— Может, стрелой пульнуть? — предложил Робин.
— Не поможет, — покачал головой Мелвин. — У этих херовин шкура толстая, ни из лука, ни из арбалета не пробить. Говорят, из скорпиона пробить можно.
— Почему так думаешь? — заинтересовался Робин.
— Какой-то хер однажды пульнул, — объяснил Мелвин. — Но промахнулся.
Робин огляделся. Вот эту осинку можно пустить на рога, а лафет… Да в бога душу мать!
— Не богохульствуй, — строго сказал Мелвин. — Хочешь ругаться — ругайся, как нормальные люди: хуй, пизда и все прочее… А высшие силы всуе не поминай!
— Извини, — сказал Робин. — Просто я сначала подумал, что на этом острове можно построить скорпиона, а потом подумал, что пока кнехты будут его строить, эта летающая херня успеет сто раз улететь. Слушай, брат, а молитва ее берет?
— Вроде нет, — ответил Мелвин. — Хотя попробовать не помешает.
— Я тоже попробую, — сказал Робин.
Они преклонили колени и стали молиться. Через какое-то время неведомая херня щелкнула и заговорила человеческим голосом, а вернее, двумя разными голосами, как бы беседующими между собой.
— Ты не прав, Алик, — сказал первый голос. — Аборигены молятся не нам, но своему монотеистическому богу, а то, что они кланяются в нашу сторону — это случайное совпадение.
— Ты слишком прямолинеен, Максим, — возразил ему второй голос. — Шуток не понимаешь, мечтать не любишь, имитатор испытать не позволяешь.
— Я не позволю испытывать имитатор без санкции товарища Горбовского, — решительно заявил первый голос. — Особенно тебе.
— Почему особенно мне? — печально поинтересовался первый голос.
— Потому что ты малек, — ответил второй.
— Это кто там трындит? — спросил Робин. — Ангелы?
Мелвин непонимающе уставился на брата. Робин решил пояснить свою мысль:
— Ну, тот мудак, который узурпатор, когда еще не узурпировал, как-то пиздел на одном пиру про одного ангела, которого зовут Максим Посессор или как-то похоже…
— Это кто малек?! — воскликнул первый голос. — Слышишь, о чем эти феодалы толкуют? Они тебя рассекретили! Ты у них в легенды вошел! А все малек, малек… Пойду, отправлю телеграмму товарищу Горбовскому…
— Погоди, — прервал его второй голос, звучавший теперь гораздо менее уверенно. — Горбовский — он же тогда… того…
— Я могу забыть, что услышал, — сказал первый голос. — После успешного испытания я буду горд и счастлив, в таком состоянии немудрено забыть какую-нибудь мелочь…
— Это не мелочь! — возмутился второй голос.
— Тогда пойду телеграмму отправлять, — сказал первый голос.
— Ладно, убедил, — сказал второй голос. — Погоди… Почему они упомянули мое имя? Малек бестолковый! Громкую связь включил! Вот я тебя…
Что-то щелкнуло, голоса утихли. Мелвин потряс головой, отгоняя наваждение. Робин последовал его примеру.
— Кто это были? — спросил Робин через минуту.
— Хер их знает, — ответил Мелвин. — Давай дальше молиться.
— Давай, — согласился Робин. — Слушай, а мне понравилось здесь молиться! Так интересно…
— Цыц, — оборвал его Мелвин.
Робин заткнулся и стал молиться.
Они молились минут пять, затем в болоте что-то громко плюмкнуло и забухтело, словно хряк с разбегу в лужу влетел и теперь укладывается.
— Кикимора, что ли? — забеспокоился Робин.
— В штанах у тебя кикимора, — ответил ему Мелвин. — Какая, блядь, кикимора, когда два рыцаря битых полчаса уже богу молятся?! Башкой думай, мудило!
— Извини, — сказал Робин. — А кто там возится, если не кикимора? Боязно мне.
Мелвин посоветовал брату уповать на господа, а сам сунул руку за спину и проверил, легко ли выходит из ножен метательный нож. Робин встал с колен и положил руку на эфес меча.
— Хуясе! — воскликнул он вдруг. — Там девка! По-моему, все же кикимора.
Мелвин тоже встал с колен и тоже положил руку на рукоять меча.
— А может, и кикимора, — пробормотал он.
Из болотной тины на твердую землю острова выбралась девка неописуемой красоты. Будь сейчас на месте братьев Локлиров профессиональный художник, он бы отметил, что облик этой девки не имеет ни одной особенной черты наподобие чрезмерно длинного носа или излишне густых бровей, но каждая ее черта занимает среднее положение в диапазоне допустимых значений, и все ее черты удивительно соразмерны друг другу, и из-за этого вся девка в целом невероятно, непредставимо прекрасна. При этом ничего запоминающегося в ее облике нет, она представляет собой как бы усредненный портрет типовой девки восемнадцати лет отроду. Но братья Локлиры не были профессиональными художниками и ничего вышеизложенного не поняли.
— Вот так сливается краса земная и краса небесная, — прошептал Мелвин.
— Я бы вдул, — прошептал Робин. — Брат, а почему к ней грязь не пристает? Она ангел? Девка, ты ангел?
— Какой, блядь, ангел?! — возмутился Мелвин. — Ангелы бесполы! Ты, блядь, будто священное писание не читал!
— Извини, забыл, — смутился Робин. — А кто она тогда? Неужто кикимора? А может, суккуб? Девка, ты кто такая?
Девка восхитительно улыбнулась и произнесла следующее:
— Я экспериментальная модель гуманоидного киберимитатора РЭП, адаптированная к полевой работе на планете РГ-11.
Голос ее был подобен звону райских колокольчиков.
— Хочу ей вдуть, — сообщил Робин.
— Погоди, — сказал Мелвин. — Девка, я ничего не понял. Что такое рэп?
— Стиль музыки, — ответила девка. — Но в данном контексте это аббревиатура, расшифровывается Румата Эсторский Программируемый. Гуманоидный кибер с искусственным интеллектом и автономной программой.
— Что она несет? — спросил Робин брата. — Ты хоть что-то понимаешь? Интеллект, программа… Кто все эти люди?
— Это не люди, — сказал Мелвин. — Это эзотерические слова, я их почти все понимаю, но они не складываются. Попробуем зайти с другого конца. Девка, почему ты не грязная? Ты же из трясины вылезла!
— Нанотехнологический водогрязеотталкивающий материал, — заявила девка.
— А ты не кикимора? — спросил Робин.
— Нет, я гуманоидный киберимитатор, — ответила девка. — Модель РЭП, адаптирована к условиям РГ-11. Экспериментальная модель.
— По-моему, она голем, — сказал Мелвин.
— Да, это самая близкая аналогия в вашей культуре, — согласилась девка.
— А этим големам можно вдувать? — спросил Робин.
— Не знаю, — растерялся Мелвин. — Их обычно из глины делают…
— Я умею оказывать сексуальные услуги, — сказала девка. — Я много тренировалась.
Летающая тарелка, все это время неподвижно висевшая в воздухе, вдруг дернулась и провалилась футов на десять вниз, но сразу восстановила равновесие и вернулась на прежнюю высоту. Братья Локлиры ничего не заметили, их внимание было полностью приковано к девке.
— Подойду, потрогаю, — сказал Робин. — Достань меч, брат, прикроешь меня.
— Я не могу причинять вред разумным существам, — заявила девка.
От этих слов братья застыли, как громом пораженные. Помолчали, переглянулись, еще помолчали.
— Заклятие, что ли? — спросил Робин.
— Поклянись господом богом и перекрестись, — потребовал Мелвин от девки.
— Клянусь господом богом, что не могу причинять вред разумным существам, — сказала она и перекрестилась. — Заклятие — хорошая аналогия из вашей культуры.
— Тогда я ей сейчас вдую! — воскликнул Робин.
— Погоди, — остановил его Мелвин.
— Опять ты первый, — вздохнул Робин.
Мелвин нахмурился и сказал:
— Не в том дело. Сначала надо проверить, не врет ли она. Давай, девка, раздевайся, да становись на карачки.
Девка не стала снимать с себя одежду, а сразу встала на карачки, и вдруг оказалось, что одежда сама собой куда-то исчезла. Девка стала голая.
— Чудо, — сказал Робин.
Мелвин перекрестился и пробормотал короткую молитву. Робин посмотрел на Мелвина и тоже перекрестился.
Мелвин расстегнул ремень, но не стал спускать штаны, а вытащил ремень и сложил его пополам.
— Сейчас, девка, я тебя буду пороть, — сказал Мелвин.
— Мне кричать или терпеть? — спросила девка.
— Мне насрать, — ответил Мелвин.
— Тогда буду терпеть, — решила девка.
Мелвин порол ее, пока не устала рука. Он чувствовал себя очень странно. Обычно, когда девку порешь, она орет, как резаная свинья, а на жопе у нее вспухают красные полосы. Но эта девка не орала и, похоже, вообще не чувствовала боли, а на жопе у нее никаких полос не появлялось. Может, она каменная? Нет, рукой потрогал — жопа как жопа, теплая, упругая. Непонятно… Может, напрямую ее спросить?
На прямой вопрос Мелвина девка ответила так:
— Наноматериал регенерирует.
И замолчала, будто эти слова все объясняли.
— Что она сказала? — спросил Робин.
— Ей все похуй, — ответил Мелвин. — Но я не уверен, что понял ее правильно.
