Дежурный офицер глянул на его каракули и с явным удивлением вскинул брови. Однако промолчал. Вместо этого он взял другой лист и написал задачу сложнее. Ему стало интересно, как хорош этот малыш.
Так они и развлекались добрый час.
— Ну, что же, — подвел итог впечатленный дежурный офицер, — порадовал. Не ожидал.
— Рад стараться!
— Ну, будет тебе, — махнул рукой, улыбаясь в усы, офицер. — Ты документы принес?
— Так точно. Вот. — Произнес Владимир и протянул папку.
— Тогда зайди через неделю. Скажу, когда будут экзамены….
Выйдя на улицу, Ульянов усмехнулся. Еще бы он не порадовал. Некоторые задачи, пожалуй, и выпускники училища решить не могли. Вова за минувший месяц смог полистать учебные пособия и ознакомился с уровнем развития местной науки. Он тут, со своим МАИ, мог сразу метить в академики, причем, без малейшего напряжения сил. А потом еще десятилетиями обогревать всех теплом своих лучей, почивая на лаврах светила естественнонаучных и физико-математических наук. И это только если учитывать одно МАИ. Но ведь он всю свою сознательную жизнь учился да развивался. Где-то самостоятельно, где официально. Плюс хобби….
Домой идти было рано. Да и незачем. Сидеть в четырех стенах и улыбаться обоям — было крайне скучно. А домашних развлечений в эти дни было немного. Поэтому он решил осмотреться. Мама, конечно, денег ему изрядно отсыпала. Но и свои источники дохода нужно иметь. Не маленький уже.
Глава 4
22 июня 1886 года. Российская Империя. Санкт-Петербург
Ранним, ранним утром, когда еще не проснулось даже Солнце, Владимир сидел в Александровском саду. Уже в форме слушателя Морского училища. Подсуетился. Благо, что экзамены он прошел блестяще, порадовав преподавателей и обнадежив.
Но что делать дальше? Впереди почти все лето. Гулять, кутить? Скучно. Тут ведь и развлечений особенно нет. Скука, смертная. Но любой руководитель знает, что если подчиненный не занят делом, то он начинает создавать проблемы, как себе, так и окружающим. Безделье развращает, морально разлагает и превращает человека во что-то непотребное. А значит, какой вывод? Правильно. Нужно занять себя чем-то полезным.
Переводы, которыми он попытался подрабатывать, приносили мало дохода, да и ему оказалось сложно выдерживать конкуренцию. Даже владея тремя иностранными языками. Ведь в России тех лет было повальное доминирование гуманитарного образования. А потому в столице люди, владеющие иностранными языками, проживали в избытке. Так что подобный подход позволял разве что на прокорм заработать, причем каторжным трудом. О чем-то большем можно было даже не мечтать.
Владимир задумчиво уставился в пустоту и стал проматывать в голове разные варианты. Но мысли путались. Раз за разом все возвращалось к тому самому эпизоду в лаборатории Левы….
Сколько он так сидел — сложно сказать. Может быть час, а может и два. Только из 'прострации' его вывел странный звук, напоминающий рвущуюся материю. Он захлопал глазами и огляделся, пытаясь понять, у кого это тут штаны лопнули или пиджак на спине разошелся. Однако вокруг было пусто, тихо и спокойно. Лишь перед ним мерцало пятнышко чего-то непонятного… и Владимир отчетливо слышал, как из этой небольшой дырочки отчетливо доносились причитания Льва Борисовича Вайнштейна, на чем свет, костерящий 'тот день, когда он сел за баранку этого пылесоса'. То есть, какие-то электронные компоненты, отказавшие в самый неподходящий момент.
Ульянов усмехнулся и попытался расширить отверстие. Чем черт не шутит? И оно поддалось. Нет, не рукам, разумеется, но усилиям воли. Просто представил, как она становиться больше и она увеличилась как раз то тех пределов, какие ему требовались. Хотя, чем сильнее он ее растягивал, тем сильнее чувствовалось некое давление, осаживающее его на землю. Впрочем, особенно раздумывать он не стал и уверенно шагнул навстречу другу, к которому накопилось столько слов….
Шаг.
И вот юный слушатель Морского училища ступил на плитку в подвале Вайнштейна.
Еще шаг.
Он вошел целиком.
Закрывает портал. Ведь это был он, не так ли? Тот охотно поддался.
А дальше Владимир пять минут молча наблюдал. Ему было интересно, как поведет себя его друг в такой непростой ситуации. И, признаться, он оказался впечатлен. Положительно. Так как Лев Борисович честно пытался привести в чувство бездыханное тело, которое уже даже не пыталось дышать. И массаж сердца делал, и искусственное дыхание. Но, наконец, отчаялся и, обреченно махнув рукой, уселся прямо на пол.
— Ну что Лева, я умер? — Решил подать голос Владимир, от чего Вайнштейн вздрогнул и с выпученными глазами обернулся.
— В-в-вова? — С трудом произнес Лева, медленно и неловко пытаясь встать.
— Он самый, — усмехнулся Ульянов. — Ты даже не представляешь, сколько теплых и ласковых слов я хотел сказать тебе, когда оказался там. Но увидев, как ты пытаешься реанимировать мое тело — передумал.
— Почему ты в форме? — Поинтересовался, начав отходить, Лев. — Ульянов же никогда не служил.
— Друг мой, я там уже два месяца как живу.
— Сколько?!
— Два месяца. И успел не только окончить гимназию, но и поступить в Морское училище. Я ведь думал, что все — попал. И начал выстраивать ту стратегию поведения, которая позволила бы мне не только выжить, но и преуспеть. Да и помешать революции, по возможности.
— Ожидаемо, — усмехнулся Вайнштейн. — Но почему мне ничего не известно о том, что Владимир Ульянов стал морским офицером?
— Полагаю, что, отправив меня в прошлое ты, сам того не желая, породил новую ветку развития. Помнишь, ты рассказывал мне теорию об этом?
— Д-да… — охотно кивнул Лев Борисович. — Невероятно! Просто невероятно!
— Сам удивлен, — криво улыбнулся Ульянов. — До недавнего времени я считал параллельные миры уделом фантастической литературы.
— И не говори…. А как ты сюда попал?
— Портал открыл, — пожал плечами Владимир.
— Серьезно? Вот так взял и открыл?
— Вполне. Понятия не имею, как это работает. Но один раз получилось.
— А обратно можешь?
— Зачем? Я вернулся. Молодым и здоровым. Что я той древности забыл? Сам же знаешь, какое там будущее намечается.
— Но ведь мы его можем изменить! Вова! Понимаешь?
— Мы? — Удивленно повел бровью Владимир.
— Судьба подарила НАМ такой шанс! Вова! Ведь мы сможем не только спасти Россию от тех чудовищных потрясений, что выпали на ее судьбу в XX веке, но и уберечь от гибели десятки миллионов людей! Ты мне вот тут за столом говорил о том, что у тебя пропал смысл жизни. Так вот он! Чем он плох?
— Ты думаешь, что я один… хорошо, мы вдвоем сможем изменить ход истории?
— Но ведь ты сам говорил о том, что хотел бы помешать революции!
— Хотел. Верно. Но я не верил в успех. Это так — гипотетические разговоры на кухне о судьбе мира. Подумай сам. На одной чаше весов очень мощные финансовые и политические структуры, решившие уничтожить Россию, а на другой — мы. Два маленьких человека. Что мы можем сделать?
— Маленьких? — Усмехнулся Вайнштейн, хлопнув себя по увесистому пузу. — Поверь, если ты сможешь хоть изредка открывать этот портал, то маленькими людьми мы там не будем.
— Не боишься, что нас убьют?
— Боюсь. Но это шанс. Как там было? Одна восставшая дизельная лодка против всего американского атомного флота.
Владимир прошелся по комнате в задумчивости. Предложение, которое сделал ему Лев, было очень интересным. Ведь одно дело пытаться выкрутится, действуя в одиночку в чужом мире и времени. И совсем другое если работать командой. Да еще имея связь с миром, который опережает ту древность без малого на полтора века.
— Рисковый ты малый, — наконец выдавил из себя Ульянов, вместе с задорной усмешкой.
— Я так полагаю, это и есть твой положительный ответ? — Расплылся в улыбке Вайнштейн.
— А ты сомневаешься?
— Тогда звоним Кривенко? Полагаю, он нам в любом случае понадобиться.
— Согласен. Но сначала мне нужно отдохнуть. Принять душ. Выпить чашечку кофе. Порыться в интернете. Да и вообще — отойти немного от конца позапрошлого века…
Пятнадцать часов спустя Владимир решил открыть портал в мир древности. Повторно он это удалось сделать намного легче, нежели первоначально. Ульянов просто сосредоточился, вспомнив в деталях то место, где сидел в парке. Прошло минуты две-три, не больше. Характерный звук рвущейся ткани и дыра в пространстве легко растягивается в 'небольшое' окошко метра два за полтора. А вот чувство давления, тяжелым весом упавшее на его плечи, осталось тем же. Даже немного увеличилось.
