глупость в висках противно стучать начинает. — Иди извинись перед матерью и мелких из садика забери.
— Не буду. Сам забирай. Я уже запарилась с ними таскаться! — взвизгивает. Глаза огнем горят от негодования. — У меня есть свои дела!
— Твои дела — это твоя семья, Ника.
— Ты — не отец. Не нужно считать себя главным! Не дотягиваешь!
— И не пытаюсь, — иду мимо нее, — а выполнить свои обязанности придется, Ника, иначе я расскажу про твое провальное поступление в колледж.
— Козёл! — слышу уже в коридоре. Вероника у нас помешана на лучшей жизни. После смерти отца и вовсе бедняжку переклинило. Каким-то чудом влилась в компанию мажоров и пропадает с ними днями, хотя знает, что матери нужна помощь с мелкими. Серый и Малика — дети коллеги отца. Тот погиб в аварии вместе с женой, и мама с папой решили взять мелких к нам. Серому было полтора года, а Малика только родилась. Тогда они не поняли, что потеряли самых дорогих людей, а пару лет назад не стало бати. Несчастный случай на строительном объекте. Отец долго в реанимации лежал, но так и не смог выкарабкаться.
Сегодня тот самый день, когда его сердце перестало биться. И мне эгоистично не хочется находиться в доме, где каждый угол напоминает о нем. Мама хоть и не показывает, как ей тяжело, но я это чувствую, поэтому сбегаю на баскетбольную площадку к Витьку. Я мог бы избавить Нику от страданий и сходить за мелкими, только ей необходима встряска. В последнее время сестричка слишком в себя поверила. Чего стоит этот закидон с поступлением в колледж после девятого класса. Хорошо, что мозгов не хватило, чтобы приняли. Отмазывать ее пришлось мне. Мама до сих пор не в курсе. Не знаю, как отреагирует на такую новость, и молчу. Оставляю себе рычаг воздействия на глупую сестрицу.
Пока иду к площадке, жадно втягиваю в себя кислород. Райончик у нас не самый благополучный, но движение не такое, как в центре города, и воздух немного чище. От работы меня Саныч освободил. Батин начальник в прошлом помог мне с подработкой, потому что матери на заплату санитарки сложно прокормить четыре рта. Сегодня, как никогда, хочется стать другим человеком, чтобы не помнить, как хорошо было до того ужасного дня.
— Здоров, — Витёк жмет мне руку и кидает мяч. Площадка старая. В цель сложно попасть, потому что кольцо висит не ровно, но нам так даже больше нравится. На играх обходим противников на пару. Хороший тандем, как отметил физрук.
Сразу вливаюсь в процесс. Через некоторое время к нам подтягиваются остальные парни. Становится шумно. Лишние мысли вылетают прочь из головы. У меня получается улыбаться и даже шутить. Здесь я чувствую себя своим. Не отбросом, которым являюсь в школе, а другом. В нашей компании правит уважение. Мы друг друга поддерживаем и никогда не топим. Никто не сливает позорные видео в интернет, не подставляет и не оставляет в трудную минуту. Наверное, по этой причине я смог остаться на плаву после смерти отца.
— У «золотых» сегодня вечеринка нелегальная, — Витя шумно выдыхает, садится на лавку рядом со мной и достает телефон, — уже первые сторис пошли, — усмехается и включает видосик.
Мне не интересно. Пожимаю плечами, наблюдаю за тем, как парни играют, пока мы отдыхаем. Почему-то перед глазами мелькает образ Алисы. Она наверняка тоже будет веселиться, если умеет, конечно.
— О-о-о, тебе нужно это увидеть! — в бок прилетает острый локоть друга. Невольно кривлюсь, а он сует мне под нос свой телефон с разбитым в хлам экраном. — Что скажешь?
Навожу фокус на одного человека. Видео веселое для всех, кроме нее. Скриплю зубами. Дыхание перехватывает от злости. Какого черта она туда поперлась?!
— А сейчас мы поиграем в «Правда или действие», — визжит та, что снимает кринж, — готова, отброс общества?
Лицо сестрицы всплывает крупным планом. Кидаю телефон другу на колени. Вены выворачивает от злости на Нику. Доигралась в богатую…
— Что делать будешь? — Витёк задумчиво чешет затылок, поглядывая на меня с опасением.
— Парни! — машу рукой своим. — Хотите повеселиться?
4
POV Алиса
В наушниках уже по десятому кругу проносится английская речь, а я бесцельно смотрю в одну точку на стене. Как я могла забыть про дополнительные занятия у Барнульской?! Мама ведь мне все уши прожужжала об этом. В очередной раз хлопаю себя по лбу ладошкой и перекатываюсь со спины на живот. После долгой и нудной поучительной речи родительницы я ушла к себе и не вышла даже к ужину. Я всегда сильно расстраиваюсь из-за её недовольства. Каждое слово Марии Степановны прилетает точно в цель — в самую душу. Выворачивают её наизнанку. Я исправляюсь, слушаюсь и понимаю, что родители желают мне лучшего. Очень много отрицательных примеров вокруг.
Обычно обида на них проходит за несколько часов, но сегодня меня накрывает сильнее, чем раньше. Конечно, выводит из себя поступок Костика. С ним мама говорила ласково и оставила за главного, пока они с папой будут отсутствовать. Очередная командировка. Я не представляю, как выдержать эти дни. Не хочу его видеть! Раздражает своей якобы заботой! Из-за маниакальной опеки брата у меня и друзей своих нет. Только общие. Снимаю наушники, отшвыриваю их на подушки и утыкаюсь лицом в мягкое покрывало. Мычу, хотя хочется орать во весь голос от несправедливости, и слышу, как дверь в мою комнату тихо открывается.
Костя…
Крадется, словно зверь, а потом резко падает на кровать рядом со мной. Знаю, что начнет подмазываться, поэтому никак не реагирую.
— Лис, — чувствую, что смотрит на меня, — хватит дуться, а то я на правах старшего в доме буду тебя наказывать.
Шутливо говорит, а мне больно становится. Молчу. Упорно. Тяжело. Сдерживаю себя от резких порывов, иначе вновь ему проиграю.
— Алиска, бросай, а! Терпеть не могу, когда ты не меня злишься, — толкает легонько в бок. Отрицательно мотаю головой.
