— Ты не... — начинает он, но я не слышу продолжения, так как заканчиваю разговор и засовываю телефон обратно в карман пиджака.
— Так, одно дело сделано, — бормочу я про себя. Но нет никакого чувства удовлетворения по этому поводу — даже апатии, которую мог бы испытывать по отношению к большинству пунктов списка дел. Вместо этого есть маленькое раздражающее зернышко отвращения. Не к Бобу.
К самому себе. Что подумает Сэйди, если увидит такое? Я не очень хороший парень и не боюсь признаться в этом. Но впервые за многие годы понял, что беспокоюсь о том, что обо мне думает кто-то другой.
Мой пентхаус находится на последнем этаже престижного элитного здания. Я паркуюсь в подземном гараже, рядом с другими блестящими черными роскошными автомобилями, и поднимаюсь наверх на личном лифте. Усталость наваливается на меня, когда я вхожу в просторную квартиру пентхауса. Все вокруг — хром, стекло и темное дерево, и идя по коридору к своей спальне, я слышу эхо в пустоте от моих дорогих туфель, сделанных на заказ.
Захожу в свою большую гардеробную, небрежно скидываю одежду, оглядывая темное, мужское пространство. Здесь все мое, и нет даже хомячка, который составил бы мне компанию. Долгое время меня это вполне устраивало, но теперь мне интересно, как бы я себя чувствовал, если бы с одной стороны шкафа висели женские вещи. Если бы средства для волос и косметика лежали на стойке в ванной рядом с моей бритвой — маленькие предметы совместной жизни.
Было бы неплохо, решаю я, подходя к зеркалу. Но не могу себе это позволить с кем попало.
Я смотрю на свое отражение критическим взглядом. Почти все мое тело покрывают татуировки, и это не художественные татуировки, которые делают хорошие парни. Нет, мои рассказывают о жизни по ту сторону закона, злые завитки чернил, которые появились с тех времён, когда я только приехал из Венгрии, пацаном без документов и отчаянно пытался вписаться в банду, к которой присоединился, чтобы заработать несколько баксов.
В ту группировку, которой сейчас руковожу, вместе с несколькими партнерами.
Я ни о чем так не мечтаю, как о единении с Сэйди, но татуировки скажут ей о многом, даже если сам промолчу. И если — когда, поправил яростно я, — придет время, расскажу ей, кто я такой. На протяжении двадцати с лишним лет я был гангстером. Этого не изменить только потому, что красивая девушка украла мое сердце. Каждый раз, когда получал один куш, то переходил к следующему, поднимаясь по лестнице нашей организации, пока не стал вторым после босса.
Погоня, постоянная суета — это уже надоело. Никогда не говорил этого своей команде, но я устал, и в последнее время мне хочется большего. Встреча с Сэйди сделала это еще более очевидным.
Мой член, все еще немного твердый после поцелуя с Сэйди, снова становится твердым, и я обхватываю его ладонью, отворачиваясь от зеркала.
Сэйди, Сэйди, Сэйди, думаю я, поглаживая возбужденный член, когда вхожу в огромный гидромассажный душ. Это будет только для тебя.
Спустя несколько минут после душа забираюсь в постель и уже погружаюсь в сон, когда на тумбочке громко звонит телефон. Никто не звонит мне в это время, если только это не экстренный случай, и я бормочу ряд мерзких венгерских ругательств, когда хлопаю по тумбочке в поисках маленького устройства.
— Да? — рычу я, когда наконец отвечаю.
— Элиас, прости, что звоню тебе так поздно, — отвечает мне на венгерском мягкий женский голос. Это Нора, секретарь босса. — Андраш приедет в город через пару дней и хотел бы тебя увидеть.
Я сажусь, удивленно моргая. Босс почти никогда не покидает свой комплекс, так что это, должно быть, важно. — Да, все в порядке. Во сколько?
— С тобой свяжутся, — говорит Нора, и связь прерывается.
Черт. Я бросаю телефон на тумбочку. Это могло бы подождать до утра.
* * * * *
На следующий день с утра пораньше я стучу в дверь Сэйди. Знаю, что она не спит, и слышу шаги по квартире, бульканье кофеварки и легкое журчание чего-то — возможно, передачи или новостей.
Становится тише, и через пару секунд дверь открывается, и появляется она. Милая Сэйди Сью, одетая в элегантные темные брюки, туфли, шелковую блузку и кардиган. В офисной одежде. Ее глаза от удивления округляются, когда она видит меня, и я отчаянно хочу поцеловать ее сладкие розовые губки в форме буквы «О». — Элиас, — выдыхает она. — Что ты здесь делаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я протягиваю ей упаковку с пирожными и переноску для напитков с двумя ароматными сортами кофе. — Я проходил мимо и надеялся, что у тебя есть свободная минутка, чтобы составить мне компанию за завтраком.
На ее лице появляется красивая улыбка. — Вообще-то, есть. Мне только что позвонили и сказали, что офис сегодня закрыт, так что я совершенно свободна.
Улыбка манит меня, и я не могу удержаться, чтобы не поцеловать уголок рта Сэйди.
— Тогда, пожалуй, я могу провести с тобой весь день, — шепчу я возле ее улыбки. Она не отстраняется, и чувствую, что она улыбается еще шире, когда хмыкает в знак согласия.
Квартира Сэйди скромная, но тщательно обставленная удобными предметами мебели и маленькими безделушками повсюду. Ничего роскошного, но видно, что она тщательно выбирала вещи, чтобы сделать свою студенческую квартиру немного более уютной. Мое сердце ёкнуло, когда понял, чего именно я хочу и чего мне не хватало в своей квартире: индивидуальности и любви.
— Я все еще в деловой одежде, — говорит она, показывая на свой наряд. — Пойду-ка я переоденусь, а потом мы сможем поесть и решить, что делать дальше.
Пора исследовать свою безумную половинку, Сэйди Сью, думаю я. Скользя взглядом по красивому телу, улыбаюсь ей. Она смотрит на меня, и в ее взгляде вижу желание и застенчивость.
— Я хочу посмотреть, — говорю я, с хриплым от желания голосом. — Я хочу увидеть тебя всю.
Я протягиваю руку и терпеливо жду, пока она думает. Решает. Она знает, что это не какое-то банальное развлечение. Это нечто большее, и, если она согласится, пути назад не будет.
Наконец, дрожащими пальцами она берет меня за руку и тянет в свою спальню.
Глава 4
Сэйди
Что я делаю? Что я делаю? Что. Я. Делаю.
Биение сердца отдается в ушах, когда веду Элиаса за руку к моей скромной маленькой спальне, где он будет смотреть, как я раздеваюсь. Никогда раньше не раздевалась перед мужчиной, но я не идиотка. В его глазах я видела непреодолимый голод, когда он смотрел на меня, словно умирал от голода, а я была долгожданным пиршеством.
— Комната у меня небольшая, — нервно говорю я, открывая дверь в свою спальню. Он следует за мной, все еще крепко сжимая мою руку, оглядывая заполненные книжные полки, мою неубранную постель с измятым цветочным пледом, туфли на шпильках, которые я надевала вчера вечером, валяются на полу рядом со шкафом.
— Мне нравится, — отвечает он, поворачиваясь к кровати. Отпускает мою руку и садится на матрас, опираясь локтями на колени, и смотрит на меня. — Она похожа на тебя, а все, что похоже на тебя, мне нравится.
Я отворачиваюсь, краснея, и открываю дверцу маленького шкафа, перебираю вешалки, пока не нахожу белый сарафан, затем поворачиваюсь, чтобы показать его Элиасу. — Что скажешь?
Он глубоко вздохнул, и хищный блеск в его глазах напомнил мне волка. — Идеально, Сэйди Сью. Мне нравится.
Я вешаю сарафан на дверцу шкафа и по привычке начинаю поворачиваться, но тихий цокающий звук останавливает меня.
— О, нет, — говорит он. Мягкое предостережение, но я все равно его слышу. — Никогда не отворачивайся от меня, ладно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мои пальцы дрожат, когда снимаю кардиган. Тонкий трикотажный материал падает на пол, но мне все равно. Единственное, что имеет значение, — это Элиас: его темные глаза, в которых горит желание, напряжение в его крепких мышцах и осторожные вдохи.
Затем снимаю туфли, и он бросает взгляд на накрашенные розовым лаком ногти, которые я подворачиваю в ковер. После этого настала очередь брюк, и я нащупываю крошечную молнию, наконец, мне удается вцепиться в нее ногтями и потянуть вниз. Теперь на мне остались только трусики, шелковистая кофточка и лифчик, и внезапно я почувствовала... стеснение. Мне стало немного неловко.
