там, куда переносят его магические круги. Пока Александр здесь, в лодке, оставшиеся четыре числа не дают ему ровным счетом ничего, но ведь стоит проникнуть в один из парящих кругов – и прошлое обрушится на него с новой силой. И только тогда он вспомнит то, – а точнее увидит воспоминание, – что по какой-то причине должен вспомнить. Но для чего? И какая взаимосвязь между шестью эпизодами?
Перед ним – еще один полностью черный круг, заменивший собой тот, который перенес Александра в спортзал. Отплыв от него метров на десять, он развернул лодку по направлению к своей следующей цели. А подняв голову, увидел, что солнце частично скрылось за невесть когда успевшими наплыть облаками, и ветерок, – что он не сразу ощутил, – стал немного прохладнее. Назрел сам собой вопрос: какое сейчас время суток и сколько времени отнимает пребывание в прошлом и переходы между прошлым и настоящим? Кажется, когда-то давно, еще в школьные годы, от кого-то он слышал о способах определения достаточно точного времени по небесному светилу, но каких именно – не помнил, однако подозревал, что у него все равно ничего бы не вышло. Но солнце стояло все еще высоко, поэтому он посчитал, что было не позднее двух дня. Хотя имело ли это хоть какое-то значение?
Он подплыл к темно-зеленому кругу – так, чтобы в него свободно можно было шагнуть. Нос лодки при этом беспрепятственно прорезал это парящее нечто и, что было явственно видно, остался по ту сторону. Выходит, что круг воздействует только на живой организм. Или даже на одного только Александра.
«Не так уж это и важно сейчас», – подумал он, встал на ноги и, опустив голову, вновь покинул настоящее.
Кое-что изменилось. Александру сначала даже стало немного дурно. Теперь он как бы завис в воздухе, в десятках метрах над землей, при этом не имея физического тела, словно в программе по межвременной и межпространственной телепортации произошел сбой и переместиться удалось только его сознанию. Каково это для человека – желать посмотреть на себя, но ничего не увидеть? Быть может, так и начинается сумасшествие, но где причина, а где следствие – никого не интересующая грань.
И все-таки, по всей видимости, кому-то было важно, чтобы Александр оставался собой, сохранял здравомыслие, потому как, к своему удивлению, почти сразу он происходящее с собой начал воспринимать если не как обыденность, то как само собой разумеющееся.
Под ним протягивалась и петляла асфальтированная дорога, по обе стороны от которой на километры простирался лес. И по этой дороге на велосипедах гнали, явно прикладывая к этому все свои усилия, двое людей, отделяемые друг от друга совсем малым, едва заметно увеличивающимся расстоянием. Внезапно проявилась еще одна особенность, не присущая прошлым двум подглядываниям в прошлое: по его ли воле или нет, но сознание Александра (и видимое им) диагональю устремилось вниз, приближаясь к дороге и велосипедистам. Совсем немного – и он уже невидимкой будто бы вклинился в их компанию и теперь имел возможность наблюдать за ними сбоку. В велосипедистах он безошибочно узнал себя и бывшего друга – того самого, в которого в детстве он выстрелил из игрушечного пистолета.
– Олег, сбавь скорость немного! – выкрикнул Саша, едва поспевая за другом. Тот послушно сбавил ход, позволяя нагнать себя. Был самый разгар летнего дня, когда солнце стояло в зените и неумолимо нагревало под собой все, до чего его лучи могли дотянуться. Ребята, очевидно, запыхались, пот стекал с их лиц и шей – те только успевали его вытирать; футболки ожидаемо насквозь промокли. – Слушай, нам ехать еще почти четыре километра, давай помедленней будем гнать, – попросил он, отдышавшись. – Тем более скоро уже придется въезжать на длинный склон.
– Да, ты прав, – согласно кивнул Олег. – Кстати, ты же помнишь, что у Кати скоро день рождения?
– Помню, – ответил тот в довольно резкой форме, сразу переменившись в лице.
– Пойдешь к ней?
– А зачем? Она меня не приглашала.
– Да брось ты, – подкатившись к другу почти вплотную, Олег шутливо стукнул его кулаком в плечо. – Мне одному неудобно будет идти, сам знаешь. Давай со мной за компанию.
– Олег, мы с ней не ладим, ты же знаешь, – понуро отмахнулся Саша.
– Понятно. Как хочешь, – вымолвил тот, слегка обидевшись.
«Ты любил ее, Олег, – вспоминал Александр. – Катя запала именно на тебя, хоть ты и не был красавцем и никогда особо не пользовался популярностью у девушек. Я был рад за тебя как за своего лучшего друга, пусть и завидовал в какой-то степени. А потом что-то случилось… что-то такое, что позже она предложила встречаться уже мне, а я в довольно грубой форме дал ей отказ и по какой-то причине затаил на нее обиду – временно, пока совсем о ней не забыл».
Подростки молча продолжали крутить педали, глядя то прямо перед собой, то на дорогу, объезжая ухабины или относительно крупные камни и куски асфальта, которые для колес автомобилей или мотоциклов, быть может, могли не представлять ничего серьезного, но для велосипедистов являли собой малоприятные препятствия и потенциальную угрозу.
Очередной плавный поворот – и вот они начали подъем на склон, с которого так обожали скатываться на всех парах и так неохотно его преодолевали на обратном пути!
Теперь уже свысока Александр увидел автомобиль, что ехал навстречу ребятам. То был синий седан, со всех сторон облепленный засохшими брызгами грязи, словно владелец не мыл его по меньшей мере год. На скорости никак не меньше сотни километров в час он приближался к спуску, по какой-то причине виляя из стороны в сторону: со стороны можно было предположить, что за рулем сидел то ли откровенно малоопытный, то ли пьяный.
В тот день, восседая на своем новеньком велосипеде, Саша не увидел легковушку, не мог увидеть – только слышал гул двигателя где-то вдалеке. Теперь же ему хотелось крикнуть Олегу, чтобы он немедля свернул к правой обочине, а не к противоположной, как поступил в ту минуту и тем самым совершил ужасную, фатальную ошибку. Но разве можно было его винить в этом?
За мгновение до того, как автомобиль выскочил из-за склона и, не сбавляя скорости, мчал вниз, парни, переглянувшись, разъехались по разным сторонам дороги.
Похоже, что водитель, завидев прямо перед
