— Слушаюсь, господин сотник!
Мишка с нарочитой неторопливостью подошел к нервно перебиравшему ногами Зверю, поднялся в седло и недовольным тоном пробурчал:
— Чего в кучу сбились? Урядники, разделить десятки! Дмитрий, Артемий, куда смотрите?
Можно было бы и не ворчать, но мальчишек следовало остудить — так и рвались вперед.
Дождавшись отчетливого разделения опричников на две группы, он удовлетворенно кивнул и скомандовал:
— Неспешно… Дмитрий, своих придерживай. За мной, вперед!
На опушке леса их встретил отрок из десятка разведчиков.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Мишка.
— Все тихо, господин сотник.
— Первый десяток, щиты на руку! — поколебался, захотел еще раз повторить все, что говорилось на инструктаже, но сдержался. — Артемий… в доме лучники могут быть, поосторожней там… Командуй, давай.
— Второй десяток! — Артемий приподнялся на стременах. — Стрелять с седла… Товсь! За мной, галопом… Вперед!
Скакать от опушки до дома всего ничего. Отроки спешились, прижались к стенам, двое принялись собирать поводья коней, чтобы отвести их в сторону. В доме пока никакого шевеления не обозначилось, хотя не слышать конского топота там не могли.
— Знак десятнику Егору! — не отрывая глаз от опричников Артемия, скомандовал Мишка.
Снова конский топот, но теперь уже более внушительный: основные силы мишкиной сотни выдвинулись к опушке леса, готовые отразить нападение с любой стороны. Все, теперь ненайденных дозорных можно не опасаться — с такой силой связываться не станут, предпочтут отсидеться или смыться по-тихому.
Отроки второго десятка подсадили двоих своих товарищей на крышу. Ничего сложного — край крыши низкий, рукой достать, но вот внутрь провалиться запросто. Ребята действовали точно по инструкции — распластались, словно на тонком льду, и только убедившись, что держатся прочно, принялись прорубать дыры в заросшем мхом покрытии.
«Вот сейчас шухер в доме поднялся! Копыта вокруг дома стучат, крышу ломают, и не понять ничего — кто, что, откуда? Волоковое окошко низко, стрелять неудобно, да и не в кого, ребята не подставляются. Остается дверь. Ну-ну…»
— Господин сотник, с того берега знак подали!
Мишка обернулся. Над противоположным берегом косо уходила в небо стрела, оставляющая за собой дымный хвост.
«Быстро среагировал. Он что же, огонь заранее развел? Выстрел направлен вверх по течению, значит, основные силы укрыты там, оттуда и надо ждать нападения… Ничего, Егор это тоже видит, сам сообразит, а для нас сейчас главное — дом».
Артемий подобрался к двери. Собственно, сама дверь то ли сгнила, то ли еще чего-то, вход в дом завесили какой-то шкурой. Вот эта шкура и шевельнулась, и Артемий тут же выстрелил сквозь нее. Попал или не попал, непонятно, но больше выйти никто не пытался.
Дыры в крыше прорубили, и из обеих тут же вылетело по стреле, но бесполезно — отроки на фоне неба не маячили. Снизу передали горшки с дымовухой.
«Ну, кузькина химия в дело пошла».
Горшки полетели в прорубленные отверстия и одновременно в волоковое окошко. С того места, где находился Мишка, не видно, но и в окошко, находящееся с противоположной стороны дома, тоже должна была залететь такая же «дымовая шашка». Из окошка горшок, правда, почти сразу выкинули наружу, но один из отроков тут же выстрелил внутрь дома.
— Куда? Там же дети! — шепотом выкрикнул Дмитрий.
— Спокойно, Мить, стреляет, значит, видит, куда. Стоим, ждем. Артюха свое дело знает.
Выброшенную из дома дымовуху снова закинули внутрь, и один из отроков закрыл окошко своим щитом, подперев его плечом. Отверстия, пробитые в крыше, тоже накрыли щитами.
«Ну, вот так, значит. Сразу дымовухи они не загасят, так что там у них сейчас темно, смрадно, детишки пищат, бабы верещат… Нет, правильно, что в смесь известь добавлять не стали — совсем уж травить людей не требуется. Вылезете, никуда не денетесь, это вам не больница в Буденновске…»
Мишка обернулся к отрокам, зафиксировал взглядом каждого. Напряженные позы, руки, вцепившиеся в поводья и оружие… Лиц под бармицами не видно, но наверняка каждый как натянутая струна.
— А ну, спокойнее! Пальцы расслабить, а то сейчас сок из самострелов выдавите. Спины, шеи, дыхание… Забыли, чему учены? Глядите, ребята все верно делают, вот и нам так же надлежит. Ты! Чего коня зря дергаешь? Ты! Как самострел держишь? Ну-ка, всем негромко, но отчетливо «Отче наш» прочесть!
Отроки невнятно забубнили под бармицами, и Мишка вновь обернулся к дому. В окно и отверстия в крыше полетела еще одна партия дымовух. Изнутри донесся шум, но вместо ожидаемого плача детей и женских голосов раздались мужские крики. Кто-то невидимый сорвал шкуру, закрывающую дверной проем и оттуда потянуло дымом. День выдался пасмурный и тихий, но в этот момент дохнул легкий ветерок. Дым вдруг всосало в дверь и выдуло из-под застрехи крыши.
«Ну да, дом-то по-черному топится… Нет, не задохнутся, но вылезать наружу придется… или на полу улягутся? И будут лежать, ждать подмоги? Не хотелось бы ребят внутрь посылать, у входа наверняка ждут… Сейчас все решится — либо один сценарий, либо второй… Есть! Получилось!»
В дверном проеме показалась женщина… Не одна — позади нее виднелся мужчина; одной рукой он удерживал пленницу поперек туловища, а другой приставил ей к горлу нож.
— Оружие наземь! — заорал мужчина. — Я сказал: бросай!
«Голос уверенный, без истерики… тем лучше. Ну, Артюша, не подведи, ты же у нас артист…»
— Исполнять! — распоряжение Артемия прозвучало вовсе не как команда, а как крик испуганного и растерянного мальчишки.
Отроки еще попятились, кто-то опустил самострел, кто-то нет.
— Наземь, сказано! Зарежу княгиню!
— Бросайте! — с натуральной слезой в голосе возопил Артемий.
Отроки, наконец, повиновались. В точности так, как это делалось на занятиях в учебной усадьбе: болты остались наложенными на стволы, самострелы легли на землю аккуратно, так, чтобы в любой момент можно их либо подхватить и выстрелить, либо самому упасть и стрелять лежа с последующим перекатом в сторону.
— Отойти назад. Дальше!.. Еще дальше!
«Опытный, сволочь, соображает…»
Террорист (а Мишка про себя назвал похитителей именно террористами) вытолкал пленницу наружу и сразу же в дверном проеме появился следующий, точно так же прикрываясь женщиной с приставленным к горлу ножом, потом третий, держащий на руках ребенка.
«Ну, падлы… мертвым позавидуете… я вам устрою…»
Всего террористов оказалось шестеро, у каждого было по заложнику — двое женщин и четверо детей разного возраста. Вслед последнему из дома с криком кинулась еще какая-то женщина, но он ударом ноги зашвырнул ее обратно.
С трудом заставляя себя говорить спокойно, не повышая голоса, Мишка обратился к отрокам первого десятка:
— Ну? Все всё помнят? Если сделаем все правильно, то и княжью семью спасем, и сами целы останемся. Митя, медленно, шагом, подъезжаем, расходясь и выбирая цели…
— Да знаю я, Минь…
— Ты-то знаешь. За ребятами присматривай, мне сейчас не до того будет.
— Сделаем. Слушай мою команду. Медленно, без резких движений… С Богом! За мной.
Зверь, повинуясь всаднику, выходил прямо на главаря, шедшего первым. Тот еще издали закричал:
— Стоять! Зарежу княгиню!
Мишка не реагировал, неспешно ехал дальше, краем глаза отслеживая действия отроков. Пока все шло, как надо.
Главарь еще пару раз выкрикнул угрозы, но Мишка остановил Зверя, когда между ними осталось меньше десятка шагов.
— Я убью ее! — в очередной раз проорал террорист.
— А я тебя, — как можно бесстрастнее отозвался Мишка и угрожающе повел самострелом.
— Это княгиня! — не унимался главарь. — С вас за нее спросят…
— Не спросят. Мы не здешние. Режь и готовься…
«Вот так. Тебе ж не княгиню грохнуть надо, а самому выжить хочется. Аллах акбар, ты, надо понимать, тоже кричать не будешь, и вообще, ты к такому повороту событий не готов».
— Все равно!.. Ответишь! — в голосе главаря поубавилось уверенности.
