Мария Ивановна увлеклась рассказом. Речь её лилась свободно и плавно.
— Но мы уклонились, — продолжала она. — Ведь мы говорили о картофеле. Кто именно, какой человек привёз в Европу картофель, не известно, но установлено, что впервые он появился в Испании, хотя англичане это и оспаривают. Эту заслугу они приписывают себе. Из Испании картофель начал распространяться по Европе. Правда, не скоро. Прошло триста с лишним лет, пока этот ценный продукт стал обычным блюдом на столе людей всего мира.
За свою историю картофель спас от голодной смерти многие миллионы бедняков. Вначале картофель выращивали в ботанических садах как редкое растение. Отсюда он попал в сады богачей, но тоже как редкость, как любопытная заморская диковинка. Цветы картофеля украшали дорогие букеты. Из Испании картофель попал в Италию, из Италии в Бельгию… затем в Англию, потом в Германию. Из Германии картофель вывозили в Нидерланды, в Швейцарию, во Францию и в Ирландию.
Особенно большую роль картофель сыграл в Ирландии. Климат там суровый, но очень подходящий для картофеля. Народ в Ирландии бедный, часто голодает, и картофель быстро оценили. Он скоро стал главной пищей бедняков и занял большие пространства земли.
Любопытно, что в Северную Америку картофель попал из Европы. Правда, это были уже улучшенные, отобранные сорта, и привезли его туда ирландские переселенцы.
Каждая страна называет картофель по-своему. Индейцы, живущие в Перу, называют его „папа“. Такое же название он имеет в Испании. Во Франции картофель называют „земляное яблоко“, в Германии — „земляная груша“. В США и в Англии картофель называли „ирландским бататом“, но это неправильно, потому что батат совершенно другое растение… в Финляндии — „тарту“. Это слово, как и наше название „картофель“, получилось от итальянского слова…
Мария Ивановна остановилась и взглянула на ребят.
— Трюфель! — вырвалось у Зины.
— Правильно! А что такое трюфель, Зиночка?
— Гриб, растущий в земле, — ответила Зина.
Мария Ивановна взглянула на часы. Было уже поздно. Приходилось кончать беседу.
— Что же может сравниться с картофелем по урожайности, по значению его в хозяйстве, в промышленности? Думаю, что вам не нужно объяснять исключительную ценность этого растения. Вы и сами это знаете.
— Знаем! — хором ответило несколько голосов.
Мария Ивановна замолчала. Все ждали продолжения, и некоторое время стояла тишина.
— На этом мы закончим нашу беседу, — с улыбкой сказала она, поворачиваясь к сидящим сзади.
— Та-ак! — протянул Николай Тимофеевич, поднимаясь. — А ты, Зинаида, не желаешь картошкой заниматься. Был бы я на твоём месте…
— Совсем я не говорила, что не желаю… — с обидой сказала девочка и ушла в свою комнату.
— Всю жизнь картошку сажала и ничего такого не знала. Большое вам спасибо! — поблагодарила Марию Ивановну пожилая колхозница — Анна Тимофеевна Буянова.
Все поднялись со своих мест, задвигались, и только сейчас стало видно, как много набралось народу.
5. Надо попробовать
Солнце поднялось высоко и заметно пригревало. С крыш текло. Везде стояли лужи, и еще вчера прикрытая снегом земля обнажилась. Воробьи старались перекричать друг друга и поднимали отчаянную драку из-за каждого пустяка: из-за мокрого пёрышка, из-за соломинки или клочка шерсти. Под окном ходили две кошки и так мяукали, словно им поминутно наступали на хвосты.
Мария Ивановна открыла глаза и в первый момент не могла сообразить, где она находится, почему так светло и что это щёлкает так назойливо и так чисто. Совсем недавно, как ей казалось, она положила голову на прохладную подушку, на минуту накрыла глаза, и вот…
„Ну и спала“, — удивилась девушка и, сбросив одеяло, села в кровати. Сначала захотелось узнать, что так упорно щёлкает за окном. Отодвинув занавеску, она сразу поняла… Где-то на крыше просачивалась вода, и одна за другой падали капли, ударялись о карниз окна и разлетались блестящими пылинками.
„Весна! Моя первая весна!“
Судя по солнцу, времени было уже много, но ей хотелось ещё немного полежать, подумать, помечтать.
Вспомнился детский дом, институт, подруги, но теперь всё это уже было где-то далеко. Впереди её ждала новая, самостоятельная жизнь. Шаг за шагом перебирала она в памяти свой первый день в колхозе. Начался он со встречи с ребятами и закончился с ними. „Хороший признак, — с удовлетворением решила она и улыбнулась. — Ребята — это мои надёжные помощники. Если их расшевелить, заинтересовать, то они могут сделать много… очень много“.
Вчера вечером она разговаривала с ребятами, и ей волей-неволей пришлось продолжить беседу — рассказать о том, как боролись за свою свободу индейцы против вооружённых испанцев и англичан, о духовом ружье „сарботан“, из которого индейцы пускали стрелы, отравленные сильным растительным ядом „кураре“.
— Своим выдыхом стреляли? — удивился Саша Пыжов. — И далеко стреляли?
— Вот уж этого я не знаю, Саша.
Саша подумал, подмигнул Ване и, хлопнув себя по коленке, сказал:
— Это надо попробовать!
Зина спросила о чуньо. Видимо, и она, по примеру индейцев, хотела научиться долго хранить картофель. Когда Мария Ивановна рассказала о том, что индейцы клали чуньо в могилы умерших родственников, где оно хранилось не одну сотню лет, девочка твёрдо сказала:
— Это надо попробовать!
— И ты хочешь в гробы положить? — со смехом спросил Саша.
— Не болтай глупости! Если научиться делать чуньо, то, знаешь, какая польза… Не гниёт и долго хранится!
Ваня задал вопрос последним, но вопрос его был совсем другим.
— Мария Ивановна, а как же так… — слегка покраснев, спросил он. — Ведь сортов картофеля много… Учитель говорил нам, что тысячи. Правда?
— Правильно!
— А как же он говорил, что картофель размножается вегетативно, клубнями. Значит, все сорта привезли от индейцев?
— Нет. Дело в том, Ваня, что новые сорта картофеля выводят из семян. Не всякий картофель цветёт. К счастью для нас, вид картофеля, привезённый испанцами в Европу, цвёл и завязывал семена. Посеянный семенами картофель и дал сравнительно большое разнообразие сортов. Вот от семян европейцы и получили новые сорта.
Ваня подумал и тоже сказал:
— Это надо попробовать!
— Что попробовать? — спросила Мария Ивановна.
— А вот посеять и вывести новый сорт, колхозный!
— Это очень кропотливое дело, Ванюша, — с улыбкой сказала девушка. — Но попробовать, конечно, можно…
…Мария Ивановна спохватилась: „Как я смею валяться, когда столько дел!“ Она вскочила, торопливо сделала зарядку и только после этого заметила, что на столике лежала записка.
„Мария Ивановна! Спите, пожалуйста, подольше, потому что лучше сначала отдохнуть. Мы лучше сделаем две бригады — девочек и мальчиков. Тогда будут все согласны.
Зина“
Когда Мария Ивановна с полотенцем через плечо и мыльницей в руке вышла из своей комнаты, Николай Тимофеевич сидел, согнувшись над столом. Перед ним были бумаги и крошечные, почерневшие от времени счёты с фарфоровыми костяшками.
— С добрым утром, Николай Тимофеевич! Что же вы меня не разбудили?
— Это ничего. Скоро не до сна будет, а пока отсыпайтесь, — сказал он, не поднимая головы.
Мария Ивановна быстро умылась, причесалась, привела в порядок кровать и посмотрела на чемодан. Захотелось разобрать и разложить вещи. „Нет, в другой раз, — решила она. — И так проспала“.
На столе был оставлен завтрак: три сваренных яйца на блюдце, хлеб, кринка молока, в миске лежал творог, на сковородке жареный картофель.
„Еды на целую бригаду“, — с улыбкой подумала девушка, усаживаясь за стол. После завтрака она сразу приступила к деловому разговору.
— Почему у вас в плане на этот год я нигде ничего не нашла о ранних овощах? — обратилась она к Николаю Тимофеевичу.
— Ранние овощи? Это что — редиска, салат? — спросил он.
— В первую очередь — ранний картофель, капуста, помидоры…
— А как? Теплицы строить, парники?
— Нет. В открытом грунте.
— Какие же это будут ранние? У нас, на севере…
— Подождите, Николай Тимофеевич… — перебила его девушка. — Ленинград требует ранних овощей, зелени, и мы не имеем права от этого отмахиваться. Вопрос о ранних овощах стоял недавно в обкоме партии, и всем колхозам даны указания…
Николай Тимофеевич умел слушать и всегда старался как можно глубже вникнуть в суть дела. Он не принимал скороспелых решений, и если возражал или спрашивал, то только для того, чтобы до конца уяснить и осветить все стороны вопроса. Но вот наступал момент, когда он, разобравшись во всех деталях, всё взвесив, принимал решение. Тогда разубеждать его было бесполезно. Мария Ивановна этой черты председателя еще не знала.
