Typ-младший писал матери, что «нас с Бамсе здесь так плохо кормят», что «мы хотим домой как можно скорей». Но уехать не получилось, и однажды терпение братьев иссякло. Взявшись за руки, они сбежали из школы вниз по пыльной дороге.
Беглецам не удалось уйти далеко. Их подобрал автомобиль и привез обратно в школу. Там их ожидала взбучка, но дело, тем не менее, закончилось в определенном смысле победой мальчиков. Руководство решило, что с этого времени братья Хейердал могут не есть блюда, приготовленные из свиной или бычьей крови.
Однако дело было не только в еде. Мальчики интересовались, почему о папе они только слышат, но никогда не видят его и почему они должны жить вдали от мамы. Именно по этой причине Лив с тяжелым сердцем улетала в Вашингтон{23}.
Она, должно быть, уверила себя в том, что с мальчиками все будет хорошо — частью у Алисон, частью в пансионе. Потому, приехав в США, обратно она уже не спешила. Тур увяз в финансовых проблемах и нуждался в помощи, чтобы встать на ноги. Лив почувствовала, что она обязана помочь, и вновь стала его ассистентом.
Экспедиция на «Кон-Тики» обернулась для Тура Хейердала долгом в астрономическую сумму 22 500 долларов{24}, или 1,7 миллиона крон в пересчете на курс 2007 года. Главным кредитором был судовладелец Ларс Кристенсен, осуществлявший регулярные рейсы по Тихому океану. Пока Тур находился на Таити, он послал телеграмму Герд Волд с просьбой позвонить в контору пароходства в Зандерфьорде. Не мог ли Кристенсен изменить курс грузового парохода «Typ I», чтобы забрать плот с командой? Пароходство быстро откликнулось, и Волд поняла, что это не повлечет за собой дополнительных расходов{25}. Однако после доставки плота, к большому изумлению Тура, он получил счет на 8 тысяч долларов. Другими крупными кредиторами были судовладелец Томас Ульсен (3 тысячи долларов), частные лица из норвежских дипломатических кругов в Вашингтоне (4 тысячи долларов), «О. Мустад и сын А/С» из Йовика (2 тысячи долларов) и Тур Хейердал-старший из Ларвика (4 тысячи долларов).
«Самое худшее в экспедиции — это то, что нужно организовывать до старта, и то, что нужно доделывать после ее завершения, особенно когда необходимо уладить дела с большим количеством кредиторов», — писал Хейердал профессору этнографии Гутторму Гьессингу{26}. Тот был экспертом по норвежскому каменному веку, но также интересовался делами в Тихоокеанском регионе. Во время подготовки экспедиции на «Кон-Тики» он встречался с Хейердалом и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке. Гьессинга привлекла теория, положившая начало экспедиции, и он стал первым норвежским ученым, поддержавшим Хейердала в его работе.
Под большим давлением Тур Хейердал подписал 20 февраля 1947 года контракт с американским Национальным лекторским бюро о серии поездок с лекциями после завершения экспедиции. В то время, когда обсуждались условия, положение Хейердала оставляло желать лучшего. Пока он готовил экспедицию, обещанные источники финансирования исчезали один за другим. К тому же времени до старта оставалось мало. Кроме того, американская публика не знала Хейердала, и он не мог рассчитывать на то, что кто-то заинтересуется его лекциями. Он согласился на процент, едва доходивший до половины чистого дохода, причем его доля значительно уменьшалась за счет того, что он сам должен был оплачивать транспортные расходы и гостиницы. Однако безусловным плюсом была поддержка Национального лекторского бюро, гарантировавшая быстрые доходы, как только он вернется в США.
При нынешнем статусе «звезды», который принесло ему путешествие, контракт, несомненно, мог бы выглядеть совсем иначе, если бы тогда он имел достаточно терпения подождать. Но теперь было поздно, и Бюро не собиралось идти ему навстречу. Единственное, что мог сделать Тур для популярности своих лекций, — это постараться привлечь как можно больше посетителей. И тут у него было тайное оружие — кинокадры.
Под пальмами. Экипаж «Кон-Тики» в лучших полинезийских нарядах после завершения дрейфа через Тихий океан
В 1947 году американское телевидение только-только начиналось. Лишь у немногих был телевизор, а живые картины имели магическую притягательность. Несмотря на то что много рулонов пленки оказалось испорчено, Туру удалось в общей сложности отснять пять тысяч футов[1] {27} уникальных кадров из поездки, которую многие считали невероятной, и из тех районов мира, где мало кто бывал. Он долго думал о полномасштабном фильме для показа в кинотеатре. Теперь нужно было быстро сделать краткую версию, пригодную для показа во время лекций.
Однако Тур не имел представления о том, как редактировать материал и как сделать из него короткую, но пригодную для показа версию. Поэтому он не понимал, какая огромная работа его ждет, пока «не увидел этого»{28}. Вместе с Лив и Германом Ватцингером он работал день и ночь, чтобы сложить кусочки вместе. В конце концов ему пришлось нанять двух профессиональных редакторов. И хотя это стоило «много сотен долларов», ему удалось завершить лишь «отрывочную и грубую черновую версию»{29} к генеральной репетиции — докладу в Клубе путешественников, одном из самых престижных клубов Нью-Йорка.
За путешествия на Маркизские острова и реку Белла-Кула в Британской Колумбии, а также за исследования полинезийской культуры и культуры индейцев Тур Хейердал в 1942 году был удостоен членства в этом клубе. Он получил разрешение повесить флаг Клуба на мачту «Кон-Тики», что само по себе было для него весьма ценным признанием. Через два месяца после возвращения из США пришло время, чтобы «сопроводить флаг, вернувшийся обратно» в клуб{30}.
25 ноября Тур Хейердал вышел на трибуну Клуба в сильном волнении. Он боялся, что не подготовился как следует, и опасался, что избалованное общество опустит большой палец вниз. Но, когда он закончил, восторгу не было предела{31}. Тур писал Бенгту Даниельссону: «Это был, кстати, очень удачный вечер с рекордным количеством присутствующих за всю историю клуба»{32}.
Успех не смог умилостивить Национальное лекторское бюро. Теперь Тур обнаружил в договоре еще одну ловушку. Когда он вернулся в Вашингтон, к своему несказанному удивлению, он получил сообщение, что официальная часть турне продлится больше половины года, с декабря 1947-го по май 1948 года. Изначально предполагалось, что турне завершится в течение осени и он вернется к Рождеству домой. Но, когда экспедиция из-за отсутствия транспорта застряла на Таити, его представитель не рискнул пообещать Бюро начать лекционный тур раньше чем в начале декабря{33}. Тур не мог представить себе в самых диких фантазиях такой марафон, и он пожаловался Бенгту Даниельссону: «Однозначно, что я не приеду домой в Норвегию (и к детям) до следующего лета. Это для меня серьезный удар, и я, конечно, не смогу приступить к книге до этого времени»{34}.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
