село, было знаменито на всю старую Югославию. Здесь разводили породистых арабских скакунов и в 1980 —х годах самая известная югославская рок-группа «Биело дугме» устраивала рок концерты под открытым небом.
Родился Желько уже в городе Пале, который уютно расположился у подножия двух больших гор — Яхорины и Романии. В городе Пале во время Сараевской олимпиады 1994 года находилась олимпийская деревня, а во время войны 1992–1995 годов резиденция президента Республики Сербской Радована Караджича.
Отец и мать Желько были люди простые, работящие. Они построили большой красивый дом, и был у них еще один сын, младший брат Желько.
Всё у Желько было как обычно. После школы пытался учиться в Сараевском университете, служил в Югославской народной армии, потом устроился работать на ФАМОС (Фабрика моторов Сараево), производственные корпуса которой находились в городе Пале.
А потом началась война. Желько, как и большинство сербов, вступил в Войско Республики Сербской и все три года войны честно отвоевал за свою Родину.
Какого-то особого отношения к русскими Желько не имел. Он был обычным сербом, хотя и склонный к интеллектуальным упражнениям в виде долгих бесед со своими друзьями о судьбах сербов и мира в целом. Однако стоит заметить, что склонность к подобным беседам, тоже характерная черта обычных сербов, особенно боснийских.
Недалеко от дома Джида жил Мирослав Топалович, кажется, этот район Пале назывался Велин луг. В доме Мирослава, который, кстати сказать, был самым бедным домом в городе, был фактически неформальный клуб сербских родолюбов (патриотов) — руссофилов. Надо отметить, что клуб был очень народным и неформальным, здесь в обычае было много пить кофе, играть в шахматы, смотреть и бурно обсуждать спортивные матчи и конечно же очень много говорить и главное слушать Мирослава, непревзойдённого рассказчика.
Так случилось, что Желько сам для себя нежданно стал тем самым особенным сербом для русского, и не просто для русского, а для русского добровольца.
Был летний вечер, прекрасный балканский летний вечер. Дневная жара отступила, с гор покрытых лесом веяло прохладой. И вот в такой вечер Желько возвращался из Пале, то есть из города к себе домой. Путь его лежал через перекрёсток, с которого начинается дорога в Сараево через горный массив Требевич. Дорога эта старая, не удобная, но именно она связала сербскую восточную Боснию с сербским Сараево во время последней войны. Короткая новая дорога на Сараево была заблокирована, ее пересекала линия фронта.
Этот перекрёсток был главной отправной точкой для поездок в сербское Сараево, автобусного сообщения почти не было, и люди передвигались в основном автостопом.
Желько, чтобы попасть домой должен был пройти это самое место. В вечернее время здесь обычно никого не было, передвигаться в ночное время было не безопасно. И вот в сумерках балканского позднего вечера Желько замечает на перекрёстке человека, который явно собирался на ночь глядя ловить машину на Сараево.
Человек этот был на вид необычный, молодой и сильный, и при этом бородатый, да ещё и с длинной косой. Не знаю, кто первый из них обратился к другому, но между ними завязался разговор. Желько, конечно, не знал русского языка. Хотя в старой югославской школе русский язык обязательно изучался в начальных классах, однако это изучение языка носило поверхностный характер. Но, как в последствии говорил сам Желько, именно благодаря изучению русского языка в начальной школе сербы не забыли свою родную азбуку — кириллицу. В титовской Югославии несмотря на равноправие кириллицы и латиницы повсеместно использовали письмо на основе латинской графики.
Скорее всего, ночной путник стал спрашивать, как добраться в Сараево. Желько как-то попытался объяснить путнику (ночным путником оказался русский доброволец по имени Роман), что никак ему в ночь не добраться до Сараево. Он ему объяснил, что здесь недалеко живет серб, который знает русский язык, имея в виду Мирослава Топаловича, он может помочь в деле взаимопонимания.
Ночь, война, не знакомые люди, незнание языка, и тем немение, таким встречам почему-то доверялись, полностью без остатка.
С другой стороны, а что оставалось делать Роману в этой ситуации?
Желько, как и обещал, отвел Романа к Мирославу, благо он жил недалеко. Мирослав человек еще не старый, но уже тяжелый инвалид — следствие сложной ревматической болезни. Был он мыслителем, самым настоящим сербским, славянским, природным какие только встречаются в наших славянских селениях.
Мирослав выяснил, что Роман направляется в сараевский отряд русских добровольцев, и сам хочет воевать за Сербов. Родом Роман с Урала, лет ему не более двадцати. Едет сейчас из Москвы. Он был несколько лет послушником в Валаамском монастыре. От жития в монастыре его длинная коса и борода. Забегая в перёд, скажу, что бороду и волосы по прибытии в русский добровольческий отряд он сбрил. Мирослав объяснил Роману, куда и как ему надо ехать, а так как уже была совсем ночь, решили, что удобнее будет переночевать Роману у Желько.
На следующее утро Роману помогли добраться до Сараево. Это было в начале лета 1994 года, а осенью того же года Роман Малышев погиб как герой в боснийских лесах севернее Сараево.
После этого случая Желько несколько лет не общался с русскими. В 1997 году я познакомился с Мирославом Топаловичем, он тогда помогал в становлении нашей добровольческой, ветеранской организации — отечественного союза добровольцев. Примерно в это же время я познакомился с Желько. С ним как-то мы сошлись, очень много общались, у нас оказалось много общего. Желько вступил в наш союз добровольцев, много помогал его работе, а потом стал помогать семьям погибших русских добровольцев. Делал он это совершенно бескорыстно. В этом смысле он был удивительный человек, редкий по сегодняшним временам.
Сербы обладают эпическо-поэтическим мироощущением и, поэтому, наделяют образами достоинства определённых людей, если эти достоинства действительно выдающиеся. Баба Зага (Загорка), мать Мирослава Топаловича, говорила про Желько — живой святой.
В 2004 или 2003 году город Пале посетила сестра Романа Малышева Надежда со своим мужем Максимом Чибисовым. Это было их первое совместное семейное путешествие. Тогда у них ещё не было детей, а сейчас уже 5. Как раз в этом путешествии Желько много помогал Надежде и Максиму. Так, по прошествии 10 лет, круг замкнулся.
Желько Джида знали многие добровольцы, многие члены семей погибших добровольцев, его хорошо знали и любили, потому что он был добрым, общительным и отзывчивым. Он всегда готов был прийти на помощь, с ним было легко и приятно общаться.
Думается мне, что мы русские через сербов получаем истинную любовь, которая даётся нам как бы в долг, с тем
