Многочисленные клинические факты показывают, что мужчина или женщина, которые посвящают свою жизнь неограниченному сексуальному удовлетворению, не достигают счастья и очень часто страдают от острых невротических конфликтов. Следовательно, половое удовлетворение само по себе не только не дает основы для счастья, но даже не гарантирует психического здоровья, и тем более любви.
Свобода любви, понятая как игра без правил, превращается в хаос личных отношений. Любовь, ассоциируемая с вещью, надоедает, точно так же, как притупляется изначально волнующее физическое влечение. В результате «помешательство» друг на друге, казавшееся первоначально свидетельством любви, превращается в невроз, срыв, стресс, крушение жизненных надежд человека. Но человек не вещь, которую, купив, может быть по ошибке, потом можно выбросить за ненадобностью на свалку.
Таким образом, любовь людей, уверенных в том, что нет ничего проще, чем любовь, и главное — самому быть любимым, оказывается самой недолговечной и нередко трагичной. Очевидно, чтобы избежать жизненной драмы, необходимо научиться любить — научиться так же, как вы учитесь любому делу для достижения в нем успеха. Однако вопреки глубоко коренящейся в человеке жажде любви ее значение для большинства уступает престижу, деньгам и власти.
Наконец, ошибкой, являющейся по сути проявлением кризиса любви в современном обществе, стало понимание любви как спасения от одиночества или любви как «слаженной работы», включая взаимное сексуальное удовольствие. Такие теоретические представления о любви были сформулированы одним из самых блестящих современных психоаналитиков, Г. С. Салливеном. Он четко разграничивает сексуальность и любовь. По Салливену, «близость — это такой тип ситуации, включающей двух людей, которая дает достаточные возможности для утверждения всех их личных ценностей. Утверждение личной ценности требует такого типа отношений, которые я называю сотрудничеством; а под ним разумею четко сформированную приспособленность поведения одного человека к выраженным потребностям другого человека ради увеличения идентичного, т. е. все более и более полного, взаимного удовлетворения, а также для поддержания возрастающей у обоих безопасности их положения».
У него сущность любви предстает как ситуация сотрудничества, в которой два человека чувствуют себя так: «Мы играем по правилам игры, чтобы поддержать наш престиж, чувство превосходства и достоинство» — это описание эгоизма двух людей, объединенных своими интересами и противостоящих вместе враждебному миру. Такое описание близости применимо к чувству любого слаженного сотрудничества.
Весь набор проявлений любви сводится к хорошо отлаженному партнерству двух людей, старающихся сделать друг для друга жизнь как можно приятнее. При таком понимании любви и брака подчеркивается их ценность как убежища, спасающего от одиночества. Создается союз двоих против мира, и этот эгоизм вдвоем ошибочно принимается за любовь и близость.
Такая близость людей на самом деле отражает рыночные отношения индивидов. Обе личности испытывают одиночество, опасность и тревогу, и их союз — это «одиночество вдвоем», объединенное общими интересами и совместным противостоянием враждебному и чужому. Поэтому подлинный комфорт и ощущение удовольствия от жизни для них недоступны. У них нет счастья и нет любви.
Знание друг друга позволяет людям более глубоко ощутить их единство. Эту связь в единстве прекрасно выразила С. Вейл: «Одни и те же слова (например, когда мужчина говорит своей жене: «Я люблю тебя») могут быть банальными или оригинальными в зависимости от манеры, в какой их говорят. А эта манера зависит от того, из какой глубины человеческого существа они исходят, воля здесь не при чем. И благодаря чудесному согласию они достигают той же глубины в том человеке, кто слышит их. Таким образом, слушающий, если он обладает хоть какой-либо способностью различения, различит истинную ценность этих слов».
Способность любить — качество конкретного человека. Она основана на его знании себя, заботе, ответственности, уважении к собственной целостности и уникальности, понимании себя. Если же индивид не обладает этими качествами, то он не способен любить ни себя, ни других. Этого ему не дано, как не дано слепому видеть, глухому слышать, немому говорить. Поэтому способность любить собственное «Я» нераздельно связана со способностью любить любое другое существо.
Психологам пока не удалось до конца выяснить, что же следует считать истинной эротической любовью и связанным с ней условием нерасторжимости брака — акт ли это воли, решения одного человека полностью соединить свою жизнь с жизнью другого человека, или, напротив, любовь — это результат спонтанной, эмоциональной вспышки, внезапно возникшего непреодолимого чувства. Для последней точки зрения важны только характерные особенности влечения двух людей, захваченных единым порывом, и она вовсе не желает признавать такие факторы эротической любви, как воля и обязательство, основополагающие для первой точки зрения. Интересно, что психологи находят для этих, казалось бы, противоположных точек зрения весьма убедительные объяснения и признают, что обе они верны — или неверны, так как идея, что отношения супругов могут быть легко расторгнуты, если они безуспешны, ошибочна в той же мере, как и идея, что отношения не должны быть расторгнуты ни при каких обстоятельствах.
В таком двойственном положении они усматривают результат парадоксального характера человеческой природы и эротической любви, выражающегося в том, что мы все — единство, однако каждый из нас — уникальное, неповторимое существо.
С одной стороны, все человеческие существа одного пола физиологически достаточно схожи, а раз так, то в принципе не должно быть никакой разницы, кого любить. Следовательно, эротическая любовь должна быть, по существу, актом воли человека. С другой стороны, если истинная любовь существует, то она должна гарантировать свое существование в течение всей жизни пары, то есть должна основываться на обязательстве или обещании любить друг друга вечно. Однако одно лишь чувство, пусть даже сильное, не гарантирует, что продлится вечно, а значит, не будет вечна и основанная только на нем любовь. Чувство приходит и уходит, и человек заранее не может знать, что в дальнейшем произойдет с его чувствами. Значит, воля человека все-таки необходимый элемент в эротической любви.
На исключительности значения акта воли и обязательства в любви построено обоснование нерасторжимости брака, традиционное для многих народов, у которых партнеры никогда сами не выбирают друг друга. За них выбирают другие.
Из-за того, что половое желание в понимании большинства людей соединено с идеей любви, они легко впадают в заблуждение, что они любят друг друга, в то время, когда их физически влечет друг к другу. Этим иллюзиям в значительной степени способствует обманчивый характер полового желания. Оно требует слияния, но может быть внушено не только любовью, но и тревогой, и одиночеством, жаждой покорить или быть покоренным, тщеславием и даже потребностью причинять боль и унижать. Половое влечение без любви только на краткий миг создает иллюзию единства, оставляющего чужих такими же чужими, какими они были прежде. Иногда оно заставляет мужчину и женщину стыдиться или даже ненавидеть друг друга, потому что когда иллюзия исчезает, они ощущают свою отчужденность еще сильнее, чем прежде. Естественно, что такой союз имеет мало общего с любовью и не может быть источником жизненных душевных сил, вдохновения, успеха и счастья. Скорее всего, он источник всех несчастий человека. Все это дает основание многим думать, что эротическая любовь — это самая обманчивая форма любви, и это их очередная ошибка.
Как правильно отмечают в своих работах многие психологи, в эротической любви есть элемент предпочтительности, которого нет в братской и родительской любви. Она состоит в том, что один человек любит какой-то совершенно особой, глубинной сутью своего существа и воспринимает в другом тоже особую глубинную суть его (или ее) существа. Эротическая любовь избирательна и требует определенных, в высшей степени индивидуальных элементов, которые наличествуют у отдельных людей, но не у всех. Кроме того, индивидуальность мужчины и женщины должна удовлетворять условию их совместимости.
В будничности жизни нам порой не до философских рассуждений о природе человеческих взаимоотношений и чувств. Мы делаемся невосприимчивыми к любви, создавая преграды для чувств, ею окрашенных. «Главное в жизни — любовь ко всему и ко всем, — считает известный американский психолог Джерри Ямпольски. — Для любви человек рождается, и она побеждает все. Об этом надо помнить не только в минуту благоденствия, но и в минуты ненависти. Любовь у человека есть всегда, пока он жив».
