– Сейчас буду, – я отключился и рывком встал с кресла, нарочно игнорируя любопытствующие взгляды. Все знали, что наш капитан – человек иногда до неприличия прямолинейный, не терпящий всяческих витиеватостей, поэтому 'нечто интересное' вместо прямого и чёткого изложения обстановки в его устах звучало, по меньшей мере, очень необычно.
Заинтригованный, я добрался до мостика за считанные минуты. Капитан приветствовал вежливым кивком, стоя на фоне грандиозной панорамы космоса. Панорамы, на которой самоцветами переливались россыпи звёзд, чинно красовались туманности и скопления, далёкие и близкие галактики – пусть всё это и виделось в тысячный раз, но впечатление от этого завораживающего зрелища просто не могло пресытиться, каждый раз по новой затрагивая некие душевные струны. Прямо по курсу на панораме росла планета, транспортник на её фоне был совсем не различим, даже на пределе увеличения его изображения. Его местоположение отмечал ярко-зелёный маркер.
Кивнув в ответ, я перенёс всё внимание на капитана, ища на его лице признаки беспокойства или иных чувств. Но тщетно. Хотя иного и не ожидал. Капитан Григорий Еронцев, как всегда был предельно собран и сдержан. Обладая крепким телосложением, вкупе с вечно сумрачным лицом, на котором отпечатались сильная воля и целеустремлённость, он даже в каждом движении являл отточенность и продуманность. Этакий классический образчик типажа космического волка, который, казалось, знает о своём деле не только всё, что ему знать должно, а и сверх того. Прямо писанный герой приключенческих саг времен первого освоения космоса.
– Два момента, Пётр Викторович, – начал Еронцев сухо и нельзя было усмотреть, что он чем-то озабочен, – первый, весьма неожиданный: на поверхности обращённой к нам стороны луны этой планеты сенсоры засекли неизвестный объект. Это искусственный объект, до семи километров в поперечном сечении. Но вот что меня настораживает – это то, что он возник всего несколько минут назад, как будто вынырнув из-под поверхности.
– При его-то размерах?
– Именно. Но самое здесь интересное, корабль считает, что возникший объект родственен 'Реликту'.
Корабль считает. Во как! Подобные обороты капитана меня всегда немного коробили. Правда была в том, что 'Реликт' обладал зачатками интеллекта, теми зачатками, которые позволяли ему самоосозновать себя и в ряде случаев самостоятельно, по своей инициативе начинать контакт с человеком. Чаще всего с капитаном, к которому, видимо, питал особое расположение. В такие моменты невольно задашься вопросом, а зачатки ли это или нечто большее? Может, всё дело в неспособности человеческого разума (в данном случае – моего) навести тот тонкий мостик понимания, что позволил бы проникнуть в чуждый мир иного, принципиально отличного разума?
– То есть, артефакт древних?
– Похоже, что так.
– Неожиданная находка, – то ли прошептал, то ли подумал я вслух.
А задуматься тут было над чем. Найденных в галактике артефактов – следов неизвестной, погибшей бездну времени назад расы, можно пересчитать по пальцам. Часть из них руины, часть, меньшая, странные, слабо поддающиеся изучению титанические сооружения, непонятно как сохранившиеся и неизвестно какие в себе тайны таящие. А сейчас, нате вам, не ждано – не гадано обнаружен действующий артефакт. И стоит только информации просочиться, как в этой системе станет жутко тесно от разведкораблей всех заинтересованных держав. А то, что заинтересованных будет не мало сомневаться не приходится. Ничейный сектор в далекой малоосвоенной спирали, тут, пожалуй что и разведчиками не ограничатся. Могут сразу прийти большие эскадры во главе с решительными командирами.
– Да, неожиданная находочка, – повторил я, чертыхаясь про себя, и спросил: – Как думаешь, Григорий Романович, корабль не мог ошибиться?
– Думаю, что нет. Хотя утверждать не могу. Пётр Викторович, вы же знаете, корабль мне доверяет и решил поделиться своим предположением.
Ну вот, пожалуйста, 'корабль доверяет', 'корабль делится предположениями'. Нет, определенно, я что-то упустил в отношении 'Реликта', на котором ходил по галактике чуть ли не до рождения капитана нашего Еронцева.
– Так это только предположение?
– Предположение с большой долей убеждённости.
– Вот даже как. Занятно. А ты, Григорий Романович, я смотрю, до сих пор воспринимаешь 'Реликт' как живое существо. Наверное, поэтому он с тобой так легко контактирует.
Уголки губ Еронцева тронула тень улыбки. Но настоящей его улыбки я так и не дождался, да и не дождусь, видимо, никогда. Капитан никогда не улыбался, то ли потому что не умел в принципе, то ли случилось что-то в его жизни навсегда отметившее его чело печатью вечного сумрака. Но стоило только заговорить о 'Реликте', как сердце капитана оттаивало.
– Что-то ещё, Григорий Романович?
– Да. Я тут пошерстил в базе данных. Так вот, это Темискира, которая…
– Знаю, знаю. Я тоже о ней запрашивал. Вот только смотрится она совсем не как представительница А-класса. Ты не находишь?
– Полностью согласен. Вот данные сканирования. Смотрите сами, каков результат.
Передо мной развернулись голографии снимков поверхности с текстовыми столбцами описания. Общая картина выглядела гнетущей. Совершенно чужеродная биосфера, кроме того, изобилующая обширными проплешинами радиационного и химического заражения разной степени интенсивности, уродливыми язвами покрывающими значительные площади.
'Ещё один погибший мир', – подумалось мне в тот момент. Изучение снимков порождало неприятный осадок. Боевые действия шли на поверхности и в выборе средств, судя по всему, стороны не проявляли щепетильности. Впрочем, рунхи, как правило, и не стремились уничтожать планеты. Вот только что же случилось с земной флорой? Не могла же она полностью исчезнуть! Если верить справочникам, то по жизнестойкости с ней местные организмы тягаться на равных не могли.
– Что вы на это скажите? – спросил капитан.
– Скажу, что руки чешутся задать много-много неприятных вопросов нашим беглецам с 'Миранды'.
– Я тут бегло сопоставил кое-что. По материалам справочника, тяготение Темискиры – 0,98 'же'. А корабельный вычислитель выдает 1,05.
– Неточность данных справочника?
– Не думаю, Пётр Викторович. До сего дня подобных неточностей не замечал. И на погрешность вычислителя не похоже. Слишком дикая была бы погрешность.
Темискира постепенно росла и заполнила собой четвертую часть панорамы. Её луна, в сравнении с ней самой, выглядела жалкой скалистой глыбой, окрашенной в непримечательные жёлто-коричневые цвета. А на фоне луны красным маркером высвечивалась точка месторасположения артефакта.
– Странно, – произнес капитан нехарактерное для его лексикона слово с некоторой, опять же, не характерной для него растерянностью, – объект растет в размерах.
Поверх панорамы появилась голограмма объекта, представлявшего собой раскинувшийся на поверхности конус, на глазах превращающийся в трёхлучевую звезду с высоким шпилем в центре. И правда, тут было чему удивиться. Изображение на голограмме постепенно росло, наливаясь в объёмах словно живой организм при ускоренной съёмке натуралиста. Спустя какие-то минуты каждый из лучей простёрся в длину более чем на пять километров, постепенно при этом разрастаясь вширь.
– 'Миранда' произвела передачу на объект, – доложил Еронцев, колдуя у пульта. – Сигнал записан.
– Сигнал кодирован?
– Да. Модуляция совершенно не типичная. И частота на пределе восприятия наших сенсоров.
Я кивнул, понимая, что шансов расколоть код сигнала сию же минуту нет никаких. Если он вообще был этот шанс. Возможностей 'Реликта' вполне хватало для дешифровки коммерческих, частных и полицейских кодов. Но вот с военными и правительственными, к тому же с завидной регулярностью обновляющимися, это было чаще всего невозможно. А этот случай, похоже, из этого ряда.
– Стандартный передатчик так не работает, – предположил я. – Думаю, мы нашли бы много для себя интересного на борту 'Миранды'.
Я видел, что капитан со мной согласен и хотел что-то сказать, но вынужден был отреагировать на резкую смену курса транспортника. 'Реликт' повторил манёвр 'Миранды' и тут началось нечто непонятное. Сигнал чужого корабля начал слабеть, потихоньку затухая, а срочно спроецированная голограмма оптического изображения показывала как 'Миранда' постепенно теряла чёткость очертаний, с каждой секундой становясь все более прозрачной, будто разрывая последние связи с материальным миром.
– Чертовщина, – пальцы Еронцева зачастили по консоли. – Нет, сенсоры работают штатно.
– Не в сенсорах дело. Это с 'Мирандой' что-то не то происходит, – признаться, я не на шутку взволновался, наблюдая всю эту свистопляску. – Она куда-то от нас убегает.
