Эрик вздохнул, — Возможно. Но нам стоит быть осторожными. Она ни с кем не встречается с тех пор, как работает у нас.
Тейту это было прекрасно известно, потому что он следил за Бэлль и надеялся, что она никогда не узнает масштабов этой слежки. То, что он делал, мягко говоря, было незаконным и, вероятно, граничило с преследованием.
— И на это должны быть какие-то причины, — продолжал Эрик.
«Неужели им не понятно?»
— Потому что она ждет, когда мы сделаем первый шаг.
— Или просто усердно работает и не готова пока вести размеренную семейную жизнь, — заметил Келлан. — Мужик, она еще молода.
— Это не значит, что мы старые. — По крайней мере, Тейт не ощущал себя старым.
Ему тридцать два. Учитывая, что средняя продолжительность жизни американских мужчин семьдесят шесть лет, то ему до старости еще далеко. Затем, проведя расчеты, он понял, что его возраст составляет сорок два процента от средней продолжительности жизни. Почти половина. Если смотреть с этой точки зрения, то он, вроде как, и старый. Значит, промедление смерти подобно.
— Значит так, — Тейт встал и поправил галстук. — Я пошел.
Господи, он надеялся, что выглядит более или менее прилично, потому что обычно смущался и старался не привлекать к себе внимания. Скорее всего, он до сих пор носил бы в кармане газовый баллончик, если бы не подружился в школе с Эриком. Тейт помог этому качку освоить алгебру, а Эрик объяснил ему, что джинсы не должны быть выше щиколотки. Они представляли собой очень странный дуэт: спортсмен и ботаник. Но их взаимоотношения для Тейта были самыми ценными. Его родители были чистой воды интеллектуалами. Они говорили, что без академических знаний из него выйдет неудачник, поэтому обучение юриспруденции в Гарварде это не серьезно. Его братьев больше заботило проведение научных опытов, нежели семья. Так что Тейт и Эрик стали друг для друга, как родные братья. А после колледжа к ним присоединился Келлан, и сформировалось сплоченное трио.
Но сейчас Тейт осознал, что нуждается в большем. Ему нужна Бэлль. То же самое поймут и те двое, если высунут свои головы из задниц… Она должна стать для них единственной, — Я собираюсь пойти и сделать это. Предложить ей свой член.
Эрик со стоном уперся лбом в стол, — Чувак, как ты вообще трахаешься?
С ним было нелегко. По крайней мере, он был честен.
— У нее уже есть мое сердце. Хотелось бы, чтобы она приняла и мой член. Разве я прошу слишком много?
— Если ты сделаешь именно такое предложение, она влепит тебе пощечину, — заметил Келлан.
Тейт разочарованно сел на место, — Проклятье, именно поэтому мы должны пойти к ней все вместе. Я не очень хорош в вопросах ухаживаний.
— Под ухаживаниями подразумевается любая форма общения с женщинами, — Эрик закатил глаза.
«Они так ничего и не поняли».
— С общением у меня все в порядке. Она узнает, чего я хочу и как я этого хочу.
— После чего Бэлль будет точно знать, куда хочет ударить тебя в следующий раз, — Келлан покачал головой. — Может, это не самая лучшая идея, но тебе не мешало бы попробовать потанцевать с ней. Сможешь сделать это, не прося ее выйти замуж за твой член?
Тейт был не совсем уверен. У его члена был свой собственный разум.
— Я постараюсь справиться с этим.
— Отлично. Тогда вперед. Я пока поговорю с Эриком, — вздохнул Келлан. — Наверное, действительно нужно разобраться, как нам вести себя с Бэлль. Мне невыносима мысль, что придется пережить еще один такой же отвратительный полет. Она не разговаривала со мной всю дорогу. Политика невмешательства здесь не сработает. У меня такое ощущение, что она готова сдаться и бросить нас, — мужчина внезапно прищурился. — А вот этот мудак не женат. Иди и удостоверься, что он не пытается прибрать к рукам Аннабэль.
Тейт повернулся в сторону девушки. Действительно, какой-то парень потеснил Леннокса. Он окинул Белль взглядом, а потом взял и уставился на ее грудь. «Черт, эта грудь принадлежит ему». По крайней мере, у него есть твердое намерение сделать ее своей. Собственностью их троицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы двое пока разберитесь во всем этом, потому что к концу вечера я собираюсь сделать первый шаг и, если вы оставите это мне, то вся затея полетит к чертям.
Тейт понимал, что в их компании он был полным профаном в плане взаимоотношений, но он единственный, кто был честным с самим собой. Бэлль — единственная для них. Она заставила его измениться, почувствовать себя совершенно другим. Побудила научиться по-настоящему плевать на то, что думают о нем все остальные. Благодаря этой девушке Тейт понял, что может заботиться о ком-то больше, чем о себе. И у него не осталось другого выбора, кроме как влюбиться в нее. Конечно, рядовые обыватели могут счесть его, Эрика и Келлана ненормальными, ведь они любят одну и ту же женщину, но все эти люди могут идти к черту. По мнению этих обывателей, он был ненормальным большую часть своей жизни. «И что с того?» У них был свой круг друзей, для которых были естественны подобные отношения с женами, так что для них это будет нормально.
В любом случае, он не собирался позволить Бэлль выскользнуть из его рук. Он умен на грани гениальности, но только сейчас понял, чего были лишены его родители и братья: интеллект не значит ничего, если рядом нет человека, о котором ты заботишься, и который в ответ по-настоящему тебя любит. Нобелевская премия не согреет тебя ночью, не даст того, ради чего действительно стоит жить.
«А Бэлль может».
Тейт на мгновение задержал взгляд на девушке, любуясь игрой света на ее смуглой коже. Она улыбнулась своему партнеру по танцу, и эта улыбка осветила весь гребаный мир. Это его женщина, и он устал ждать. Пришло время действительно начать строить собственную жизнь, а это значит, что настал момент заявить о своих намерениях.
Черт, он искренне надеялся, что не наступит ей на ноги.
Глава 2
Келлан наблюдал, как Тейт неловко обнимал Аннабель, пытаясь подстроиться под ритм. Его друг был дерьмовым танцором, но, по крайней мере, он старался. Казалось, Белль не замечала его неуклюжести. Она подарила мужчине сияющую улыбку и последовала за ним с изяществом женщины, прекрасно владеющей своим телом.
Вероятно, девушка таким же образом вела бы себя и в постели, с чувственной грацией реагируя на каждое прикосновение своего партнера. Она следовала бы за ним, позволяя ему вести, отдавая контроль над ситуацией своему Дому, чтобы он смог доставить ей максимум удовольствия. Келл все отдал бы, чтобы стать этим Домом.
— Я не могу сдерживать его и дальше, — сказал Эрик, опираясь на стол. — Честно говоря, просто не хочу это делать. Здесь я с Тейтом заодно. Пришло время выяснить, что между нами происходит.
Келлан был уверен, что их и Аннабэль Райт связывает что-то сильное. Невидимая нить, которая тянется от нее к нему, в то время как он пытается разорвать любые связи, была тем, что пугает его больше всего. Он никогда не хотел женщину так, как хотел Бэлль. Даже свою бывшую жену. Это желание выходило далеко за пределы физического. Он хотел иметь право защищать ее, владеть ею, быть лучшим другом, любовником, доверенным лицом и опорой. Хотел узнать ее изнутри и снаружи. Короче говоря, хотел быть всем для нее. Келл вздохнул. Придурок. Он помнил о своих ограничениях, а семейная жизнь была одним из них. Он не мог ввязаться в это снова. Его первый брак оказался катастрофой. И нет причин думать, что сейчас всё будет лучше.
Девушка заслуживала, чтобы ее любили без колебаний и доверяли всем сердцем. За последние годы его собственное сердце лишилось доброй своей половины. Бэлль умная, милая, смелая, веселая. И преданная, в чем он успел убедиться. В ней есть всё, что Келл хотел видеть в своей женщине. Но он никогда не сможет полностью ей доверять, и в этом нет ее вины. Она заслуживает лучшего.
Эрик наблюдал, как танцует его лучший друг. Келлан оглянулся на этого неуклюжего медведя и покачал головой. Тейт возвышался над Бэлль примерно на тридцать сантиметров, обхватив своими большими руками миниатюрную талию девушки. Его ноги, сорок шестого размера, переступали не особо легко и ловко, но, несмотря на это, они с Бэлль смотрелись замечательно. Правильно. Келл понимал, что должен радоваться за Тейта и Эрика — и он был рад за них, — но наблюдать за их счастьем будет больно. Тем не менее, он любит их, поэтому отойдет в сторону. Обязан так сделать. В конце концов, они спасли его.
