Мария улыбнулась и поднялась из-за стола. Она взяла в руки поднос и уже хотела было уйти, но ненадолго задержалась и, решившись, предложила:
— Пойдем в класс вместе?
Злату не пришлось просить дважды. Радостно взвизгнув, она вскочила на ноги и что-то весело щебеча последовала за Графиней.
Еще три урока пролетели незаметно. За это время Злате удалось еще несколько раз заставить Машу улыбнуться. В общем, сегодняшний день прошел не зря.
— Маш, а ты где живешь?
— Здесь недалеко, — ответила девушка, собирая свои вещи в портфель. — На Семеновской.
— Да? Вот здорово! И я тоже. А ты в каком доме?
— В седьмом.
— А я в тринадцатом. Пойдем вместе?
Мария зарделась словно солнышко на закате и неуверенно кивнула.
— Договорились! Тогда встретимся у раздевалки. Мне еще кое-что нужно сделать.
— А… ты не заблудишься?
— Не волнуйся. Дорогу найду.
Пожав плечами, Мария вышла из класса, а Злата, оставшись в одиночестве, огляделась. Убедившись, что ее никто не видит, она вернула своим глазам их истинную форму: ее зрачки стали вертикальными, радужка более яркой, а ресницы неправдоподобно длинными.
Осмотрев каждую парту, Злата пришла к выводу, что она не ошиблась. Искать беглеца нужно именно в этой школе. Здесь по крайней мере можно почувствовать его присутствие. Жаль только, что в человеческом теле его так просто не обнаружишь.
Вернув себе прежнюю внешность, Злата направилась в раздевалку, но не забывала посматривать по сторонам. Кто же это может быть? Где же спрятался беглец?
— Извини, что задержалась!
— Ничего, — несмело улыбнулась Мария. — Все уже ушли. Я взяла твою куртку. То есть я думаю, что твою.
— Спасибо. Это моя.
Забрав из рук Маши свою одежду, Злата надела снежно-белое пальто с опушкой и нежно-голубую шапку. С неудовольствием отметила, что и верхняя одежда у ее одноклассницы тоже не блещет красотой и новизной. Скорее всего это тряпье когда-то принадлежало кому-то из ее старших родственниц. Девушка даже не подозревала, насколько она была близка к истине.
Элеонора Федоровна Шереметьева, бабушка Марии, считала, что новые вещи не имеет смысла покупать, если еще старые недостаточно сношены. И «почетная» роль донашивать старье досталась ее внучке. Это мешковатое платье и драповое пальто Элеонора Федоровна сама носила во времена своей молодости. А с портфелем когда-то в школу ходил еще ее супруг Георгий Анатольевич.
Мария никогда не перечила бабушке и покорно надевала обноски. Со временем она привыкла не обращать внимание на косые взгляды, обращенные на нее. К тому же она считала свою одежду чем-то вроде убежища, которое оберегает ее от переживаний. Ведь если нет привязанностей, то и страдать не придется, ведь так?
— Ты готова? — спросила Злата у вновь погрузившейся в собственные мысли Марии.
— А? Да, готова.
— Тогда идем. Кушать хочется — сил нет.
День выдался на удивление солнечный, и даже лужи после вчерашнего дождя не портили настроение, а наоборот манили прыгнуть в них как в детстве. Злата так и сделала бы, но она обещала, что хотя бы сегодня придет домой в чистом пальто. По крайней мере она постарается.
Слежку Злата заметила сразу, но сделала вид, что все в порядке. Она беспечно болтала с Марией о всяких пустяках, а если точнее, то только она и говорила. Графиня же в основном слушала. Девушка еще не поняла, как ей себя вести с этой гиперактивной новенькой. Во всяком случае, похоже, она действительно к ней хорошо отнеслась. Только надолго ли? Ведь в классе она пустое место. А вдруг и Злата решит, что на нее, Графиню, не стоит тратить свое драгоценное время? Нет, нельзя никого к себе подпускать слишком близко.
— Мы пришли, — сказала Мария, указывая на свой дом, пятиэтажную хрущевку.
— На чаек не пригласишь? — Злата невинно захлопала глазками. — Я замерзла.
— Прости, — замялась Графиня. — Ко мне нельзя. У меня бабушке нездоровится.
От части это было правдой. Элеонора Федоровна действительно постоянно жаловалась на высокое давление. Но на самом деле Мария была абсолютно уверена, что бабушка не одобрит ее новую знакомую — слишком та была непредсказуема. Из-за этого (хотя и не только) единственными друзьями Марии были комнатные растения и упитанная золотая рыбка по имени Чуча.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну как знаешь. Может, в следующий раз?
— Да, — кивнула Маша, хоть и сама в это не верила. — В следующий раз.
— А впрочем это даже к лучшему, а то меня уже Васька заждался. Измаялся небось бедненький.
— Васька? У тебя есть кот?
— Ну… В общем, да.
— Здорово. Всегда хотела котенка. А какой он, твой Васька?
— Васька-то? — хмыкнула Злата. — Зануда он страшный.
— А разве коты могут быть занудами?
— Уж ты мне поверь!
Придя домой Мария сняла пальто, повесила его на гвоздь, сняла поношенные сапоги и громко позвала бабушку. Никто не отозвался. Видимо Элеонора Федоровна опять пошла на заседание Клуба любительниц литературы, который создала одна из старушек-пенсионерок. Бабушка в последнее время все чаще и чаще пропадала на собраниях. Нельзя сказать, что Мария имела что-то против. Скорее наоборот она была рада хоть ненадолго почувствовать свободу.
В их маленькой квартирке было две комнатки. В своей Мария была полноправной хозяйкой только тогда, когда бабушки не было дома. Элеонора Федоровна считала, что у внучки не может быть от нее никаких секретов, а потому входила в комнату без стука в любое время дня и ночи.
Обстановка во всей квартире, пожалуй, не менялась с заселения. Все те же вечные грубо сколоченные шкафы, изъеденные молью ковры на полу и на стенах, железная кровать для бабушки. В комнате Маши помимо протертого дивана, такого же кресла, комода (где вместо одной ножки была стопка книг — собрание сочинений Ленина), стоял неубиваемый письменный стол, за которым еще дедушка решал свои никогда не заканчивающиеся кроссворды и головоломки.
Первым делом Мария накормила своего верного друга Чучу. Золотая рыбка бестолково смотрела на свою хозяйку. Девушка постучала пальцем по квадратному аквариуму, улыбнулась своей любимице и решила, что и ей бы не мешало перекусить.
На кухне ее ждала кастрюля с супом. Еще теплый, значит бабушка ушла совсем недавно. А, следовательно, у Марии было несколько часов личного времени. Наскоро съев тарелку подстывшего супа (на плите греть не хотелось, а о микроволновке бабушка и слышать не хотела, считая ее бесполезной роскошью), девушка вновь вернулась в свою комнату, достала из-за старенького скрипучего дивана большой альбом, заточила грифель и принялась вдохновенно рисовать.
Ее картины отражали несбыточные мечты. Это были волшебные сказки, где она обычно представала в образе неземной красавицы, и ее всегда спасал из какой-нибудь беды прекрасный рыцарь. Он сажал ее на своего верного коня и увозил с собой в далекое королевство. Глупо, по-детски, но только рисуя Мария ощущала себя по-настоящему счастливой.
К сожалению, это удавалось ей крайне редко. Бабушка утверждала, что рисование ничего хорошего ей не принесет. И уж точно не прокормит. Вот ее мать тоже всегда любила рисовать. И что из этого получилось?
И все же Мария ничего не могла с собой поделать. Ее словно магнитом тянуло к холсту. Чтобы купить принадлежности для рисования, девушке приходилось жестко экономить. За деньги, которые бабушка выдавала ей на еду Мария покупала бумагу, грифель и краски. О мольберте приходилось лишь мечтать.
Сегодня Маше не захотелось рисовать ни себя, ни своего таинственного рыцаря. Перед глазами у нее стояла Злата Царапкина в тот момент, когда она вцепилась в Гришку Полуянова — хулиганистого одиннадцатиклассника. Ему уже исполнилось восемнадцать, и он считал себя в школе самым главным. Впрочем, ему мало кто перечил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Размашистыми штрихами Мария быстро изобразила Злату в доспехах и с развевающимися на ветру волосами. Девушка храбро сражалась со свирепым драконом. Маша только жалела, что грифель не может передать красоту разноцветных глаз новенькой. Но на цветную зарисовку у нее не было времени.
