— Я обратился к друзьям из Душанбе. Они мне доложили, что все перевалочные базы в Саратове перешли в руки Управления внутренних дел, а бывших перекупщиков вы уничтожили руками отморозков. Тут все просто. К начальнику управления я не пошел, понимая его щекотливое положение, а ваш отдел соответствует профилю. Вот я и у вас.
— Товар находится на том же складе, где вы его брали раньше, и там сидят соответствующие люди без милицейских погонов. Вы ошиблись адресом.
— Вовсе нет. Посаженные вами на складах «шестерки» не решают договорных вопросов. А я уполномочен изменить договорные условия. С кем я могу решить эти вопросы?
— Я вас слушаю.
— Только этого я и хочу. А вы говорите «ошибся дверью». Со мной такого не случается.
— Меньше полемики и больше дела.
— Конечно. Раз трафик перешел в руки органов, то я считаю, что нам нет необходимости приезжать за товаром. Вы можете без риска сами доставлять его в Москву. В определенном месте вас будут встречать и забирать груз. Естественно, мы готовы оплачивать доставку. Это стоит дешевле, чем потерять груз в пути благодаря бдительности доблестной милиции.
— Вы вышли на меня, а я о вас ничего не знаю. Возможно, что мы согласимся на доставку, но непосредственно в то место, где товар реализуется. Мне тоже нужны гарантии. Кое-что о вас я слышал. Речь идет о каком-то пригородном притоне?
— Элитный клуб. Там собирается весь свет. Закрытый клуб. Место, где правительственные мужи и властелины вселенной могут чувствовать себя обычными смертными, расслабиться и дать волю чувствам и самым сокровенным желаниям. Многие любят побаловаться кокаином, сигареткой с травкой и всем, чем только душа пожелает. У нас надежная и сильная крыша. Я не возражаю, если повару доставляют продукты прямо на кухню. Так что, считайте, мы договорились.
Хитрово закурил папиросу, скривил свои пухлые губы и задумчиво сказал:
— Вы ведь берете всего-навсего пять килограммов в квартал. Не бог весть какие деньги.
— Я привез триста тысяч долларов. Это с учетом доставки. Сумма серьезная.
— Она нас устроит, если мы будем получать ее ежемесячно.
Настало время задуматься гостю.
— С учетом роста нашей клиентуры, пожалуй, мы может брать больше.
— Конечно. Либо мы откажемся от ваших предложений. Кокаин моден среди периферийной молодежи, и у нас имеются заказы. День ото дня они растут.
— Я вас понял. По рукам, договорились. Вот деньги. — Курьер пододвинул свой кейс ногой к столу Хитрово. — На следующей неделе я жду вашего человека в клубе с товаром. Пять килограммов кокаина и пять марихуаны. Пятнадцатого числа каждого месяца вам будут привозить деньги, а каждого двадцатого мы получаем груз.
Он положил на стол визитную карточку.
— Адрес тут указан, а по этой карточке вашего человека пропустят ко мне. Я лично занимаюсь обеспечением всего необходимого для клуба. Меня зовут Григорий Ефимович. Вопросы есть?
— Рад знакомству. Груз выедет к вам в ближайшие два дня.
Гость, довольный, вышел из кабинета.
Хитрово глянул на визитку: «Семенов Григорий Ефимович, директор-распорядитель клуба «Голубой дельфин».
Московская область, город Троицк, элитный поселок «Ватутинки».
Оцепление с центрального входа в управление он не снимал, пока не спрятал деньги в тайник. Настроение поднялось. В итоге ему удалось спихнуть лишние десять килограммов кокаина за квартал. На тысячу доз он сократил распространение зелья по собственному городу. Победой это не назовешь, но лучше, чем ничего. Кокаина в Саратове не будет.
Теперь пора выяснить, как идут дела у крестника. Подполковник надел пальто на мундир, взял шапку и погасил в кабинете свет.
Сорочки она положила сверху и захлопнула чемодан. Галине Николаевне очень не хотелось ничего говорить мужу, но и в себе носить невыносимую тяжесть она не могла.
Когда он вышел из ванной и появился в спальне, Галя повернулась и сказала:
— Чемодан собран. Ты надолго едешь в Москву?
— Недели на две.
— Пятая командировка за год.
— Это моя работа, Галочка. Тут уж ничего не поделаешь. Нам жить на что-то надо.
— Слава Богу, не нищенствуем. Я не против твоих участившихся командировок. Просто постарайся, чтобы от твоих рубашек не пахло духами и не оставалось следов от губной помады, когда ты возвращаешься из Москвы.
Он сбросил полотенце с головы и растерянно посмотрел на жену.
— Ты на полном серьезе?
— Не делай из меня дуру, Димочка. Я прожила с тобой четверть века. У нас сын университет заканчивает. Поверь мне, я неплохо тебя изучила за эти годы. Не стоит мне врать.
— Из тебя получился неплохой сыщик. Вот что значит десятилетний стаж городского судьи.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Я могу сказать, что семья для меня святое. Все остальное значения не имеет. Не обостряй ситуацию.
— Уверен, что наша семья не разваливается на куски, как глиняный кувшин? Муж мотается по стране, не пропуская мимо ни одной юбки, сын по шесть раз пересдает экзамены, потому что пьет и все ночи напролет гоняет на мотоцикле со всякой шпаной, а я целыми днями торчу на работе. Это, по-твоему, называется семьей?
— Не надо утрировать. — Дмитрий закурил и встал возле окна. — Здесь не судебное заседание, Галочка. Ты все привыкла видеть в черном цвете. Трагический пафос, конец света. Рудик — талантливый парень. Университет для него семечки. Он еще меня перегонит и в академики выйдет. А мотоциклы в двадцать четыре года — это нормально. Что касается юбок, то запах духов и следы помады еще ни о чем не говорят. Я занимаюсь серьезной наукой,
работающей на оборону страны. Делаю большое дело, и банкеты, презентации, конференции — неотъемлемая часть моей деятельности. И что из того, если меня чмокнула какая-то надушенная секретарша? Мнительность свойственна людям, чья профессия связана с копошением в чужом грязном белье. Ты и в своем доме ищешь грязь. Семья начинает рушиться от недоверия. Сын плохой, муж…
Он замолчал, увидев что-то в окне. Галина подошла и встала рядом.
Их сын Рудик подходил к дому, но вдруг остановился и глянул на стоящую у обочины черную «волгу». Осмотревшись по сторонам, он подошел к машине и открыл переднюю дверцу.
— Кажется, это машина твоего брата? — спросил Дмитрий.
— Похоже, что так.
— Почему Роман в дом не зашел, как люди, а поджидал Рудика во дворе? Что у них может быть общего?
— Сердце матери не обманешь. Что-то натворил, и Роман не хочет нас расстраивать. Решил сам поговорить с крестником. Я, пожалуй, спущусь.
Он взял ее за руку.
— Не мешай им. Сама потом позвонишь брату. Если Роман решил поговорить с Рудиком один на один — значит, так надо.
Все правильно. В их беседу не стоило вмешиваться никому. Тем более родителям.
— Почему так долго, Рудик? Десять вечера.
— Кошмар, крестный! Я окончательно дело завалил. Неудачный день сегодня.
— Упустили?
— Хуже. Упустил бы, так все равно ее достал бы. Куда она денется? Взял с собой Толика. Ну, как мы говорили. Он из Тамбова. В общаге живет. Короче, родни у него в Саратове нет. Встретили мы эту бабу в пролеске, неподалеку от поселка. А она хуже зверя оказалась. Толик и шагу сделать не успел. Короче, она его завалила. Медведь, а не баба. Раз десять я ей по башке битой треснул, пока она не сдохла, но Толика ей все же удалось придушить. Так на нем и откинула копыта. А я попросту удрал. Они там на тропинке так и валяются, если на них не наткнулись.
— Сопляк! Ничего тебе доверить нельзя. В котором часу это случилось?
— В начале девятого.
— Последним автобусом она ехала. Значит, до утра из поселка никто к шоссе не пойдет. Успеем их забрать… Впрочем, зачем?
— Я не знаю. Ясно, что не Толик ей бил по башке.
— Конечно, нет. Мог бить твой дружок Серега.
— А если у него алиби?
— Тогда братья убитого Фархада. Она же с ним жила. Может, они решили ее встретить. Ведь на рукоятках бит ваших следов нет. Вы же байкеры, всегда в перчатках.
— Точно. Только мы же на машине поехали. Я взял ее у приятеля. Ты же не велел на мотоциклах. А машину я там бросил. Возле кемпинга на стоянке осталась. Голова не соображала ничего. Как дал газу на своих двоих, что очухался, когда до города ближе стало, чем возвращаться назад.
Подполковник включил двигатель и тронул машину с места.
— Тачку сейчас заберешь и отгонишь к хозяину. Возле кемпинга вас кто-нибудь видел?
— Нет. Там дансинг начался, народ на дискотеку валом валил, машин полно.
— Уже лучше. Когда вернешься в город, пойдешь к Сергею Точилину. Скажешь так. На него свидетельница указала. И есть другие свидетели с автобусной остановки. Его запомнили, как убийцу.
Может, уже ищут. Сматываться ему надо. Скажешь, что твой дядя готов ему помочь.
— Ты чего, крестный, засветиться хочешь?
— Мне важно, чтобы он удрал из города, тогда уж точно не останется сомнений, что он убил таджика. Через дня три объявим его в розыск, а его уже след простынет. Мне этот парень для дела нужен. Характеристики подходящие. А то, что он меня увидит, не имеет значения. Мавр сделает свое дело, а потом и умереть сможет. Будет первопроходцем. Посылку в Москву повезет. Засыплется в пути — значит, сдохнет. Не засыплется — тем более сдохнет. Мне почву прощупать надо. Скажешь ему, что я ради тебя на это иду. Документы, машину и деньги он получит. От такого предложения не отказываются.
