добились учреждения должности координатора в каждом местном отделении для связи с Отделом поведенческой науки (ОПН) в Куантико. Рона назначили координатором в вашингтонское отделение, хотя в Бюро он отработал всего два года; свою роль сыграли его послужной список и степень магистра психологии. Впервые я встретил его во время прохождения им подготовительного курса в академии, поэтому, когда мне удалось убедить Джима Маккензи в необходимости увеличения численности персонала программы профайлинга, Рон уже был очевидным кандидатом на вступление в нашу команду.
Теперь, когда он стоял передо мной, я спросил:
– С кем-нибудь из вас работали по этому похищению?
У всех профайлеров сильное эго; в нашей профессии это данность. Чтобы укреплять их уверенность в себе и не допускать при этом крайностей, я организовывал общекомандную работу, в рамках которой каждый делился своими идеями. Многое из того, что мы делали, основывалось на предположениях, догадках и интуиции, поэтому я твердо верил в старую пословицу о том, что две головы лучше, чем одна, и Роджер Депью поощрял такой подход. Боб Ресслер, с другой стороны, предпочитал работать в одиночку, ревниво оберегая свои дела и проекты. Не могу сказать, что это неправильно или не дает хороших результатов. Просто он работал не так, как я.
– Да, я подключил Джима, – ответил Рон.
Это выглядело вполне логичным. Рон делил кабинет с Джимом Райтом, который также пришел из вашингтонского полевого агентства. В нашем отделе он появился, когда мы смогли выбить еще три места, потратив больше года на расследование покушения на президента Рональда Рейгана возле вашингтонского отеля «Хилтон» и подготовку дела к суду.
Позже мы создали Секцию следственной поддержки в качестве отдельного оперативного подразделения в рамках ОПН – я стал ее руководителем, а Джим занял мое место в качестве менеджера программы профайлинга и второго человека в отделе. Рон и Джим становились прекрасными профайлерами.
В рамках такого крупного учреждения, как ФБР, мы были очень маленькой организацией, и важно понимать, как и в каких условиях мы работали. Проводя консультации по широкому спектру преступлений – от вымогательств до похищений, сексуального насилия и серийных убийств, – мы сильно перенапрягались, поскольку порой имели дело одновременно с сотнями случаев. С некоторыми из них можно было справиться с помощью простого телефонного звонка, который подсказал бы местным властям, какого человека им следует искать в небольшом круге подозреваемых, другие же требовали более пристального внимания, тщательной оценки и анализа на месте происшествия. Такого рода работу мы с Роем Хейзелвудом провели при расследовании убийств детей в Атланте, когда сотрудничали с местными полицейскими управлениями и оперативным отделением ФБР.
Еще в самом начале, когда мы с Бобом Ресслером только начали изучать заключенных преступников, мы увидели, что в спектре насильственных и хищнических преступлений есть характеристики, присущие тому или иному типу преступления, а значит, наша работа по профайлингу, анализу уголовного расследования и стратегиям поимки будет полезна в любом случае. В период многолетнего руководства директора Джона Эдгара Гувера ФБР приобрело репутацию учреждения, которое стремится участвовать в расследовании каждого преступления, попавшего в поле его зрения. В данном случае, однако, не было смысла тратить впустую наши ограниченные ресурсы или критически важное время местных правоохранительных органов, поскольку нам нечем было им помочь. Проще говоря, чем распространеннее и зауряднее преступление, тем труднее его раскрыть с помощью наших методов.
С наибольшей ясностью эту мысль изложил наш легендарный и вымышленный предшественник Шерлок Холмс в разговоре с доктором Ватсоном в рассказе «Тайна Боскомской долины», опубликованном Артуром Конан Дойлом в журнале «Стрэнд» в 1891 году.
– Слышали что-нибудь об этом деле? – спросил он.
– Ни слова. Я уже несколько дней не заглядывал в газеты.
– В лондонской прессе о нем пишут недостаточно подробно. Я только что изучил все последние номера газет, чтобы собрать детали. По-моему, нам досталось одно из тех простых дел, которые невероятно трудно распутать.
– Звучит немного парадоксально.
– Однако это истинная правда. В оригинальности почти всегда кроется подсказка. Чем зауряднее и невыразительнее преступление, тем труднее его раскрыть. Но в этом случае весьма серьезные подозрения падают на сына убитого[1].
Разумеется, мотив или мотивация – важный и интересный аспект каждого насильственного преступления, и на суде присяжные почти всегда хотят об этом услышать, но зачастую это не очень помогает раскрыть преступления. Как отметил Рон Уокер, рассказывая мне о деле Шари Смит, мы знали, что мотивом должны были быть деньги или сексуальное насилие, возможно, с элементом мести. И хотя выяснить это было важно, сам по себе ответ мало чего бы нам дал. Точно так же мотив ограбления в темном переулке очевиден, но не помогает определить преступника. Вот почему мы почти никогда не принимали дела об убийствах при отягчающих обстоятельствах – например при ограблении банка или похожих вещей из разряда «обычных» преступлений. Обстоятельства и поведение преступника в таких ситуациях были недостаточно характерными, чтобы мы могли добавить что-то значительное к стандартному полицейскому расследованию.
Мы рассматривали ряд критически важных компонентов, некоторые из которых упоминались ранее: виктимология, любой известный вербальный обмен между преступником и жертвой, индикаторы места преступления (показатели антецедентного поведения[2] или способ осуществления преступления); то, как преступник избавился от тела и где его оставил; поведение после преступления, количество мест преступления, окружающая среда, место и время, очевидное количество преступников, степень организации или дезорганизации; тип оружия, вещественные улики, пропавшие или умышленно оставленные на месте преступления или захоронения личные вещи, прижизненное медицинское освидетельствование жертвы или посмертное вскрытие.
Все эти факторы помогают нам составить профиль НС и предугадать его – в наших случаях преступником почти всегда был мужчина – следующий шаг. И чем больше у нас материала для работы, тем лучшую помощь мы способны оказать местным властям в расследовании и преследовании. Некоторые элементы, такие как телефонный звонок семье Смит рано утром от предполагаемого похитителя Шари, зародили надежду, что НС дает нам достаточно материала для работы.
Ознакомившись с делом лишь в самых общих чертах, Рон и Джим усомнились в версии, согласно которой НС случайно проезжал мимо, когда Шари возвращалась домой и остановилась у почтового ящика. Более вероятно, что он, скорее всего, следовал за ней или заранее на нее нацелился. По словам Льюиса Маккарти, Смиты занимали видное положение в обществе, но не были богатыми и не кичились своими деньгами, так что никакой особенной причины выбирать Шари главной целью в преступном предприятии – то есть преступлении ради денежной выгоды – не было. Но Рону также описали жертву как симпатичную голубоглазую блондинку, общительную и открытую, которая пользовалась популярностью в школе, так что какой-нибудь извращенец мог легко зациклиться на ней как на объекте сексуальных
