Сережа успел о многом расспросить Келема. Они стали говорить друг другу «ты» и даже немного поборолись. В первый раз победил Келем, зато во второй — Сережа. Правда, ему показалось, что Келем поддался, но мысль эта показалась Сереже оскорбительной, и он не стал развивать ее.
В гостиную ребята-вернулись в самый разгар спора. Дедушка, забыв о своем радикулите, размахивал руками и требовал отдать ему мелок.
— Если уж ты азов не знаешь, — громко выговаривал он маме, постеснялась бы писать такое. Подумать только, и это моя дочь!
Дедушка стер рукавом пижамы то, что она написала, но мама не сдавалась. Она снова взялась за мелок.
Наверное, еще долго бы спорили Сережины родственники, если бы не Келем. Он перед всеми извинился, попросил у мамы мел и быстро написал на доске решение задачи. Некоторое время вся семья молча изучала написанное, а потом все смущенно разошлись.
— Ну вот, — сказал папа, — бери пример с Келема.
— Тебе тоже не мешало бы, — съязвил дедушка, а папа ответил:
— Вообще-то я биолог… хотя, конечно, ты прав.
А Сережа с восхищением пожал Келему первую попавшуюся руку, взял доску под мышку и пошел переписывать решение.
Когда Сережа снова появился в гостиной, там уже был папа Келема. Сережа даже испугался от неожиданности. Инопланетянин был намного больше Келема, но такой же многорукий и многоногий. Он по-земному протянул Сереже одну из рук, другое рукой погладил его по голове и сказал Сережиному папе:
— Вылитый ты!
Все согласились, хотя и знали, что Сережа точная копия мамы. А папа на правах старого знакомого сказал:
— Да мы для тебя все на одно лицо, поэтому тебе так кажется.
— Так ведь мы для вас тоже все на одно лицо, — ответил папа Келема, и все засмеялись.
Пока взрослые разговаривали, Сережа с Келемом вышли на крыльцо.
— Улетаешь, значит? — сказал Сережа, вздыхая.
— Да, — с сожалением ответил Келем.
— Жалко.
— Жалко, — подтвердил Келем. Он неумело похлопал Сережу по плечу и сказал: — Я не забуду тебя. Знаешь, я никогда не встречал людей, которые так откровенно думают.
— Как это? — не понял Сережа.
— Ну, не скрывают своих мыслей. Думают, как хотят.
— А откуда ты знаешь, как я думаю? — удивился Сережа.
— А ты разве не умеешь читать мысли? — спросил Келем.
— Нет, — ответил Сережа. И тут он все понял. — Так ты… — начал он и ужаснулся. — Ты все это время знал, о чем я думаю?!
— Да, — ответил Келем.
«А я-то ему врал!» — покраснев от стыда, подумал Сережа.
— Не врал, а сочинял, — поправил его Келем.
Сережа расстроился вконец. Опустив голову, он вздохнул и сказал:
— Да нет, не сочинял, а врал.
— Извини, — смущенно ответил Келем. — Я не знал, что ты не знаешь, что я могу читать мысли.
Тут ребята рассмеялись.
— А знаешь, — вдруг сказал Келем и опустил голову, — я ведь бегать не умею, и на руках ходить не могу, и мультиплицироваться…
— К-как? — не понял Сережа.
— Вот так, — развел сразу руками Келем. — Тебе все казалось, а я только стоял рядом и внушал.
— Гипнозом? — спросил Сережа.
— Да, — печально ответил Келем. — Мне очень хотелось победить тебя.
— Ну ты и… — с восхищением начал Сережа. Он хотел сказать «врун», но передумал, а вместо этого признался:
— Да я тоже тебе наврал, что умею корректироваться. Я и сам не знаю, что это такое.
— Да, я знаю, что не умеешь, — ответил Келем.
До машины гостей провожали всей семьей. На улице давно уже стемнело, и Сережа в темноте долго махал рукой. Огоньки машины растворились вдали, и Сереже вдруг стало невыносимо грустно. Но он поборол это чувство усилием воли и сказал только:
— Везет же людям. И мысли умеет читать, и гипнотизировать.
— Не знаю, как насчет гипноза, — ответил папа, — а бегает Келем замечательно. Мы с мамой из окна видели.
Про меня и про машину
Все эти чудеса начались сразу после того, как папа наконец доделал свою машину. Он назвал ее МВБД-1, что означает «Машина времени ближнего действия». Этот агрегат занимал большую часть комнаты, а внутри была кабинка размером с коробку от холодильника.
Папа тут же предложил маме, дедушке и мне испытать свое изобретение. Он забрался в кабинку, слетал в позавчерашний день на мамин день рожденья и вернулся через пять минут с тем прекрасным тортом, который мы только вчера доели. У меня даже мурашки по спине пробежали, и я сказал:
— Вот это да!
А мама с дедушкой не поверили. Дедушка сказал папе, что в папином возрасте подобной ерундой заниматься стыдно. А мама сказала, что, наверное, у папы в этой машине спрятано еще несколько тортов и что ради демонстрации этого фокуса не стоило так тратиться. Тогда папа обиделся, залез в кабину и вернулся через несколько минут с жареной бараньей ногой, которую мы съели неделю назад. Папа, видимо, вынул ее прямо из духового шкафа, потому что в квартире сразу запахло жареной бараниной.
Я тут же позвал дедушку, чтобы он удостоверился, но дедушка опять остался недоволен.
— Тебе бы в цирке выступать, — сказал он и ушел читать газету.
А вот мама, кажется, поверила. Во всяком случае, она по-настоящему удивилась и сказала:
— Но ведь это невозможно.
А папа гордо ответил ей:
— Если она работает, значит, возможно.
Только я сразу поверил папе. Во-первых, потому, что помогал ему делать машину.
Во-вторых, я знаю, сколько ушло на нее деталей от старых телевизоров и пылесосов. И в-третьих, кому же еще верить, как не папе?
Весь оставшийся вечер папа доделывал свое изобретение: паял, завинчивал, прикручивал. Мы с мамой иногда заглядывали к нему в кабинет и спрашивали:
— Ну как?
А он говорил нам:
— Не мешайте. Доделаю, посмотрим.
А дедушка в это время делал вид, что читает газету, и ворчал:
— Дожил! Машину времени сын придумал. Только ее нам и не хватает.
На следующий день папа с мамой ушли на работу, и мы с дедушкой остались одни. Как только за родителями захлопнулась дверь, дедушка подмигнул мне и кивнул в сторону папиного кабинета.
— Так ты же не веришь, — сказал я.
— Я не не верю, а сомневаюсь. — ответил дедушка. — Тебе хорошо, ты за свои десять лет так мало видел, что можешь поверить во что угодно. А я живу уже 61 год и не могу просто так принимать всякие там машины времени и летающие тарелки.
Мы прошли с дедушкой в папин кабинет. Дедушка со всех сторон осмотрел машину времени и осторожно залез в кабину.
— А что, может, попробуем? — спросил он у меня.
— Давай, — обрадовался я, — нажимай вот на эти кнопки с цифрами.
Я прикрыл дверцу кабины и приложил к ней ухо. Внутри что-то зажужжало. Дедушки не было так долго, что мне стало страшно. А вдруг он остался там и не сможет вернуться? Но наконец дверца открылась, и оттуда, пятясь задом, вышел дедушка. Я хотел было спросить, почему его не было так долго, но вдруг увидел в кабине еще одного своего дедушку. Этот второй тоже вышел и встал рядом с первым.
— Вот, друга себе привел, хитро улыбаясь, сказал первый дедушка.
— Так не бывает, — сказал я и зажмурился.
— А вот и бывает, — ответил дедушка. — Ты просто за свои десять лет так мало видел, что и не представляешь, какие чудеса бывают на свете.
Это говорил один дедушка, а второй стоял и молча улыбался. Кто из них был из сегодня, а кто из вчера, я не знал.
Запретив мне подходить к машине, дедушки ушли к себе в комнату играть в шахматы. Я слышал, как один другому говорил что-то о защите Петракова. А у меня пропало всякое желание идти гулять. Да и не с кем было. Вовка уехал в деревню к бабушке, Сашка с родителями на юг, а оба Мишки в пионерский лагерь. Но тут мне пришла в голову замечательная идея. Прокравшись в комнату, я тихонько забрался в машину времени и нажал на две кнопки: «вчера» и «9.00». Подождав, когда машины перестанут жужжать, я открыл дверцу. Папин кабинет нисколько не изменился.
— Эй, — крикнул я, — есть кто-нибудь?
В коридоре послышались шаги, и в кабинет вошел… даже не знаю как сказать. Вошел я сам. Ну и физиономия у меня была. Вернее, у него. Похуже чем в зеркале, когда я себе рожи строю. У него открылся рот, и даже волосы макушке приподнялись. Я ему говорю:
— Иди сюда скорее, а то дедушка придет.
А он мне:
— А дедушки нету. Он куда-то пропал. Только что был и пропал.
— Никуда он не пропал, — говорю я, — он с моим дедушкой… то есть с нашим дедушкой в шахматы играет у нас в завтра. Сегодня вечером мой папа, он и твой папа тоже, доделает свою машину, и завтра ты прилетишь во вчера, вот так, как я. И тогда все поймешь. А сейчас давай быстрей!
Я выскочил из кабины, схватил себя, вернее, его за рукав и втащил обратно. А он, видно, так испугался, что и не сопротивлялся, а только бормотал:
