собрались гости со всей Руси, а кое-кто даже приехал из-за границы, как, например, деловой партнёр князя – нумеролог[5] граф Борхард[6] и старинный друг семьи – этнограф Карл Маркс, изучавший обычаи и практики арабских колдунов. Гости, прибывшие в костюмах прошедшей эпохи, танцевали под модный в этом сезоне вальс, знакомились, флиртовали и, конечно, решали многие насущные дела. И лишь графиня Светлова, прибывшая в числе последних гостей, была явно не в духе. Отдав в качестве своей доли виры тысячу рублей серебром, она просто истекала злостью к смердам, посмевшим так унизить её, жрицу кромки в пятом поколении. Волхва ей не достать, это было понятно. На своей земле он десяток таких, как она, закопает и не вспотеет. А вот холопа с наглыми глазами, словно раздевавшими её, прямо там, на дороге, можно и нужно было наказать.
К слову сказать, причина приезда графини была весьма не праздной. Многоходовая интрига по соблазнению юной княжны Стародубской вступила в завершающую фазу. Виконт Рошфор, статный красавец и выпускник Лилльской школы благородных мужей, был уже «заряжен» любовной аурой, снабжён деньгами и обложен нужными людьми, так что этой маленькой птичке не вырваться.
Но и свои дела графиня не забывала. План мести, который за столом только обрёл первые очертания, во время игры в фанты оформился окончательно, и, сказавшись больной, графиня поспешила в выделенную ей комнату, чтобы там, без свидетелей, подготовить всё нужное.
Через три дня, когда основная масса гостей начала разъезжаться, а сам князь ускакал на охоту, графиня, переодевшись в дорожный костюм, прошла к конюшне, где сама оседлала и вывела Уголька – чёрного, словно смоль ахалтекинца.
Рысью выскочив из распахнутых ворот, она погнала вороного к краю огромного лесного массива, примыкавшего к землям князя, и, лишь оказавшись в самой чаще, соскочила с коня. Бросив поводья, пошла пешком. Звериное чутье не подвело её, и к ночи Елена вышла к одной из волчьих лёжек. В глубине старого, поросшего лесом, оврага повсюду белели разбросанные кости, и над логовом стоял стойкий запах псины.
Сняв с плеча сумку, графиня достала большую литровую бутыль из тёмного стекла и, откупорив пробку, стала лить густую, словно мёд, жидкость тонкой струйкой на землю, рисуя сложный узор. Когда рисунок был закончен, аккуратно вернула пробку на место и спрятала бутылку в сумку. Потом настал черёд других ингредиентов, и в конце графиня сняла с шеи медальон, опустив его в ямку посреди узора, и замерла, внимательно просчитывая структуру плетения и проверяя, всё ли в порядке. Затем разделась догола и, встав в определённой точке, движением руки активировала плетение.
Линии сразу засветились синеватым цветом, окутав поляну колдовским светом, и в тишине замершего леса сначала едва слышно, а потом все громче и громче стал прорезаться резкий пульсирующий звук, словно сам Соловей-разбойник вышел из своей могилы. Звук рвал кроны деревьев и гнул к земле мощные стволы, но на поляне, будто застывшей в янтаре, не колыхнулась ни единая травинка.
Через минуту рядом с ведьмой начало сгущаться серебристое облако, из которого на траву легко выскочило четырёхлапое существо, похожее на огромную обезьяну, но только с серо-стальной шкурой, длинными когтями и рядом острых, игольчатых зубов в широкой пасти.
– Ур-рх-х. – Существо, переваливаясь, подошло к ведьме и неторопливо провело когтём по ее молочно-белому бедру, оставляя кровавую борозду. Потом опустило голову, длинным языком слизнуло кровь с ноги и, блаженно зажмурившись, стояло какое-то время, покачиваясь, словно в трансе, но через минуту широко раскрыло глаза и подняло взгляд.
