– Ты опаздываешь. Откуда ты звонишь?
– Нора, – ответил Джад, – прошу прощения, но, боюсь, я не смогу приехать сегодня.
– Он не сможет! – воскликнула Нора. – А тут сидит роскошная блондинка, которая жаждет с тобой познакомиться.
– Как-нибудь в другой раз. Я сегодня действительно не могу. Пожалуйста, извинись за меня.
– Ох уж эти врачи, – хмыкнула Нора. – Подожди минутку, я позову твоего дружка.
Петер взял трубку:
– Что случилось, Джад?
– Просто тяжелый день, – поколебавшись, ответил он. – Завтра я тебе обо всем расскажу.
– Ты упускаешь бесподобный шведский стол. И такую красавицу.
– Я еще с ней познакомлюсь, – пообещал Джад. Он услышал быстрый шепот, а затем трубку снова взяла Нора.
– Она придет к нам на рождественский ужин. А ты?
– Мы поговорим об этом позднее, – ответил Джад. – Извини за сегодняшний вечер. – И он повесил трубку. Как бы потактичнее намекнуть Норе, чтобы она перестала подыскивать ему подходящую партию?
Джад женился на последнем курсе колледжа. Элизабет, умная, красивая, веселая девушка, училась там же на факультете социологии. Они очень любили друг друга и вместе строили радужные планы о том, как переделать мир, в котором будут жить их дети. Но в канун первого Рождества их совместной жизни Элизабет и их еще не родившийся ребенок погибли в автомобильной катастрофе. Джад попытался утопить свое горе в работе и за сравнительно короткое время стал одним из лучших психоаналитиков страны. Но до сих пор он не мог заставить себя праздновать Рождество в компании других людей. Этот день, хотя он понимал, что это глупо, принадлежал Элизабет и их ребенку.
Выехав на Ист-Ривер-драйв, он направился в сторону Меррит-Парквей и через полтора часа уже ехал по Коннектикутскому шоссе. Укутанная снегом природа напоминала картинку на новогодней поздравительной открытке. Джад проехал Уэстпорт и Денбюри, стараясь думать только о бесконечной ленте дороги, вьющейся под колесами его автомобиля. Когда его мысли возвращались к Хансену, он заставлял себя переключаться на другое. И лишь гораздо позднее, полностью вымотанный, Джад развернул машину и поехал домой.
Майк, швейцар, обычно встречающий его улыбкой, держался очень сдержанно, поглощенный, казалось, собственными мыслями.
В вестибюле Джад встретил Бена Каца, управляющего, который, нервно махнув ему рукой, тут же скрылся в своей квартире. «Что с ними сегодня? – подумал Джад. – Или это мои нервы?»
Он вошел в лифт.
Эдди, лифтер, кивнул, сказав: «Добрый вечер, мистер Стивенс», – и нажал кнопку, стараясь не смотреть на доктора.
– Что-нибудь случилось? – спросил Джад.
Эдди быстро покачал головой, по-прежнему глядя в сторону.
«О Господи, – подумал Джад, – еще один кандидат на мою кушетку».
Лифтер открыл дверь, и Джад, выйдя на лестничную площадку, направился к своей квартире. Не слыша стука закрывающейся двери лифта, он обернулся. Эдди пристально смотрел на него. Но как только Джад открыл рот, чтобы спросить, в чем дело, тот быстро захлопнул дверь и нажал кнопку первого этажа. Джад пожал плечами, достал ключ и, открыв замок, вошел в квартиру.
Во всех комнатах горел свет. Лейтенант Макгрейви в гостиной рассматривал содержимое выдвинутого из стола ящика. Из спальни появился Анджели. Джад почувствовал, как в нем закипает злость.
– Что вы делаете в моей квартире?
– Ждем вас, мистер Стивенс, – ответил Макгрейви.
Джад подошел поближе и задвинул ящик, чуть не прищемив детективу пальцы.
– Как вы сюда попали?
– У нас есть ордер на обыск, – ответил Анджели.
Джад изумленно посмотрел на него:
– Ордер на обыск? Моей квартиры?
– Вопросы задаем мы, доктор, – заметил Макгрейви.
– Вы можете не отвечать на них, – добавил Анджели. – Прошу учесть, что сказанное вами может использоваться против вас.
– Вы не хотите позвонить адвокату? – поинтересовался Макгрейви.
– Мне не нужен адвокат. Я уже сказал, что одолжил Хансену куртку этим утром и больше ее не видел, пока вы не принесли ее ко мне в кабинет. Я не мог его убить. Весь день я провел в кабинете с пациентами. Мисс Робертс может это подтвердить.
Макгрейви и Анджели обменялись многозначительными взглядами.
– Что вы делали после того, как покинули кабинет? – спросил Анджели.
– Просто ездил на машине.
– Куда?
– В Коннектикут.
– Вас мог кто-нибудь видеть?
– Нет.
– Может быть, вы где-то останавливались, – предположил Анджели.
– Нет. Какое имеет значение, куда я ездил сегодня вечером? Хансена убили утром.
– Вы не возвращались в свой кабинет? – небрежно спросил Макгрейви.
– Нет. А что?
– Дверь в ваш кабинет оказалась взломанной. Не могли бы вы поехать туда с нами? Возможно, что-то украдено.
– Конечно. Кто сообщил об этом?
– Ночной сторож, – ответил Анджели. – Вы держите в кабинете ценности, доктор? Деньги? Лекарства?
– Наркотиков там нет. Денег тоже. В моем кабинете нечего красть. Я ничего не понимаю.
– Ну и прекрасно, – подвел черту Макгрейви. – Пора ехать.
В приемной царил хаос: кто-то вытащил все ящики, а их содержимое разбросал по полу. Джад не верил своим глазам.
– Как вы думаете, доктор, что они искали? – спросил Макгрейви.
– Не имею понятия, – ответил Джад и, подойдя к двери, ведущей в кабинет, открыл ее. Макгрейви следовал за ним по пятам.
Он увидел перевернутые столики, разбитые лампы, залитый кровью ковер. В дальнем углу лежало обнаженное тело Кэрол Робертс со связанными за спиной руками. На груди и бедрах виднелись ожоги от кислоты, пальцы правой руки были сломаны, а лицо превращено в сплошной синяк.
Оба детектива пристально наблюдали за доктором.
– Вы побледнели, – заметил Анджели. – Присядьте.
Джад покачал головой и несколько раз глубоко вздохнул. Когда он заговорил, его голос дрожал от ярости:
– Кто, кто это сделал?
– Именно это мы и хотим услышать от вас, доктор Стивенс, – ответил Макгрейви.
Джад взглянул ему прямо в глаза.
– Никто не мог сделать такое с Кэрол. За всю жизнь она никому не причинила зла.
– Думаю, вам пора придумать что-нибудь еще, доктор, – рявкнул Макгрейви. – Вы не знаете человека, который мог бы ненавидеть Хансена, но ему воткнули нож в спину. Кэрол никому не причинила зла, но ее облили кислотой и замучили до смерти. А вы стоите здесь и говорите нам, что никто не хотел их обидеть. Хватит играть комедию. Вы что, слепой и глухой? Девушка работала у вас четыре года. Вы – психоаналитик. Неужели я поверю, что вы ничего не знали о ее личной жизни?
– Конечно, нет, – сухо ответил Джад. – У нее есть молодой человек, за которого она собиралась замуж.
– Чик. Мы уже говорили с ним.
– Но он никогда не сделал бы такого. Он хороший парень и любил Кэрол.
– Когда вы в последний раз видели ее в живых? – спросил Анджели.
– Я говорил вам. Перед тем как уехать, я попросил Кэрол закрыть кабинет. – Джад сглотнул и снова глубоко вздохнул.
– Вы ожидали кого-нибудь еще из пациентов?
– Нет.
– Как вы думаете, не мог ли это совершить какой-то маньяк?
– Такое может сделать только маньяк, но и он должен иметь повод для своих действий.
– Я с этим полностью согласен, – заметил Макгрейви.
– Почему она до сих пор лежит здесь? – сердито спросил Джад, снова взглянув на тело Кэрол, теперь напоминающее старую тряпичную куклу, выброшенную за ненадобностью.
– Сейчас ее уберут, – успокоил его Анджели. – Судебный медик и наши парни из отдела убийств уже закончили.
Джад повернулся к Макгрейви:
– Значит, вы оставили ее в таком виде специально для меня?
– Да, и я снова хочу спросить вас, ради чего в этом кабинете можно пойти на такое? – Он махнул рукой в сторону тела Кэрол.
– Не знаю.
– А то, что касается ваших пациентов?
– Нет, – покачал головой Джад.
– Вы не очень стремитесь нам помочь, не так ли, доктор?
– Неужели вы думаете, что я не хочу увидеть пойманного вами убийцу? – рассердился Джад. – Если бы мои записи оказались полезными для вас, я бы тут же сказал об этом. Я знаю своих пациентов. Ни один из них не мог убить Кэрол. Это сделал посторонний человек.
